Человек с двойным лицом

Но сразу же за поворотом Поленко пришлось ударить по тормозам. Дорогу перекрывал легковой «ГАЗ-А» с открытым кузовом.

– Черт! – выругался Авдеев, едва не ударившись о лобовое стекло, – не дрова везешь!

– Откуда он тут только взялся? – удивился Поленко.

– Проверим. Все, кроме Маханова на выход, оружие к бою!

Под капотом «ГАЗ-А» возился чумазый водитель.

– Эй, чего тут раскорячился? – крикнул Авдеев.

Водила поднял голову, посмотрел на подошедших:

– Да вот, товарищ майор, из Олевска еду, послан председателем райисполкома в Горбино, подтвердить распоряжение о вскрытии секретного пакета.

– А почему не первым секретарем?

– Да они вместе и послали, а «газик» дали старый. Две версты проехал и – привет, катушка полетела. Хорошо, запасная есть, сейчас поставлю и поеду дальше. А как там в Горбино? Вроде стреляли оттуда.

– Ты делом занимайся, мы спешим!

– Поспешишь – людей насмешишь. – Водитель неожиданно выхватил из-за пазухи «Вальтер» и дважды выстрелил в Авдеева.

Золотов замешкался, Поленко выдернул из кобуры свой «ТТ», но было поздно. Из кювета, словно из-под земли, поднялся второй диверсант и выстрелил в участкового. Третий стрелял с опушки, из-за дерева. Он попал точно в голову Золотову. Этим третьим был майор Агеев, он же – гауптман Алекс.

Все трое диверсантов пошли к «Эмке».

Став свидетелем нападения, Маханов принял единственно верное решение: не выходить из машины. Если бы выпрыгнул – получил бы пулю. Может, и не убили бы – он все-таки был им нужен – но все равно покалечили бы…

Маханов замер на заднем сиденье, прикрыв пистолет газетой.

Майор Агеев открыл дверку и изобразил удивление:

– Ба! Господин Маханов собственной персоной! Приятно, очень приятно вновь видеть вас.

– Не могу сказать того же.

– Отчего же? Вам доставили неудобства? Это вынужденные меры, но вы отплатили нам за это. Бедный Рылов… Кстати, как вам это удалось?

– Очень просто, примерно вот так. – Николай отбросил газету и в упор выстрелил в Агеева-Алекса.

Тут же перевел пистолет на второго диверсанта, но тот успел отскочить в сторону. Пуля ушла в лес. Маханов вывалился из машины, сделал два выстрела по третьему диверсанту, но тот уже был за капотом машины. Не видя Николая, открыл огонь наугад.

Ситуация складывалась не в пользу Маханова.

Неожиданно раздался гул самолета. Николай поднял глаза и, увидев заходящий на цель «Мессершмитт», рванул к лесу. Диверсанты тоже увидели самолет, но отскочить не успели. Летчик, похоже, увидел машины, на которых перемещаются советские начальники, и решил их уничтожить. Он не стрелял из пулемета. Пройдя на бреющем, он бросил на цель две пятидесятикилограммовые бомбы. Автомобили разнесло на куски. Отлетели в кювет и изуродованные тела диверсантов. Маханов, почувствовав жгущую боль в плече, потерял сознание…

Очнулся он засветло. Шел дождь – прохладные струи приятно освежали лицо, возвращали сознание. Голова разламывалась, рукав пиджака, в который его нарядил Коробов, был в крови.

Маханов стащил пиджак, оторвал рукав рубашки, осмотрел рану. Слава богу, сильного кровотечения не было. От резких движений едва не потерял сознание. Пистолет валялся рядом. Николай подобрал его и с трудом встал. Понял, что получил контузию: мало того что болела голова, еще и тошнило.

Он с трудом дошел до кювета. Увидел растерзанные трупы диверсантов. Из разбитой машины валил дым – что-то тлело внутри. Странно, что никто не явился сюда из райцентра, в Олевске должны были видеть этот дым. Впрочем, сам городок тоже горел. Немцы все еще продолжали бомбить, хотя и не так сильно, как утром.

Николай отошел от горящих останков автомобилей. Заметил неподалеку балку, подошел и заглянул вниз. Голова закружилась, и он скатился по склону в кусты. Там ненадолго потерял сознание, но быстро пришел в себя.

Что делать дальше? Идти в Олевск по дороге? А если у немцев там сообщники? Куда же?

И тут он вспомнил разбитную деваху Клавдию, с которой еще несколько дней назад, как странно это сейчас звучит – в мирное время, ехал в автобусе.

– Домой, – проговорил Николай.

Она ведь и адрес называла, но – какой?

Маханов напрягся, это вызвало приступ дикой боли, опять затошнило. Однако адрес вспомнить удалось: улица Прибрежная, 12, на реке Терев. Это окраина, недалеко от автобусной станции. Говорила, что живет одна, приглашала заглянуть на обратном пути. Вот и надо пойти к ней, она поможет. Через нее можно выйти на сотрудников НКГБ. Как ее фамилия? То ли Воронко, то ли Воронова.

Он поднял валявшуюся рядом толстую палку – нужна опора, голова сильно кружится. Сделал несколько шагов. Страшно хотелось пить.

Маханов нашел ручей, жадно припал к воде.

И двинулся по балке, на запад, к лесу.

Выбрался по пологому склону и увидел невдалеке Олевск. Правда, путь к городу преграждала река. В данном случае, из-за состояния Николая это могло стать непреодолимой преградой. Однако не поворачивать же назад!

Но ему повезло. Николай увидел на песчаном берегу две лодки с веслами. Кто на них переплывал реку, и куда делись хозяева, – неизвестно, но ничего, в обиде не будут, хватит им и одной лодки.


Греб с трудом. Пока переплыл реку, сил почти не осталось.

Вышел к окраине. Залаяли собаки. Молодой женский голос осадил одну из них:

– Буран! Место!

Уже начинало темнеть – Маханов увидел только силуэт, но вот голос показался знакомым.

– Кто здесь? – спросила женщина.

– Клава?

– Ну – Клава, а ты кто такой? Бродяга?

– Почти. Я твой попутчик из города, помнишь? Был на похоронах отца.

– Николай? Инженер?

– Я.

– О господи, а чего у плетня-то, почему не с улицы?

– Не смог. Мне помощь нужна, Клава.

В этот момент силы окончательно оставили Маханова, и он упал в траву.

– Боже ж ты мой. Да что это с тобой, Николай?

Женщина скинула железные обручи с калитки, выскочила к берегу. Увидела лежащего без сознания, окровавленного, в разорванной рубахе и грязных штанах того самого, когда-то лощеного попутчика, которого безуспешно пыталась пригласить в гости.

Около нее терся Буран, от запаха крови шерсть вздыбилась, он тихо, но угрожающе рычал.

– А ну, фу, Буран, иди на место!

Пес нехотя отошел.

Клавдия взвалила на себя Маханова.

– Вот черт, тяжелый-то какой, а с виду худой.

Она затащила его в хату. Уложила на кровать в сенях – кто знает, что случилось с московским гостем: то ли бежал от кого-то, то ли на него напали, а может, и под бомбежку угодил – перестраховаться не помешает. То, что в хате появился мужик, у соседей удивления не вызовет. Здесь мужики часто бывают. Но не в таком состоянии.

Она зажгла керосиновую лампу, стянула с Маханова штаны, рубаху, туфли, носки. Он застонал, пришел в себя.

Женщина закусила губу: что же делать? Она не врач, не фельдшер, не медсестра и даже не санитарка. Куда бежать? Не дай бог помрет, вот будет история. Доказывай потом, что сам. И принесла же его нелегкая! Тогда – зачем тащила? Бросила бы за плетнем и все дела. Ан, не смогла. Значит, надо что-то делать.

Она осмотрела рану. Нет, тут без доктора не обойтись. И где его теперь искать? От районной больницы остались одни развалины. Бомба накрыла всех – и персонал, и больных.

Она хлопнула себя по лбу: «Как же я о бабке Варваре-то забыла? Она и аборты втихаря делает, и роды принимает. И от хворей разных лечит, правда, все больше стариков да старух. Надо к ней. Она не выдаст».

Накрыв Маханова легким одеялом, Клавдия вышла на улицу. Самолетов не слышно, и то хорошо. На сегодня отлетались. Идти ей было недалеко – всего один квартал.





Глава шестая




Самолет с Платовым, с группой Шелестова, с захваченным полковником Абвера Вильгельмом Вайсманом и молодой женщиной благополучно приземлился на секретном подмосковном аэродроме. Там ожидал конвой, который тут же увез Вайсмана.

Платов отвел в сторону Шелестова:

– И что прикажешь делать с Лидией Александровной? Зачем ты притащил ее на полевой аэродром? Я, конечно, понимаю, симпатия, возможно, даже любовь, но офицеры твоей группы, Максим Андреевич, не имеют на это право.

– Прикажите отправить Лидию Александровну обратно в Минск. Пусть дальше детишек учит.

– А ты не подумал, какой будет на это реакция товарища Берии? Твою Лидию Александровну немедленно изолируют – она слишком много узнала.

– Но, Петр Анатольевич, может, как-то удастся решить этот вопрос?

– Решить, – передразнил Шелестова Платов, – думать надо головой, а не тем, что ниже спины. И что теперь? Даже не представляю, как докладывать товарищу Берии.