Дорогой сводный братец

— Понятно.

Она закинула ногу на ногу и откусила булочку.

— У него всегда был такой сложный характер? Я имею в виду, в юности?

— Если судить по его поведению в то короткое время, что я общалась с ним, то, скорее, да. Один из показателей — стремление писать книги.

Она откинула голову назад и с изумлением переспросила:

— Он что, писал… книги?

Она этого не знала?

— О… м-м-м… да он делал это ради развлечения. Наверное, не стоило об этом упоминать. В общем, это не важно.

— Обалдеть! Надо спросить его об этом. Как такое возможно, что я ничего не знаю о том, что он любил писать? А о чем были эти книги?

Как могло такое получиться, что он не рассказал ей о том, что было для него так важно?

Я начала слегка паниковать.

— Да так, какие-то рассказы… Не говори ему, что я проболталась об этом. — Я потрясла головой, пытаясь придумать, как перевести разговор на другую тему. — Не надо было мне об этом говорить.

— Действительно, не надо, — раздался ледяной голос Элека.

Мы обе повернулись и увидели, что он стоит позади нас.

Вот черт!

Одного его холодного взгляда, брошенного в мою сторону исподлобья, было достаточно, чтобы понять — я совершила огромную ошибку. Но исправлять что-либо было поздно. В тот момент только он сам мог спасти ситуацию.

Челси похлопала по дивану рядом с собой.

— Иди сюда, милый. Почему ты не рассказывал мне, что когда-то пробовал писать? Это же так круто.

— Что в этом такого особенного? Просто увлечение, которое у меня было в подростковом возрасте.

Никакое это не увлечение, а настоящая страсть.

Почему же ты теперь ничего не пишешь?

— Поверить не могу, что ты скрыл это от меня, — с намеком на обиду произнесла Челси.

Он раздраженно отмахнулся.

— Что ж, теперь ты в курсе.

Я все ждала, когда Элек посмотрит на меня, чтобы хотя бы взглядом показать ему, как я сожалею о своей ошибке, но он не дал мне такой возможности.

Тут в комнату вошла Клара.

— Элек, тебе что-нибудь принести?

— Какой-нибудь напиток покрепче.

— Понятно, будет сделано.

Она вскоре вернулась с тремя стаканами, наполненными какой-то жидкостью янтарного цвета. Элек тотчас же опрокинул две порции подряд.

Челси прошептала мне на ухо.

— Вот видишь? Обещай, что будешь за ним присматривать ради меня. Хорошо?

Элек с грохотом опустил последний стакан на поднос, прикончив и его содержимое тоже.

— Вот только не надо за мной присматривать, — рявкнул он.

— Ты же знаешь, как я переживаю, что приходится оставлять тебя здесь одного.

— Не стоит переживать. Все со мной будет в порядке. Я буду дома еще до того, как ты проснешься в воскресенье утром.

Значит, он снова исчезнет из моей жизни и даже не собирается попрощаться.

Челси положила голову ему на плечо. Элек успел к этому времени переодеться в джинсы, и я только сейчас заметила, что он был босиком. У меня в голове тут же мелькнуло воспоминание о той самой ночи, когда он в первый раз открыл мне свое сердце — тогда я заметила, какие красивые у него ступни. Я тут же постаралась выкинуть эту мысль из головы и отвернулась, потому что, когда Челси просила меня за ним присмотреть, вряд ли она имела в виду, что я буду пожирать взглядом ее возлюбленного.


В гостиную вошла моя мать.

— Дорогая, думаю, мне надо ехать домой, чтобы отдохнуть перед завтрашним испытанием.

— Хорошо, сейчас поедем. — Мне было тяжело оторваться от этого дивана.

Челси тоже поднялась.

— Грета, мы с тобой больше не увидимся. Выразить не могу, как приятно было с тобой познакомиться. Надеюсь, мы встретимся снова.

— Взаимно, — солгала я.

Обнимая ее, я смотрела через ее плечо на Элека и беззвучно произнесла одними губами: «Прости», в надежде заслужить его прощение за то, что выболтала его секрет о литературных экспериментах. Он смотрел на меня пустым, ничего не выражающим взглядом. Честно говоря, я не могла понять, почему он никогда не говорил Челси о своем юношеском увлечении, но теперь это не имело никакого значения. Я снова нарушила границы в наших отношениях. Что бы ни происходило между нами в комнате для отдыха в похоронном бюро, мне в его жизни больше не было места. В тот момент я поклялась себе на следующий день держаться от него подальше, если только он сам не будет искать встречи.

Я ему не нужна. Он принадлежит ей.

Челси обняла мою мать.

— Сара, пожалуйста, еще раз примите мои самые искренние соболезнования. Я так сожалею, что завтра придется ехать в Калифорнию на свадьбу сестры.

— Спасибо вам, — произнесла мама. Было видно, что она смертельно устала.

Челси прошептала мне на ухо:

— Спасибо за то, что дала мне выговориться, и прости, что нагрузила тебя всякими глупостями.

— Пустяки. Обращайся.

И тебе спасибо, что так больно меня ранила.

В какой-нибудь другой жизни эта девочка могла бы стать моей лучшей подругой. Можно было не сомневаться, что она — тот самый человек, которого вы можете вызвать в любое время дня и ночи и поплакаться в жилетку. Она была такой милой, и я почувствовала себя последней дрянью из-за того, что испытала облегчение, услышав, что завтра утром она улетает домой.

Теперь основной проблемой будет как-то пережить следующие двадцать четыре часа. А потом Элек тоже сядет на самолет и снова навсегда исчезнет из моей жизни.

Так ведь?

Но все сложилось вовсе не так, как я предполагала.





Глава 14




Мое настроение оставалось мрачным, а вот погода стояла восхитительная. Птички щебетали, солнце сияло, к тому же мне удалось выспаться. Но я помнила, что это не обычное прекрасное весеннее утро в Бостоне. Сегодня моей матери предстоит хоронить мужа второй раз в своей жизни, а Элеку — хоронить отца.

До того как прошлым вечером Челси сообщила мне, что собирается уехать, я и не представляла, насколько сильно меня раздражало ее присутствие. И, несмотря на то, что мне сегодня предстояло удовольствие лицезреть Элека, сегодняшний день все же казался намного менее ужасным, чем вчерашний.

Когда я вошла в комнату матери, она сидела на постели, держа в руках свою свадебную фотографию с Рэнди. На церемонию в здании мэрии она надела простой белый костюм. Тогда они казались действительно счастливыми.

— У него было много тараканов в голове, но он меня любил, — сказала она. — Это единственное, в чем я уверена, говоря о нем.

Я обняла ее за плечи и забрала фотографию из ее рук.

— Я помню этот день, как будто это было вчера.

— Наш брак… Для него это была возможность начать новую жизнь, но он так и не сумел забыть проблемы, которые мучили его в прошлом, или отрешиться от вызванной ими ненависти. Рэнди никогда не был со мной откровенным об этом периоде своей жизни, а я никогда не настаивала на том, чтобы он со мной делился.

Как же это знакомо.

Она немного помолчала, потом продолжила:

— Полагаю, мне и не хотелось ничего об этом знать. После той боли, которую я испытала, потеряв твоего отца, я просто не хотела никаких сложностей. Это было так эгоистично с моей стороны… — Она начала плакать. — Я все время молилась последнее время, и на душе у меня было тяжело. Мне стыдно, что я никогда не пыталась вмешаться в его отношения с Элеком. Я жила в своем замкнутом мире, и меня это устраивало.

— Ну, из их поведения нелегко было угадать, как можно им помочь, и они отнюдь не стремились облегчить нам задачу, — постаралась я ее утешить.

Она вытерла глаза и взглянула на меня.

— Мне так жаль, что тебе пришлось через это пройти.

— Мне? Через что пройти?