Дорогой Гейдж

– Томми! – сын находился у себя в комнате, читая письмо, адресованное ему.

– Иду, мам! – крикнул он, топая по лестнице точно слон.

– Я тоже получила письмо от Гейджа сегодня, – маленький подхалим ответил мне широкой улыбкой. – Он сказал, что ты попросил его отвезти тебя на рыбалку, когда он вернется из командировки, – по крайней мере, Томми хватило порядочности отвести взгляд в сторону.

– Он живет в Балтиморе, мам! Он может это сделать! – нетерпение в глазах сына почти разбило мне сердце.

– Он также сказал, что ты послал ему мою фотографию, – мой маленький сын так очаровательно покраснел, но я не могла позволить этому повлиять на меня. Сидя на диване, я погладила подушку и спросила Томми: – Что ты там напридумывал, милый?

Все чувства Томми, отражались в его глазах, когда сын ответил мне:

– Я не хочу, чтобы ты и дальше была одинокой, мам.

– О, детка, у меня есть ты. Разве могу я быть одинокой?

– Ты не замужем. И у тебя нет того, кто сказал бы тебе, как много ты для него значишь. Папа Кэсси постоянно говорит это ее маме. Я хочу того же для тебя.

Черт.

Я не могла соврать и сказать, что не была одинокой; я была таковой. Настолько, что порой щемило сердце. Но я была уверена, что как следует старалась, чтобы скрыть это.

– Томми, – с моих губ сорвался вздох, – тебе не стоит беспокоиться об этом.

– Я знаю, – Томми выглядел грустным. – Иногда мне тоже одиноко, мам. Я хочу отца, который любил бы меня. Того, кто хотел бы меня, – надежда вспыхнула в его глазах, когда он посмотрел на меня. – Я думаю, узнай нас Гейдж, то он захочет и меня тоже.

Когда Томми обернул свои руки вокруг меня, я изо всех сил боролась, чтобы не сломаться и не поддаться эмоциям, которые пытались завладеть моими сердцем и разумом. Мой сын, моя жизнь был так не уверен в себе, и я совершенно не знала, что с этим делать.





Глава 2




Гейдж

Солдат,

Думаю, мама злится на меня. Она ничего не сказала, но ее глаза снова были грустными. В последнее время она часто такая, и, думаю, это происходит из-за меня. Иногда мне хочется, чтобы мы были нормальными, и мой папа хотел нас.

Мама была бы счастлива, потому что кто-то говорил бы ей, что она красивая, и дарил бы цветы, а я бы мог съездить на рыбалку.

Мама говорит, что мне не следует давить на тебя таким образом. Но я просто знаю, что ты тоже полюбил бы ее. Она же красивая, да? И она делает лучшие в мире шоколадные печенья. Я послал тебе парочку в этот раз. В прошлые забывал.

Ты знаешь, когда будешь дома? Может мы сможем организовать барбекю? Я спрошу у мамы, возможно, она сможет приготовить ее чизкейк «Орео». Она любит печь.

О! И ты мог бы подарить ей маргаритки, это ее любимые цветы.

Мне пора идти спать.

Любитель загадок.

Этот парнишка разбивал мое чертово сердце. Но было бы ложью не сказать, что меня охренеть как привлекала его мать. Она была великолепна. С длинными светлыми волосами, медово-золотистыми глазами, полными губами – все это заставляло меня терять разум. Но что меня на самом деле поразило в ее фотографии с первого взгляда – это улыбка. Она была настоящей, подлинной. Я был готов побиться об заклад, что Пейсли смотрела на сына, когда делали тот снимок. Люди могли сиять настолько ярко, лишь когда любили кого-то очень сильно.

Я достал коробку с печеньем и увидел, что в посылке также лежало письмо от Пейсли. Я переживал, когда писал ей, но не хотел, чтобы она оказалась в полном неведении, когда я появился бы на ее пороге через пару месяцев.

Я не знал, в какой момент захотел, чтобы эта маленькая, разрушенная семья стала моей, но так оно и было. Они были моими. Я просто должен был убедить в этом Пейсли.

Откусив кусок от первого печенья, я застонал точно юнец, получивший свой первый оргазм. Святое дерьмо. А Томми не врал. Его мать была богиней.

Дорогой Гейдж,

Находись ты рядом, ты бы почувствовал мое недоумение. Я потеряла дар речи и испугана, и не знаю, что сказать тебе.

Я и не представляла, что Томми испытывает что-то подобное.

Джек, его отец… я даже имя его не могу написать, не ощущая злости.

Мне жаль. Мне так жаль. Я не могу… Ох. Очевидно, что это болезненная тема для меня.

Томми сказал, что попросил навестить нас, когда ты вернешься домой. Выслушав все, что он говорил, и вопреки здравому смыслу, я думаю, что это было бы хорошо для него.


Конечно же, если ты хочешь этого. Нет причин говорит «да» под каким-либо давлением. Я просто хочу, чтобы ты знал – я не против.

Просто, пожалуйста, не разочаруй моего сына.

Он… Мы больше не сможем с этим справиться.

Пейсли.

Интересно, смогу ли я когда-нибудь объяснить ей, что это письмо предопределило ее судьбу. Возможно, Пейсли пока этого не видела, но я это точно знал. Она хотела понять, чего именно Томми хотел между нами также, как и я.

Единственное, я надеялся, что смогу пробудить в Пейсли жажду узнать меня до того, как приеду к ней.





Глава 3




Томми

Вот оно, я просто знал это! Мы не получали вестей от Гейджа уже две недели, так что сегодня должно было прийти от него письмо.

С губ мамы не сходила таинственная улыбка с тех пор, как она получила от него первое послание, и я думал, что мой план сработал.

– Сиди спокойно, Томми. Ты похож на прыгающую мармеладку, – мама улыбнулась мне, бросив веселый взгляд в зеркало заднего вида, мы ехали домой, после того, как она забрала меня из школы.

Кэсси меня больше не доставала, и мне это нравилось. Я мог поговорить с ней о Гейдже, и она спрашивала меня о том, что мы собирались делать после его возвращения домой. Ее лицо смешно вытянулось, когда я рассказал о рыбалке; она думала, что рыба воняла. Мама тоже так думала, так что я привык к этому. Девчонки просто ничего не понимали. Гейдж говорил, что это прекрасный способ содержать семью. Мне нравилось, как это звучало.

– Я просто знаю, что наши письма придут сегодня! – я восторженно подпрыгивал на сиденье, а у мамы опять появилось то самое выражение на лице. Она пыталась не смеяться надо мной, оставаясь строгой. Мне нравилось, когда я мог делать подобное с ней. У мамы был замечательный смех, и это всегда успокаивало меня.

– Черт.

– Я слышала это! Это один цент в банку, мам, – мы договорились с ней, что мама будет класть цент в банку каждый раз, как произнесет плохое слово, а если я хлопну дверью или разбросаю игрушки – то цент кладу я. В конце месяца тот, кто положил последнюю монетку, забирал себе все деньги. В прошлый раз победил я, и у нас была пицца на ужин.

Мамина улыбка исчезла, и я понял, что мы подъехали к дому. А на нижней ступени крыльца сидел Джек. Я больше не мог заставить себя звать его папой. Я не думал, что он заслуживал этого, потому что заставил плакать меня и маму.

– Мам? – спросил я, когда она остановила машину на подъездной дорожке, а Джек встал. На его лице появилась дурацкая улыбка.

– Я люблю тебя, Томми, – сказала мама, и я мог расслышать слезы в ее голосе.

– Я тоже люблю тебя, мамочка.

– Я хочу, чтобы ты знал, только ты можешь решить идти ли куда-то с ним. Но если ты не хочешь, то я не буду тебя заставлять, – мама была такой сильно. Я знал, что был еще маленьким, и большинство людей сказали бы, не мог понять, что означала дрожь в ее голове или слезы в глазах, но я все понимал.

Мама не хотела, чтобы отец вновь ранил меня.

И я тоже этого не хотел.

– Я не хочу идти с ним, мамочка.

***



Пейсли

Я не должна была испытывать такого облегчения. Я должна была чувствовать себя отвратительно из-за того, что хотела держать сына подальше от его отца, но Джек был таким чертовски ненадежным и эгоистичным. Он ранил Томми каждый раз, когда нарушал обещания, и я не могла выносить этого.

– Договорились, малыш. Я хочу, чтобы ты пошел в дом и разобрал свои вещи, а я приду через минутку, – я должна была возвести стены вокруг себя, чтобы встретиться с Джеком. Я знала, что ему не понравится, когда я передам ему отказ Томми ехать с ним.

– Я могу сначала проверить почту? – спросил Томми. Мне нравилось, что он всегда с волнением ждал новостей от Гейджа. Было грустно, что человек, которого мы даже никогда не встречали, оказался более надежным, чем родной отец Томми.

– Только быстро, – сын молниеносно выскочил из моего «фольксвагена джетты», я даже не успела договорить фразу.

Выходя из машины, я увидела, как Томми побежал по тротуару к небольшому почтовому ящику.

– Да! – его радостный возглас заставил меня улыбнуться. Когда он поднимался по лестнице к дому, то нахмурился, стоило только Джеку попробовать его обнять.

– Томас! – приструнила я его.

– Прости, мам, – пробормотал он, отказываясь даже смотреть на мужчину, стоящего пред ним. – Привет, Джек.