Даже если я упаду

Я отвожу взгляд. Хит еще не знает, какой умственной гимнастикой я занимаюсь, пытаясь обосновать свое участие на этом этапе, не говоря уже об остальном. – Это значит, что я собираюсь снять лучшее видео для кастинга.

– Хорошо, – произносит он после паузы.

Испытывая облегчение оттого, что он не собирается углубляться в эту тему, я продолжаю.

– Поскольку я всегда была одиночницей, придется действовать методом проб и ошибок. У меня есть кое-какие идеи по поводу поддержек, которые хотелось бы включить, но, прежде чем снимать видео, нужно выбрать те, что я могу делать с разумным уровнем мастерства.

– И у тебя есть друг, с которым вы проделаете это на льду. Мой фронт работ на траве?

– Совершенно верно. Но Антон, мой друг, который умеет кататься в паре, живет в Хьюстоне. Он и сам разрывается между колледжем и собственными тренировками, так что у него совсем нет времени мотаться сюда и репетировать со мной. Мне нужно освоить те элементы, для которых он мне нужен, а потом я отсниму их вместе с ним. Он может выделить для меня только один день, и к тому времени я должна знать, что с ним делать.

– Я так понимаю, это и есть план.

Я хмурюсь, когда смотрю на Хита, но не в нем причина недовольства, а во мне.

– Не совсем, нет. Я должна научить нас обоих делать то, чего раньше никогда не делала, и на все про все у меня полтора месяца.

Хит делает медленный шаг ко мне, удерживая мой взгляд.

– Тогда нам лучше начать.



Я начинаю с самого легкого, выбирая полужимовую поддержку. Хватая Хита за руки, я подступаю к нему вплотную, соединяя кисти наших рук. Я стараюсь смотреть прямо перед собой, на его шею, пока объясняю, чего от него хочу. Это несложная поддержка; фактически самая первая, которую осваивают маленькие дети, когда учатся кататься в паре. Партнер сгибает колени и локти, в то время как партнерша блокирует свои, после чего он поднимает ее, держа локти согнутыми, пока она вытягивает ноги, раздвигая их в стороны. Легко, вот только совсем не легко.

Сама механика поддержки немудреная, и Хит поднимает меня без видимых усилий, но, пока удерживает в воздухе, в то время как наши сцепленные руки опираются на его плечи, а его подбородок прижат к моему животу, вряд ли ему кажется, что все так просто.

– И что теперь? – спрашивает Хит, и я ощущаю его теплое дыхание на животе даже сквозь ткань облегающей синей майки. Пульсирующая дрожь пробегает по моему телу, и я знаю, что он это чувствует.

– Теперь ничего. Это и есть поддержка.

– И всего-то? – Еще одна волна дрожи.

– Можешь вращаться, если не устал… да, медленно, вот так. И представь, что все это происходит на льду.

– Разве я не должен поднять тебя выше? Как штангу? – Он уже вытягивает руки, поднимая меня над головой.

Я взвизгиваю, и у меня подгибаются локти, так что всей своей тяжестью я обрушиваюсь ему на лицо, и мы оба валимся на землю.

Хит охает, ударяясь спиной, и я издаю похожий звук, когда врезаюсь в него. Его руки подхватывают меня за бедра, и он поднимает голову.

– Ты в порядке? – Прежде чем я успеваю ответить, он ругается себе под нос. – У тебя кровь.

– Правда? – Я приподнимаюсь на его груди и соскальзываю, ощупываю бровь и чувствую влагу под рукой. Когда же я вижу красноватое пятнышко крови на пальцах, у меня темнеет в глазах. Что-то теплое давит на порез, и твердый голос Хита прорывается сквозь темноту.

– …ты меня слышишь? Брук, посмотри на меня.

Я фокусирую взгляд на его лице, нависающем надо мной, пока чернота не начинает отступать.

– Наконец-то. Очнулась. – Он откидывается назад и шумно выдыхает, но его большой палец все еще прижат к моей брови. – У тебя в какой-то миг глаза закатились. Это всего лишь маленький порез. – Он поднимает большой палец. – Да, уже и не кровоточит. Смотри.

Я чувствую, что лицо зеленеет, приближаясь к цвету травы, и крепко зажмуриваюсь, опуская голову между согнутыми коленями.

– Брук?

Я отмахиваюсь от его беспокойства.

– Дай мне минутку. – И дышу глубоко, вдох-выдох.

– Это от вида крови?

Я киваю. Глубокий вдох.

– Даже такая малость?

Я снова киваю. Глубокий выдох.

– Вау. Никогда не видел такой реакции на кровь.

– Это практически у всех в нашей семье, – говорю я, все еще сосредоточенная на дыхании. – Помню, мне тогда было восемь, мама порезала палец, когда шинковала помидоры или еще что, и мы с Джейсоном прибежали на ее крик. Она потеряла сознание, к тому же, падая, рассекла ножом подбородок, и я бухнулась в обморок следом за братом, ударившись головой об угол стола. Отцу пришлось везти нас троих в отделение неотложной помощи накладывать швы. – Уже заканчивая рассказ, я слышу учащенное дыхание Хита. Я поднимаю на него глаза. Он выглядит так, словно и сам вот-вот вырубится.

Я тотчас оглядываю его на предмет полученной травмы, которую могла не заметить поначалу, но ничто не указывает на то, что он пострадал. И тут я вспоминаю, о чем только что говорила. Как мои родные пугаются крови, как Джейсон отключился при виде простого пореза на пальце. Я замираю и смотрю на Хита широко распахнутыми глазами.

Джейсон всегда отключался при виде крови, но почему-то в ту роковую ночь он оставался в сознании достаточно долго, чтобы нанести Кэлу смертельное ранение ножом. Я не знаю, как он мог это сделать, что так сильно завладело его разумом, чтобы позволить ему это. Вопросы без ответов заставляют меня безвольно лежать на земле, но Хит реагирует иначе.


Не говоря ни слова, он встает и направляется к своему грузовику.

– Хит, постой! Я не хотела…

Он останавливается, но машет рукой, не давая мне договорить.

– Слушай, все равно уже поздно. Хватит на сегодня. Мне пора. – Он пробегает пальцами по волосам и смотрит под ноги, а потом снова встречается со мной взглядом, но тут же отводит глаза. – Я уже говорил тебе, что постараюсь помнить, что не сержусь на тебя. Я действительно очень стараюсь, но, если останусь, не ручаюсь за себя, и мне потом будет плохо, понимаешь?

Я обхватываю локоть свободной рукой и поспешно киваю, как будто все понимаю и не обижена тем, что он чувствует потребность бежать от меня. Я понимаю, да, но очередной вдох дается мне с трудом. Мы все время пытаемся не причинять друг другу боль.

Но сейчас я сделала ему больно, и он не остался в долгу.

Оба хороши.

Я даже не знаю, как попросить у него прощения – разве что отпустить его?

– Да, наверное, уже поздно. – У меня еще есть время до начала смены, но я вижу, что с каждой секундой самообладание обходится ему все дороже. Мне совсем не хочется оставлять эту неопределенность между нами, особенно когда я не могу решить, что он имеет в виду – то ли ему нужно уйти сейчас, то ли он уходит навсегда. – Ты как… завтра?

– Пока не знаю. Я должен… – Он жестом показывает на свой пикап, и, когда на этот раз порывается уйти, я не пытаюсь его остановить.



Той же ночью – так поздно, что уже, наверное, на следующий день, – я получаю от него эсэмэску.



Я буду там завтра.





Глава 24




Моя вторая тренировка с Хитом начинается намного бодрее, чем первая, в основном потому, что мы больше помалкиваем. Полужимовая поддержка освоена и твердо стоит на ногах – в смысле, на высоте, – и, при немалом мужестве с моей стороны, мы переходим к полному жиму.

– Я все понял, – говорит Хит, когда мы занимаем исходную позицию.

– Надеюсь. – Я не переживаю, что он меня уронит; больше волнуюсь, что могу испугаться, оторвавшись так высоко от земли.

Памятуя о нашей прошлой неудачной попытке, Хит выбирает для занятий лужайку с более густой травой. Конечно, будет больно, если упаду, но, надеюсь, на этот раз обойдется без кровопролития.

Он сжимает обе мои руки, прежде чем присесть на корточки, и в следующее мгновение я взлетаю вверх – стремительно до головокружения. Он не останавливается на полпути, сразу поднимая меня над собой. Высоко. Слишком высоко. У меня начинают дрожать руки, когда я вижу, как горизонт колышется, словно волны в океане.

– Смотри, не рухни. – Хит слегка отступает влево, для равновесия. – А то я брошу тебя прямо на задницу.

Я опускаю глаза, чтобы встретиться с ним взглядом, автоматически напрягая руки после его угрозы.

– Я серьезно. Больше ты меня не уложишь, я этого не допущу.

Я никогда не видела его таким, поэтому не сразу улавливаю лукавый блеск в его глазах.

– Вот это другой разговор. Видишь? Не так уж плохо, верно?

Глядя на его запрокинутое лицо и кривую улыбку, я киваю, но, стоит мне перевести взгляд вперед, головокружение возвращается. Молниеносная реакция Хита не дает нам загреметь на землю, когда я все-таки лечу вниз, но он крепко прикладывается носом о мою грудину в процессе этого полета. Обеими руками он хватается за лицо, как только, довольно грубовато, ставит меня на ноги.

– О, прости. Хит, я так виновата.

Он поворачивается ко мне спиной, и его слова звучат приглушенно.

– Отойди отсюда. Я пытаюсь определить, идет ли кровь.

Я делаю огромный шаг назад, комкая нижнюю кромку майки, и смотрю ему в спину.

– Мне показалось, я не так сильно ударила тебя в этот раз. Он ведь не сломан, правда?

Он снова поворачивается ко мне, и я вижу его раскрасневшееся, но, к счастью, не окровавленное лицо.

– Нет, не сломан. – Глаза у него немного слезятся, но в остальном он вроде был цел и невредим.

Я кусаю губы.