Человек-паук. Вечная юность
Часть 4 из 12 Информация о книге
Войдя в дом, Гвен обняла ее. – Надеюсь, вы не будете возражать, миссис Паркер. Тетя Мэй прижала ладонь к губам. – Возражать? Похоже, ты серьезнее, чем мне кажется. Скажу одно: ты очень и очень порадовала глупую сентиментальную старуху! Тут к ним присоединилась и странно сдержанная Анна Уотсон, и на несколько часов Питер выкинул из головы все свои тайны. За чаем с печеньем он вовсю наслаждался редким чувством – он был не сам по себе, он был членом семьи. А еще частью их семьи была и Гвен, и это было просто прекрасно. Едва они вновь оказались на улице, Гвен взяла его под руку. – Взгляд этой женщины чист, как у новорожденного. Если тебя вырастила она, неудивительно, что ты слегка не такой, как все. * * * КАК ТОЛЬКО единственная оставшаяся в живых родственница Питера закрыла за ним дверь, Анна Уотсон бросилась к ней, подхватила, не позволив упасть, довела до тахты и помогла лечь. Устроив подругу поудобнее, Анна сердито заговорила: – Мэй Паркер! Почему ты не сказала ему о результатах обследования? Нельзя же оберегать его всю жизнь – он уже взрослый. Он имеет право знать. Мэй устало отмахнулась: – Знаю, Анна, знаю, – она повернулась лицом к послеполуденному солнцу, сиявшему за окном. В ярком свете в белках ее глаз отчетливо проступила желтизна. – Но Питер еще в детстве достаточно настрадался, и с этой девушкой ему было так хорошо… Мне не хватило духу испортить ему настроение. Анна Уотсон неодобрительно прищелкнула языком, но промолчала. Глава третья СОВЛАДАВ с кипучей смесью ярости, страха и чувства вины, омрачавшего его любовь к Ванессе, Кингпин заставил себя сосредоточиться на новостях. – …и в данный момент их уже больше тысячи. По непроверенным слухам, студенты могут решиться на захват Выставочного зала. Захваты учебных зданий вошли в традицию студенческих акций протеста еще в шестидесятые, но… Несмотря на всю наивность своих идеалов, демонстранты были восхитительно организованы. Постоянно поддерживая связь с единомышленниками, наподобие Американского союза защиты гражданских свобод, они за какую-то пару часов сумели привлечь к себе нешуточное внимание СМИ. Служба охраны кампуса, не ожидавшая такого размаха событий, уже едва справлялась с собравшейся толпой – а она увеличивалась с каждой минутой. Как будто сами небеса расступились перед ним! События развивались так быстро, что вряд ли у охранного агентства «Тек-Уолт», служившего ширмой для Маггии, было время (не говоря о желании) усилить охрану Выставочного зала. В конце концов, эти детишки, несмотря на их численность, не представляли собой реальной угрозы для текущего положения вещей – тем более для древней скрижали. А вот он, Уилсон Фиск… Вынув из кармана атласный носовой платок, он стер с костяшек пальцев кровь Томми Татла и обратился к Уэсли: – Все складывается даже слишком хорошо. Пришло время нанести удар. Собирай лучших из наших и приготовь мою машину. Уэсли изумленно вытаращил глаза. – Сэр, вы собираетесь пойти лично? – Конечно, собираюсь. Сам знаешь, как размышляет Манфреди. Ему уже десятки лет назад следовало отойти от дел, но он до сих пор ходит на дело сам. Если нам нужно произвести впечатление на Маггию, я должен быть там лично. * * * НЕСМОТРЯ на все недавние тревоги и заботы, Питер ухитрился сберечь ощущение домашнего уюта даже после того, как Гвен вышла из вагона на несколько остановок раньше, чтобы успеть на вечерние лекции. Забылись и денежные затруднения, и акция протеста… «Отчего бы не заглянуть в Выставочный зал? – подумал он. – Сделаю несколько фото этой скрижали для „Бьюгл“, а может, и с Киттлингом удастся поговорить по-хорошему». Выходя из метро в Гринвич-Виллидж, он еще чувствовал плечом тепло щеки Гвен, будто свитер с одной стороны нагрелся у камина. Только свернув за угол и увидев толпу, он почувствовал, что к вечеру стало прохладнее. Центральная площадь ГУЭ была полна народу. Охрана кампуса, оттесненная к ее краям, с трудом сдерживала собравшихся, не позволяя толпе выплеснуться на улицу и перекрыть движение. Микроавтобусы крупнейших информационных агентств со спутниковыми антеннами на крышах образовали линию, отгородив зону для прессы. Отряды сдерживания из полицейского управления Нью-Йорка только начали разворачиваться, но Питер не понимал, как они рассчитывают справиться с ситуацией. Питер любил Большое Яблоко, но при виде густой толпы его охватил приступ клаустрофобии. Отряды сдерживания поблизости явно имели при себе слезоточивый газ. А среди студентов не было той организованности, которую он видел на других акциях протеста, наподобие «Захвати Уолл-Стрит». Все это было больше похоже на толпу зрителей на концерте, где в давке могут и затоптать. Толпа была сосредоточена, если это можно было так назвать, вокруг небольшой группы, раздававшей плакаты и листовки неподалеку от входа в Выставочный зал. Воспользовавшись пресс-картой, чтобы добраться до площади, и студенческим билетом, чтобы проникнуть за пределы огороженной зоны для прессы, Питер протиснулся поближе. «Пожалуй, от двойной жизни бывает и польза!» – подумал он. Первым же знакомым, которого ему удалось разглядеть, оказался, конечно, Джош Киттлинг. Он – в буквальном смысле – стоял на ящике из-под мыла с мегафоном в руке. Вторым был Рэнди Робертсон. В выражении его лица странным образом смешались любопытство и недоумение. При виде Питера лицо его прояснилось. – Ты с нами, захватывать Выставочный зал? «Захватывать?» Прежде, чем Питер успел ответить, Киттлинг развернул в его сторону мегафон. – Наконец-то набрался храбрости, Паркер? – Джош, я полностью согласен насчет финансовой помощи. Я бы и через миллион лет не смог позволить себе учиться здесь, если бы не стипендия… – Именно, вундеркинд! За эту стипендию тебя купили и продали, а остальные, кто жил впроголодь и копил, чтобы попасть сюда, вынуждены бросать учебу на полпути. – Да, ты прав, но по пути сюда меня едва не затоптали. Если захватывать здание такой огромной толпой, начнется давка и может возникнуть паника. Люди могут пострадать. Ты хотя бы дал администрации время обдумать ответ? – Время? Шутишь? Сейчас на нас смотрит весь мир. Если мы упустим гребень этой волны, к утру пресса рассосется, и с ней исчезнет главная из причин, способных заставить администрацию пойти навстречу нашим требованиям. – Оглянись вокруг, Джош. Стоит ли рисковать? – Мой ответ – да! А что скажешь ты? Ты – с нами? Или спрячешься за чужими спинами, как последний трус? Питер понимал, что Киттлинг говорит все это скорее для демонстрантов, чем для него. Тем не менее его колкость здорово зацепила – особенно когда все вокруг, кроме смущенного Рэнди, разразились громкими «бу-у!». Питер стиснул кулаки. Решив убраться подальше, пока его вспыльчивость не натворила бед, он протолкался сквозь плотную толпу и, точно пробка из бутылки, выскочил на свободное пространство за линией барьеров, ограждавших ступени, ведущие к входу в Выставочный зал. У дверей стояли двое охранников из частного агентства в полном защитном снаряжении. Увидев Питера, один из них поднял руку: – Назад. Студенты внутрь не допускаются. Но Питер еще кипел от злости. – Да ну? А я-то думал, это здание построено именно для студентов! Охранник шагнул к нему. Питер выхватил из кармана пресс-карту и взмахнул ею перед его носом. – Послушайте, я здесь только затем, чтобы сделать несколько снимков древней скрижали. Хрюкнув, точно горилла, охранник отступил в сторону. Видя это, часть студентов двинулась вперед, сквозь ограждения. Охваченные паникой, охранники прикрылись щитами и подняли дубинки. Питер напружинился, но тут Киттлинг заорал в мегафон: – Назад! Назад! Рано! Идем внутрь небольшими группами, вместе, организованно! «Уф! Может, он все же прислушался к моим словам насчет толпы. Но, в любом случае, захват вскоре начнется. Что же мне делать? Что я могу сделать?» Не находя ответа, Питер просто вошел внутрь, прошел по длинному коридору и вошел в главный зал. «Что ж, хоть посмотрю, из-за чего весь этот шум». Единственным экспонатом в исполинском мраморном зале была скрижаль, окруженная еще четырьмя охранниками. Она оказалась неожиданно маленькой – может, фут в длину. Даже пояснительные таблички вокруг витрины превосходили ее в размерах. Питер скользнул по ним взглядом и прочел несколько предложений. Легенды о происхождении скрижали вызвали кое-какой интерес, но, в «-надцатый» раз наткнувшись на слово «неизвестно», он остановился. «Конечно, того, о чем ничего не знаешь, в двух словах не описать». Что до самой скрижали, письмена на ней выглядели весьма затейливо – как раз во вкусе тех, кому нравятся иероглифы. Тот факт, что она существовала не одну тысячу лет, внушал мимолетное ощущение чуда. Но в конце концов Питера больше всего заинтересовала витрина – возможно, потому, что он знал молекулярный состав этого сверхпрочного прозрачного полимера. Наводя на скрижаль камеру, он вспомнил советы Робби Робертсона о композиции кадра (эти советы были намного полезнее, чем авторитетная критика главного редактора Джеймсона: «Омерзительно!») и сделал несколько снимков. Оставалось надеяться, что на них этот камешек выйдет более впечатляющим для неискушенного взгляда, вроде его собственного. * * *