Черные купола. Выстрел в прошлое

— Поинтересовался, когда я пойду к вам на прием.

— И все?

— Все.

— Непонятно…

Резко зазвонил телефон ВЧ, стоявший на приставной тумбочке. Комиссар поморщился и снял трубку.

— Рогов слушает!

Лицо его вытянулось, и он приподнялся с места. Глядя на него, встал и полковник.

— Так точно! — Комиссар ослабил ворот кителя. — Да. У меня. Есть, предоставить все материалы! Будет исполнено! Так точно, понял, к двадцати часам. Есть, доложить лично!



Он осторожно положил трубку телефона, будто она была сделана из хрусталя. Сел за стол и налил себе воды из графина. Посмотрел на полковника.

— Садись.

— Кто это был, товарищ комиссар?

Вместо ответа тот раскрыл лежавшую на краю стола красную папку и, вытащив оттуда лист бумаги, показал на подпись внизу.

— Достаточно?

— Да уж… Это… Лосев?

— Он не зря интересовался, когда у тебя доклад. Выяснил это и, в свою очередь, доложил наверх.

— Теперь я должен представить все материалы?

— Я должен! Я! Лично! Черт возьми, будто других забот у меня нет… В общем, так. Через час подготовить мне все, ты слышишь — все, материалы по делу. В том числе и самые отдаленные домыслы. Капитана этого срочно вызвать в Москву. Ограничить его общение с внешним миром. Всех, кто причастен к этому делу, перевести на казарменное положение. Срочно!

Комиссар встал из-за стола и, подойдя к окну, уперся лбом в холодное стекло.

— Черт побери, ну надо же было этому поганому фрицу засесть именно у нас?!



Обитая кожей массивная дверь бесшумно приоткрылась.

Адмирал Канарис поднял голову от бумаг.

— В чем дело, Мюллер?

— Вы приказывали доложить о прибытии полковника Кранца, экселенц.

— Где он?

— В приемной.

— Проси его сюда. Сделай нам два кофе, старина Август большой его любитель. И корзиночку венских пирожных.

— Слушаюсь, экселенц!



Дверь закрылась за спиной адъютанта и почти тотчас отворилась вновь.

— Разрешите войти, экселенц?

— Август, старина, рад тебя видеть! — Адмирал встал из-за стола. — Ты совсем пропал там, в своем лесу! Мхом еще не оброс?

— Это не мой лес, господин адмирал.

— Пока не твой!

— Да и мхом там обрасти трудно, не очень-то хорошее для отдыха место.

— Ладно, не ворчи! Присаживайся, — Канарис указал на небольшой столик, — сейчас принесут кофе! Твой любимый! И мои пирожные.


— Спасибо, экселенц. Вы помните все мои пристрастия?

— Не все! Но основные стараюсь запоминать.

Собеседники расположились в креслах. Вошедший адъютант поставил на столик поднос с кофейником и пирожными.

— Угощайся! — Адмирал сделал приглашающий жест. — У вас там, в лесу, хорошего кофе нет…

— Благодарю. — Полковник поднял чашку.

— А руки у тебя дрожат, старина… — сочувственно произнес Канарис. — Устаешь?

— Не без того, экселенц.

— Да… Что ты привез мне хорошего?

Полковник поставил чашку и вытер губы салфеткой.

— Мне доложить все сначала?

— Август, у меня хоть и хорошая память, однако же не до такой степени, чтобы помнить все дела моих сотрудников!

Полковник кивнул.

— Слушаюсь, экселенц. Как вы, наверное, помните, еще в тридцать восьмом году мы получили данные по некоторым операциям аппарата ЦК партии большевиков. Там отдельной строкой значилась весьма интересная цифра…

— Да, — кивнул Канарис, — это я помню. Нас тогда неприятно удивил порядок сумм, которые проходили по этой графе.

— Вы еще сказали тогда, что на эти деньги можно оснастить корпус.

— Возможно.

— Тогда же вы и поручили мне выяснить назначение этих сумм. И доложить о результатах. Операция получила наименование «Звонарь». Я привлек к этому делу Ойзенбаха.

— Помню! Очкастый такой, напоминает школьного учителя.

— Да, именно его. Он великолепный аналитик мне иногда кажется, что у него в голове арифмометр.

— И что же он раскопал?

— Он не стал замыкаться только на этих сведениях. Вместо этого Ойзенбах затребовал все аналогичные данные по всем наркоматам СССР.

— Ничего себе! У него голова не опухла от обилия материалов?

— Как ни странно, их оказалось не так уж и много. И почти во всех прослеживалась аналогичная ситуация. Громадные суммы денег, целые составы с продовольствием и снаряжением исчезали в никуда. Мы нашли следы работы нескольких управлений Наркомата тяжелой промышленности, ряда главных управлений при Совете министров СССР и Наркомата внутренних дел.

— И где же эти управления? Чем они занимаются?

— Их нет, экселенц.

— То есть?

— Они существуют только на бумаге. Не знаю, были ли они на самом деле, но никаких следов нам отыскать не удалось.

— Пожалуйста, поподробнее, Август. Это становится интересным. Ведь там присутствовали конкретные люди, кто-то расписывался в документах. Не могли же они все внезапно исчезнуть?

— Как видите, экселенц, — могли.

— Хорошо. Бог с ними, с людьми, может быть, их всех внезапно расстреляли, или они отравились колбасой. Гораздо интереснее, куда делись все те огромные запасы, которые фигурировали в этих документах.

— Сначала мы зашли в тупик. Никаких сведений больше получить не удалось. На некоторое время операцию отложили. Но уже в сороковом году мы снова вытащили эту папку на свет божий. Были получены сведения о таинственных стройках в глухих местах СССР. Нам удалось проследить некоторые маршруты бесследно исчезнувших эшелонов. По странному совпадению они заканчивались неподалеку от этих мест.

— Интересно! — Адмирал поставил на стол свою чашку. — Даже очень интересно! И что дальше?

— На некоторое время все опять застопорилось. Информация, получаемая нами, была слишком скудной и противоречивой. Тогда вы и приказали переключить все внимание на более важные задачи.

— Вы должны меня понять, старина. Нам предстояли очень серьезные дела, связанные с подготовкой будущей войны. И не использовать при этом столь выдающегося мастера… меня бы не поняли. Да, если вы помните, никто и не ожидал, что все пойдет… несколько не по плану.

— Экселенц, я не первый год в армии, да и в разведке уже не новичок! Приказ есть приказ! Тем более для немецкого офицера.

— Рад, что вы меня понимаете.

— Тем не менее, экселенц, никто не отменял и вашего прежнего распоряжения. Поэтому я и сохранил группу аналитиков во главе с Ойзенбахом. И вот уже после начала боевых действий они раскопали нечто любопытное…

— А именно?