Дом в Вечерних песках

Миссис Кэмпион поразмыслила с минуту и, сдаваясь, покачала головой.

– Что вы хотите знать?

– Когда пропала мисс Таттон? Давайте начнем с этого момента.

Миссис Кэмпион вытащила из халата потрепанный журнал.

– Это я могу сказать точно. Я веду строгий учет времени. Девушки должны соблюдать режим, иначе пропадут. Так, сегодня какое число? Третье? Нет, второе. Вчера было первое, значит, будний день. Анджела Таттон – Энджи, как мы ее звали, – нашла работу цветочницы. Это близ пивоварни «Черный орел», по дороге в Спитлфилдз. Ее мать, пока была жива, занималась изготовлением искусственных цветов, так что девочка это ремесло осваивала с рождения. Она и мне украшение на шляпку смастерила, когда сестра моя замуж выходила. – Миссис Кэмпион немного смягчилась при этом воспоминании. – Веточку цветущей айвы. И оттенок как точно подобрала. Казалось, бутоны буквально час как раскрылись.

– Здорово, – прокомментировала Октавия. – Значит, Энджи хорошая девушка? Хлопот вам не доставляла?

– Временами бойкая была на язык, семь пятниц на неделе, но сердце имела доброе. От работы по дому не отлынивала. Все песенки свои напевала, когда стирала.

Октавия смущенно улыбнулась.

– Вы так о ней говорите, будто не ждете, что она вернется.

Миссис Кэмпион рассматривала обои. Ее внимание привлекло место, что было испачкано сажей, которую она стерла рукавом, пальцами натянув его за край.

– Мы живем надеждой, мисс. Живем надеждой.

– Боюсь, я вас перебила, – сказала Октавия. – Вы упомянули, что мисс Таттон вчера была на работе. Когда вы ждали ее возвращения?

Миссис Кэмпион плотно сжала губы и снова уткнулась в свой журнал.

– Энджи работает до восьми вечера, кроме субботы, и обычно по окончании рабочего дня сразу возвращается сюда. Но вчера была среда, а по средам ей разрешено немного погулять. Приходится делать девушкам послабление, а то ведь и вовсе можно их потерять.

– Куда она могла пойти, миссис Кэмпион? Где она проводила свой досуг? С кем встречалась? Она вам говорила?

– Сама она не говорила, а я не спрашивала. Здесь на моем попечении восемь девушек. Двенадцать – с учетом малышек. С божьей помощью я постараюсь уберечь их от улицы, но в жены священников я их не готовлю. Пусть гуляют с кем хотят, лишь бы к половине одиннадцатого как штык были здесь.

– Но она не пришла, да? Мисс Таттон? Она не вернулась.

Миссис Кэмпион покачала головой.

– Я сразу поняла: случилась беда. Будь это любая другая из девушек, я б и пальцем не пошевелила. Заблудшую овцу долго подле себя не удержишь, но Энджи… она вселяла надежду.

– И вы обратилась в полицию?

– Обратиться-то я обратилась. Но, как вы сами заметили, мисс, полиция не станет переворачивать вверх дном весь Лондон ради какой-то там цветочницы. Но я сделала что могла, хотя бы для очистки совести. – Где-то в доме пробили часы – звякнули разок, издав писклявый немелодичный звон. Миссис Кэмпион оглядела комнату, подушечкой ладони разглаживая складки на своем фартуке.

– Миссис Кэмпион, Энджи дружила с кем-то из ваших подопечных? Может, кто-то из них знает ее привычки, кому-то она поверяла свои тайны?

Миссис Кэмпион задумалась.

– Она привязалась к одной из малышек – Лиз Барнсли. Обычно расчесывала ее, пела ей на ночь, пока та не засыпала. Можно сказать, носилась с ней как с собственным ребенком. Девушкам это порой свойственно, если они недавно потеряли матерей. Но вообще-то она замкнутая была. Все читать и писать училась, как она говорила. Частенько сидела где-нибудь в углу с книжкой.

– А другие девушки, миссис Кэмпион? Как они восприняли это известие? Расстроились? Наверняка ведь обсуждают между собой, что с ней могло произойти?

Миссис Кэмпион в раздражении скривила губы.

– Обсуждают, мисс, как и везде. Девочки читают газеты, те, что умеют, или хотя бы картинки смотрят. Слушают, что люди говорят, как и мы все. Наверняка как и вы сами.

– А вы, миссис Кэмпион? Вы слушаете, что говорят люди?

Женщина снова сложила на груди руки, лицо ее словно окаменело.

– Я всякого наслушалась, мисс.

– И про Похитителей душ? Про них вы слышали?

Миссис Кэмпион отвела глаза, словно услышала нечто неприятное.

– Значит, вы в это не верите?

– Верю? В истории про черную магию, колдовское зелье и похищение душ? Я уже говорила, мисс, я отказалась от всей этой болтовни про спасение. Отказалась, потому что сама в это больше не верю и никого не хочу кормить ложными обещаниями. Пользы от этого никакой. Я не верю в ангелов, мисс Хиллингдон. С чего вдруг мне начинать верить в дьяволов? – Миссис Кэмпион отворила дверь комнаты. – Надеюсь, вы найдете ее, мисс, искренне надеюсь. Но я всякого насмотрелась на этом свете, и он более зловещий, чем любые из историй. Людям не нужна магия, чтобы причинять зло. А если бы была нужна, страданий в мире стало бы куда меньше. Доброй вам ночи, мисс.

Октавия последовала за ней к выходу, храня молчание, когда они проходили мимо лестницы. Где-то наверху мистер Критчли неровно отбивал такт, аккомпанируя детям, которые хором неуверенных робких голосов напевали имена умерших монархов.






XIII


Доктор Кармоди жил на Портленд-плейс, куда его наконец-то доставили уже в одиннадцатом часу. Видимо, Уайтчепел ему нравился меньше, чем Мейфэр, и осмотр останков миссис Хенли он произвел довольно быстро. К тому времени, когда он официально засвидетельствовал ее смерть и вверил тело гробовщикам, самообладание его было на исходе и настроение, соответственно, не самое радужное.

Инспектор Каттер тоже был не в духе, во всяком случае, выказывал нетерпение. Ему пришлось нанять кеб – инспектор Фокс отогнал свой фургон в участок, – и с тех пор как они сели в него, он и двух слов не сказал. Поездка проходила в угрюмом молчании, и Гидеон решил пока внимательно ознакомиться с изданием «Книги общей молитвы», принадлежавшей миссис Хенли, да так увлекся, что не заметил, как кеб покинул доктор Кармоди. Поднял голову от книги только тогда, когда Каттер стукнул по дверце, подавая знак кебмену, чтобы тот ехал дальше.

– Мы возвращаемся домой, сэр? – спросил Гидеон. Отметив страницу, на которой остановился, он растерянно огляделся.

Каттер смотрел в грязное окно, костяшками пальцев правой руки потирая подбородок.

– Домой, говоришь? – Он отвел глаза от окна и пристально взглянул на Гидеона. – Когда это ты домом успел обзавестись? Как бы то ни было, про дом пока забудь. Мы едем на вокзал Лондон-Бридж. Может, успеем на последний поезд до Дила.

Инспектор снова отвернулся к окну; желтый свет газового фонаря не смягчал его черт.

– Значит, вы намерены отыскать лорда Страйта? – осведомился Гидеон, взвесив свои слова. – В его доме в Кенте?

Каттер вытащил свои часы. Энергично их встряхнул, поднес к уху и, не услышав тиканья, еще больше насупился.

– Разумеется.

– Смею ли я предположить… – Гидеон запнулся. Голос его дрогнул, как это порой бывало, когда он сползал на октаву выше или ниже. Гидеон закашлялся, скрывая смущение. – Смею ли я предположить, сэр, что на ваше решение повлияли обстоятельства смерти миссис Хенли?

Инспектор убрал часы.

– Предполагай, что твоей душе угодно, главное – молчи. Не мешай думать.

Гидеон хотел сказать что-то еще, но усилием воли сдержался. Инспектор откинулся на спинку сиденья и поправил обшлаг рукава, но вскоре снова стал выказывать признаки раздражения. Вертел головой из стороны в сторону, так что жилы на его шее вздувались и натягивались.

– Черт возьми, Блисс, ты что, не можешь посидеть спокойно?

– Разве я не спокойно сижу, сэр?

– Спокойно? Да ты постоянно дергаешься и чешешься с тех пор, как мы покинули Бетнал-Грин. Будто у тебя восемь рук и ты весь облеплен блохами.

– Простите, сэр. Просто я задумался и делаю это неосознанно. Постараюсь больше не мешать вам.

Крякнув, Каттер снова погрузился в размышления, но когда они повернули на Риджент-стрит, он сам нарушил молчание:

– Так о чем ты задумался, Блисс? О своей девочке со спичками, очевидно?

– Да, я думаю о мисс Таттон. Я очень переживаю за нее. Но заботит меня не только ее исчезновение. Мне не дает покоя то, что мы обнаружили сегодня вечером.

– В самом деле? – Каттер сел поудобнее, словно ожидая забавного представления. – Ну-ка, ну-ка, и что же мы обнаружили сегодня вечером, кроме того, что доктор Кармоди покрывается сыпью, если вынужден выехать куда-то к востоку от Холборна?

Гидеон выпрямился и прочистил горло.

– Сэр, я могу лишь изложить свои впечатления, впечатления дилетанта, и вы наверняка поправите меня там, где я ошибусь. Начнем с того, что мы установили причину смерти – по заключению врача, это механическая асфиксия. То есть можно точно сказать, что миссис Хенли убили.

– Да, Блисс. Эта леди не разбивала окна в своей комнате и не задушила сама себя. Полагаю, это несомненный факт.

– Да, сэр. А ее смерть наступила, по мнению доктора Кармоди, где-то между полуночью и сегодняшним полуднем. То есть миссис Хенли убили на следующее утро после гибели ее сестры в Страйт-хаус.

Инспектор домиком сложил перед собой ладони.

– И что из этого следует?

– Возможно, ничего, сэр. Не исключено, что эти два события не более чем неудачное совпадение. Но мне кажется, что есть основания для некоторых подозрений.

– Блисс, всегда есть основания для некоторых подозрений. Утром я просыпаюсь, имея основания для некоторых подозрений. Смотрю на тебя, имея основания для некоторых подозрений. Но одних подозрений мало для того, чтобы доказать версию. Наш приятель инспектор Фокс считает, что это была обычная ночная кража со взломом. По его мнению, какой-то местный воришка задушил подушкой миссис Хенли, чтобы она не мешала ему рыться в ее вещах. Что ты на это скажешь?

– Сэр, – осторожно начал Гидеон, – как и бывает в таких случаях, дом был перевернут вверх дном. Однако насколько я успел заметить, очень много ценных вещей остались нетронутыми. Например, швейная машинка. А это вещь дорогая, по словам инспектора.

– Швейная машинка – тяжелый предмет. Ее так просто не унесешь, взвалив на плечо.

– Не спорю. Однако в мастерской мы видели много изысканных платьев, которые можно было забрать, а в кухне – чай, сахар и другую провизию. В Кембридже ко мне в комнату как-то забрался вор. Так он унес и чай, и сахар. Я потом несколько недель жил без чая, и мне это надолго запомнилось.

– Не везет тебе, бедолага. Что-то еще?

– Ну…

– Начни с того, с чего начал убийца. С чего он начал?

– Начал, сэр?