Черные купола. Выстрел в прошлое

— И все?

Понятное дело, что все они ждут от меня подвоха. Если я сейчас оптикой воспользуюсь, эффект от занятия будет ничтожный. Как же — из снайперской винтовки да на таком расстоянии… только слепой не попадет. Ну-ну… я тоже не валенок..

Бах! Бах!

От камня брызнули осколки.

— Вопросы есть?

— Вы не целились… — Плиев. Он слегка озадачен, не совсем понимает то, что сейчас увидел. — Даже винтовку к лицу не подняли, почему?

— А зачем?

Он в замешательстве.

— Ну… мушку с прорезью совместить надо.

— Надо. Если на большое расстояние стрелять. А здесь — зачем? Цель я вижу обоими глазами, заметь, а не как Асанович — одним. Винтовка не гуляет, смотрит туда же, куда и глаза мои глядят. Отчего ж мне своим глазам не верить? И под ноги я краем глаза смотрю, могу идти, куда захочу, не споткнусь. Да и цель не сбежит — замечу. Оружие-то собственное перед глазами не торчит! Все вижу, что захочу.



— Присаживайтесь, Котов, — особист указал мне на обрубок дерева, стоявший напротив столика. — У меня есть к вам несколько вопросов, и мне бы очень хотелось получить на них исчерпывающие ответы.

— Спрашивайте, товарищ старший лейтенант. Надеюсь, что мои ответы удовлетворят вас в полной мере.

— Где вы служили?

— Последнее место службы или с самого начала начинать?

— Давайте с первого места.

— Три года в частях особого назначения.

— С какого года и где именно?

— Записывайте…

Через двадцать минут особист отложил карандаш и вопросительно на меня уставился. Придуманная мной легенда, конечно, не являлась верхом оперативного искусства. Но расколоть ее вот так сразу, да еще сидя в лесу и не имея связи с командованием, было абсолютно невозможно. Явных пробелов и огрехов в легенде не было. Во всяком случае, я постарался их избежать. Судя по задумчивому выражению лица Хворостинина, мне это удалось в полной мере. И теперь у него было только два пути: задержать меня как подозрительную личность и тем самым вызвать недовольство капитана или предоставить событиям развиваться своим чередом. Было бы это дело на передовой, я бы уже через десять минут сидел под арестом. На всякий случай — до выяснения. Но позволить себе такую роскошь в условиях окружения особист сейчас не мог. Не так уж много насчитывалось здесь грамотных и умелых бойцов, чтобы просто так посадить под арест одного из них.

— Скажите, Котов, а вот бойцы рассказывают, что вы как-то по-особенному пистолет носите…

— Этот, что ли? — коснулся я локтем кобуры «парабеллума».

— Да нет, говорят, у вас еще один есть.

Расстегнув ворот гимнастерки, вытаскиваю «маузер» и кладу его на стол перед особистом.

— Это где же у вас он так хитро упрятан? — заинтересованно поднимает бровь старший лейтенант.

Приподнимаю гимнастерку и показываю ему подмышечную кобуру.

— Интересно… Что это за штука такая? Не видел раньше ничего подобного.

— Я тоже не видел, товарищ старший лейтенант. А эту штуку вместе с пистолетом я у снайпера убитого забрал.

Снимаю кобуру и показываю на ее ремешке пятна крови.

— Это как раз от прежнего хозяина осталось. Он когда пистолет выдернул, я и обратил внимание, что вытащил он его не из-за пояса и не из кармана, а откуда-то еще. Вот я и полез посмотреть, что там у него такого хитрого придумано. Наука немудреная, легко разобраться.

Хворостинин берет в руки пистолет и внимательно его рассматривает. Затем лезет в небольшой сундучок, стоящий на полу справа от него. Вытаскивает оттуда какие-то бумаги и просматривает их.

— Все правильно. Пистолет этот действительно принадлежал убитому вами снайперу. Кстати, Котов, вы-то хоть знаете, кто он такой был?

— Откуда же, товарищ старший лейтенант? Мне он не представлялся, да и некогда было с ним разговаривать.

— Это заместитель начальника Берлинской школы снайперов вермахта. Фигура серьезная и заслуженная.

— То-то он мне показался таким холеным да ухоженным, — понимающе киваю я головой. — По морде видно было, что не из простых пехотинцев.

— Да, враг умный и опасный. В тех бумагах, что вы принесли, есть его дневник. Аж с тридцать девятого года он его ведет. Точнее, вел. Так вот, в дневнике все подробно расписано, когда и при каких условиях кого он застрелил. Только с начала войны на его счету уже более сорока человек убитых бойцов. Наших бойцов, Котов!

— Стало быть, вовремя я его на тот свет спровадил…


— Да уж, не повезло фашисту.

— Зато мне повезло.

— И это так, — кивает особист. — Кстати, еще хотел спросить у вас: белье шелковое у вас откуда взялось?

— Оттуда и взялось, товарищ старший лейтенант. У немца в вещах запасное белье лежало. Его-то собственное я пулями просто в клочья изорвал.

— Угу, я так и подумал. А вот еще у меня к вам вопрос будет. Стреляете вы хорошо. То, что из винтовки — это я понимаю, снайпер все-таки. А где же вы так ловко из пистолета стрелять выучились? Да и носите вы его иногда как-то странно, совсем на немецкий манер.

— А тут ничего удивительного нет, товарищ старший лейтенант. Вы попробуйте-ка по тайге теодолит потаскать. Он, собака, вместе со своей треногой почитай пуд весит без малого. А еще мешок с запасами. Как тут еще и ружье-то уволочь? Тем паче что висит эта хреновина аккурат на правом плече. И «наган» в случае чего достать вообще невозможно. Вот и носим мы его с левой стороны. Оттого и привычка у меня любой рукой пистолет из кобуры выхватывать. А тут и недолго с двух рук стрелять научиться.

Хворостинин удивленно поднимает брови.

— Послушать вас, Котов, так там не геологическая экспедиция, а прямо-таки какой-то отряд специального назначения!

— Так ведь Колыма, товарищ старший лейтенант! Не прочухался вовремя — тебя уже под кустом жрут.

— Это кто же там жрет?

— Известно кто! Там, помимо обычного зверя, всяких прочих гавриков хватает.

— Неужто настолько серьезно?

— А вы там сами-то бывали?

Особист передергивает плечами.

— Да нет уж… Мне как-то и без Колымы хорошо.

— Ну, вот побываете — так посмотрите, какие там нравы царят. А что до отряда специального назначения, так это вы, товарищ старший лейтенант, прямо в точку попали! Вы ж ведь в курсе, наверное, что мы там в основном разыскиваем?

— Откуда вдруг? Вы, Котов, не считайте себя настолько важной фигурой, что про вас все знать должны.

— Извините, товарищ старший лейтенант! Только мы и вправду там не с бору по сосенке набрались. Колымская экспедиция в основном золото ищет. Сами понимаете, без НКВД тут никак нельзя. Вот и у нас на каждый десяток рабочих один оперативник уж точно есть. А живем мы все вместе. Тайга — она только кажется большой. На самом-то деле все люди в ней рядышком ходят. Вот и живем мы дружно. Глядишь, иной раз мы им поможем, а когда и они нам подсобят. Ну, и учимся друг у друга, как без этого. Стрелять с двух рук — это я от них научился.

— А по лесу ходить?

— Это я и сам хорошо умею. Побегаешь несколько лет по тайге — чему хошь обучишься.

— Драться, как я понимаю, вас там же научили?

— Ну, я и сам драчун неплохой. На КВЖД работал опять же… А там местные китаезы тоже мастера руками-ногами помахать. Да ловко так! Не сразу и просечешь-то, откель в тебя кулак прилетел!

— Ладно, Котов. Про немецкий язык я вас и не спрашиваю. Наверняка и это вы объяснить сумеете. Непонятно только мне, как же вы такой ловкий да сообразительный — и до сих пор рядовым бойцом ходите?

— Так про то, товарищ старший лейтенант, не меня спрашивать надо. И повыше меня люди имеются, им-то, наверное, видней, чем нам с вами. Если у вас связь с нашими есть, так и запросите кого надо, кто такой Котов, откуда он взялся и чего тут вообще делает.

Особист хмыкнул.

— Да уж, не упущу такую возможность. Только кажешься ты мне, друг ситный, человеком подозрительным. Послушать тебя — вроде все правильно. И так может быть, как ты сказал, и по-другому тоже может. Не слишком уж часто на меня из лесу такие вот специалисты вылезают…

— А что, товарищ старший лейтенант, неужто не один я такой?

— А тебе-то зачем?

— Ну, если несколько опытных человек да в одну группу собрать… Больших дел наворочать можно!

— Угу. Даже слишком больших.



Хворостинин встает с места и потягивается. Видно, что он сильно уставший. По воспаленным глазам понимаю, что спит особист мало.

— Да ты сиди, Котов, сиди. Это я так, про себя размышляю. Уж больно ты человек интересный и непонятный. Вот я и хочу во всех этих непонятках разобраться. Только что-то не выходит пока.

В его руке неожиданно появляется спичечный коробок.

— Лови!

Не вставая с места, я вытягиваю левую руку вбок. Хлоп — и коробок зажат в моей ладони. Хворостинин внимательно смотрит на меня. Осторожно кладу коробок на стол.

— Чегой-то вы, товарищ старший лейтенант? Чего-то не понял я…

Он садится на свое место.