Драконий коготь

— Ну вот видишь. Известно, что с болот и стоячей воды они огромными тучами вылетают. Если бы Бог с небес на землю глянул, то что бы он увидел с такой высоты? Тучи меленьких ветрячков, размахивающих крыльями во всему Дефолю. А что такое Дефоль? Болота и воды. Замечаешь аналогию?

— Начинаю, — процедил сквозь зубы Дебрен. — И не понимаю, почему вы валандаетесь по бездорожью, уничтожая ветряки у мирных людей? Того же эффекта — вернее, отсутствия оного, — можно достичь, сидя у корчмы и избивая хлопушками комаров. Кипанчо — ирбиец, поэтому я понимаю, что судьбы местного населения ему безразличны, но для вас-то эта женщина, — он указал на отскребывающую котелок хозяйку, — соотечественница. И вам ее не жаль? И той девчушки, которая со страха на крышу вскарабкалась? Вы же знаете, что в предыдущем ветряке, который посетили, хозяин повесился?

— Дебрен, я душист, а не исправитель мира. Я помогаю людям, которые сами со своими заботами не справляются. За деньги, потому что это моя профессия. Тому помершему насоснику я тоже бы помог, если б вместо того, чтобы за веревку хвататься, он попросил совета у специалиста. Но в данный момент мне платит рыцарь Кипанчо, и я прежде всего обязан заняться его больной душой.

— Малорезультативно вы это делаете. Я видел по дороге три сожженных ветряка. И группу могильщиков. У четвертого, разрушенного. Пятый пока еще стоит, но, сдается мне, Кипанчо не для того около него крутится, чтобы восхищаться прелестью архитектуры. Могу поспорить, что сейчас он ветряку перчатку бросит и начнет бой.

— Лучше не спорьте. Проиграете.

— Возможно. Я не профессиональный душист, но в людях немного разбираюсь. Ставлю все, что у меня есть в наличных, на то, что сейчас он одну из этих обмотанных тряпками жердей вытащит. Потому что это никакие не жерди, а копья. Из тех современных, которые втрое складываются. В самый раз оружие для человека, вознамерившегося с ветряками драться.

— Подчиняюсь силе и заклад принимаю, — широко улыбнулся Деф Гроот. — Не выигрыша ради, ведь я профессионал и вижу, что ты гол как сокол. Но во имя блага пациента нарушу свои принципы и рискну. К тому же никакой это не риск. Ты проиграл, чародей. Отдавай кошель.

— Не понял.

— Взгляни на переднюю стенку ветряка. Туда, за самое нижнее крыло ротора. Видишь? Это не сук или какая-то техническая новинка. Неудачно переломанная деревяшка, торчащая из стены, — конец сломанного копья. Боя не будет, Дебрен, ибо бой — короткий, но прекрасный — уже был. Если б ты присмотрелся к следам, то увидел бы помятую копытами траву. Вон там, видишь? Санса, как положено, протрубил в рог, а Кипанчо налетел вон оттуда, из-за яблоньки. Первым ударом проник во чрево чудовища и вывел его из строя. Правда, копье сломалось, но взгляни, Четырехрукий уже ни одной рукой не шевелит. Он побежден.

— Четырехрукий?

— Так Кипанчо называет ветряки. Давай кошель, Дебрен.

Дебрен, недоверчиво крутя головой, высыпал на ладонь несколько медяков и один маленький серебряник.

— Бери. Они твои. Не знаю, как ты собираешься обратить их на благо пациента, но искренне желаю тебе удачи. За угощение благодарю и откланиваюсь.

— Погоди. — Деф Гроот вскочил, видя, что магун встает. — Нельзя же так вот, с бухты-барахты.

— Можно, — вывел его из заблуждения Дебрен. — Именно с бухты-барахты. Если ты не понимаешь причины, то лучше измени принципам и займись профессиональным риском, потому что ты задница, а не знаток человеческих душ.

— Погоди, Дебрен, не уходи. Я понимаю причину. Но не уходи.

— Я согласился приехать, потому что толстый бездельник балаболил о каких-то ранах, связанных с магией. Это работа для магуна, если другого спеца под рукой нет. А для ветряков вы уж лучше себе плотника подыщите.

— В ветряке злой дух сидит.

— И ты туда же? Может, видел этого духа? Слышал? Перестань из меня дурака делать, Деф Гроот. Тем более что ты на этом гипотетическом духе зарабатываешь.

— Когда будешь в городе, зайди в первый попавшийся храм. Спроси священника, я не об исповеди, верит ли он в своего Бога. Может, видел его либо слышал. Попроси, чтобы он не трепался, тем более что он на этом зараба…

— Я думал, ваш цеховой кодекс запрещает вас подталкивать людей к самоубийству.

— А я думал, что ваш наказывает помогать страждущему, а поручение рассматривать прежде, чем от него отказаться.

Дебрен выместил злость на каком-то комаре размером с воздушного змея. Душиста он хлопнуть не мог. Цеховой кодекс магунов этого делать решительно не рекомендовал.

— Ладно, пусть так. Прежде чем ты начнешь потеть и желания сумасшедшего переводить в деловую плоскость, я приведу тебе вполне достаточное обоснование. Завтра я сажусь на речную барку. Задаток уже внес. Мне некогда возиться с Кипанчо и поднимать его моральный дух утверждениями, что ветряки — вредные сукины сыны, и втыкать им копья в бебехи — дело законное.

— Дукат, — спокойно сказал Деф Гроот.

— Что — дукат? — пожал плечами Дебрен. — Я же сказал: завтра уплываю. Не могу я гнить здесь неделями только для того, чтобы заработать твой дукат.

— Дукат за сутки работы. Неполные, — глянул на солнце душист. — Уже далеко за полдень, а твоя барка отходит завтра с утра. Двадцать клепсидр работы, в том числе сон, потому что ночью Кипанчо не охотится. Подумай, Дебрен. Ведь выходит по три гроша за клепсидру. Рабочий три дня должен вкалывать, чтобы столько получить, а мастер-каменщик — день.

— Н-нет, — неуверенно сказал Дебрен.

— Твой задаток, внесенный за проезд, поплывет на барке без тебя. Потому что все наличные ты мне проиграл.

— У меня есть еще… — Дебрен осекся. Вспомнил десятника городских драбов и хозяина «Золотого фазана», бьющегося головой о бочку.

— Ну вот и перекусили, — отставил миску Санса, — теперь за работу. Пошли, господин чародей, покажу наши инструменты и противочудовищные средства. Может, вам что-нито в диагностировании сгодится.

— Диагностировании?

— Нуда. Чудовище, понимаете ли, ранено, но каким-то чудом выжило. И теперь мой хозяин в растерянности. Не знает, что делать. Работа как раз для вас.



— Откуда уверенность, что оно живое? — начал с самого простого Дебрен. Они с рыцарем стояли в тылах башни, рядом с уборной и тщательно прополотым огородом. У Дебрена был при себе маленький молоточек, которыми пользуются цирюльники и знахари для обстукивания пациентов, а у Кипанчо — топор. Размеры топора говорили о том, что его явно купили у какого-то охотника за драконами.

— Послушай.

За дамбой шумела вода — возможно, приток, а может, рукав Нирги. Щебетали птицы, в камышах, перебравшихся и на эту сторону вала, утка учила крякать свое потомство. Жужжали комары и слепни. Но в принципе было довольно тихо, и Дебрену не требовалось заклинаниями обострять органы чувств, чтобы понять, о чем толкует нахмуривший брови рыцарь.


— Какой-то механизм.

— Верно, — кивнул Кипанчо. — Это вроде бы один из механизмов ветряка. Мне кажется, нижняя зубчатая передача.

— Точнее, что-то, что ее напоминает, — язвительно буркнул магун. — Ну ладно. Что делать? Вы думаете, нам следует заглянуть внутрь?

— Пожалуй… — неуверенно сказал Кипанчо и почесал крепко поредевшую шевелюру. Он был старше Деф Гроота и своего оруженосца, но запросто почесал макушку правой рукой. Той, которой держал противодраконий топор. — Просвети его.

— Про… Что сделать?

— Однажды я видел, как придворный чародей нашей милостивой государыни просвечивал повелительницу магическим лучом, исходящим из магического зеркала. Вид был совершенно удивительный. Стали видны все кости, внутренности… Но какого пола будет наследник трона, установить не удалось, из-за чего у нас возник небольшой пограничный конфликт с Марималем. Необходимо было выяснить, кто кому даст задаток в счет приданого. Потому что тамошнему владыке было безразлично, сына или дочку выдавать за того ребенка, которого королева родит. Просто необходимо было побыстрее составить брачный контракт, чтобы до наступления зимних холодов часть верленской коалиции напугать, а остальных побить. А поскольку наличных в сейфах не было, то маримальцы приказали своим послам утверждать, что у плода между ножками ничего нет, а просто, когда его подсветили, он принялся фривольно задком своим крутить, всячески хитроумные позы принимать, чтобы поизящнее выглядеть! А значит — девочка! Наши медики мальчика усмотрели, но, вероятно, до конца уверены не были, потому что король в конце концов задаток в счет приданого выплатил, чтобы в случае медицинской ошибки дочку в старых девах не оставить. Но проценты оговорить не удалось, и в конце концов все приданое пошло не на войну с Верденом, а было поделено между будущими тестями.

— Печально, — без сожаления заметил Дебрен. — А еще печальнее то, что у меня нет ни зеркала соответствующих размеров, ни знаний придворного чародея. Иначе б я нажил состояние, проводя пренатальные исследования либо заключая пари с будущими папочками. Похоже, придется мне воспользоваться простым способом и забраться внутрь через проход.

Он сделал шаг и остановился, задержанный схватившим его за руки рыцарем.

— Подожди, мэтр! — В темных глазах Кипанчо блестела искренняя тревога. — Не собираюсь тебя поучать, потому что ты два дуката берешь за…

— Сколько?

— …свои ценные советы. Но подумай, где мы стоим. Здесь у него спина, а ниже спины, независимо от того, чудовище он или нет, у него то же самое, что и у каждого существа.

— Вы это серьезно?

Кипанчо послал ему укоризненный взгляд, поэтому он быстро поправился:

— Ну, об этих двух дукатах, значит?

— А что, слишком мало? — покачал головой рыцарь. — Мне тоже так кажется. Я велел Деф Грооту начинать предложение с трех, но он сказал, что от таких высоких ставок бедным вдовам и сиротам только несчастье будет, потому что у них не хватит денег заплатить алчному специалисту. Ну, я согласился выплатить ему полдуката, если он сумеет с тобой договориться на два. Если я тебя обидел, Дебрен, прости старого вояку. Я никогда не был силен в расчетах. Ни врагов не считал, ни жалованья. Я странствующий рыцарь, а не наемник.

— Ладно, — проворчал Дебрен. — Я читал книгу, которую о вас написали. Знаю, что вы ради дела и чести мечом размахиваете, а не ради золота. — Он вздохнул. — Ну так как там с ветрячьей спиной? Если я правильно понял, речь шла о том…

— …чтобы в зад чудовищу не лезть, — по-деловому закончил рыцарь. — Во-первых, это не по-божески. Я человек старого закала, и меня коробит, когда я слышу о мужике, который с другим мужиком такие фокусы вытворяет. Во-вторых, это было бы ужасно бесчестно, и потом люди над вами стали бы смеяться. Наконец, в-третьих, это небезопасно. Вы только гляньте, какая это огромная скотина. К тому же — ветряк, так что ветров в нем, вероятно, полным-полно. Если он вас с ветрами пустит, так вы над здешней дамбой пронесетесь и в другой берег… хм… пердыкнетесь. Страшная смерть. А Ванрингер, насколько я знаю, ба-а-алыиих денег потребует, утверждая, что погребение тех, кого чудовище из себя… высра… выкакало, дополнительных разрешений требует и в солидную сумму обойдется.

Дебрен послушно попятился. Он то и дело раздраженно твердил себе, что то, что чувствует его нос, — это результат близости сортира. И верил в то, что твердил. Но сам факт необходимости прибегать к таким способам обещал недоброе.

— Сбоку есть оконце. Как-нибудь протиснусь. Можно?

— Эксперт ты, а не я. Я знаю, куда существо копьем ткнуть, чтобы оно дух испустило.

— Санса, давай сюда мула! — Дебрен снова повернулся к рыцарю. — Я думал, по предыдущим… хм… трупам судя, что вы чудовищ огнем убиваете.

— Прикинусь, что не слышал, — мягко заверил Кипанчо. — Огнем пользуются драконы, инквизиторы и прочий бесчестный сброд. Недостойно рыцаря пользоваться этим вроде как бы адского происхождения мерзким оружием. А кроме того, — он озабоченно откашлялся, — не смейся, но это слишком болезненно.

— В перчатках не обожжешься.

— Я имел в виду жертву. Противника надо пленить или убить. Причинять ему ненужные страдания — низость.

Санса подвел мула. Поставил у оконца. Дебрен взял молоточек в зубы и осторожно протиснулся сквозь отверстие. К счастью, оконце было вполне нормального размера, и светить факелом не пришлось. Дырявая крыша тоже облегчала ориентацию.

— Ну что?

— Прекрасный удар. — Дебрен неуверенно дернул застрявший между шестернями обломок копья. — Заблокировал зубчатую передачу. Намертво. Поэтому крыльчатка стоит.

— Но он жив?

Магун сдержал проклятие… Не зная зачем, просканировал окружение. Из магических объектов здесь был только большой паук-мутант, вероятно, потомок папаши, сбежавшего из какой-то лаборатории. У него имелся явный избыток конечностей, и он плел странную паутину, но ничем больше не отличался и юркнул в угол, как только Дебрен принялся осматривать насос.

— Вода. И больше ничего, — поставил он диагноз после долгого обстукивания молоточком и зондирования магическим эхом. — Вместо черпачного колеса у них здесь помпа. Ее задача — гнать воду из польдера в реку, но, видимо, клапан отказал, механизм стучит, а вода течет в обратном направлении. По закону сообщающихся сосудов.

Долгое время никто не подавал голоса. Дебрен даже успел представить себе, что вся тройка спятивших собралась втихаря и смылась, а снаружи его ждет только хозяин ветряка. С дубинкой в руке, обуреваемый желанием пересчитать кое-кому ребра.

— Значит, не умер? — вдруг забубнил голос рыцаря. Дебрен вздохнул.

— Пожалуй, нет.

— Думаешь, агония протянется долго?

Дебрен уже раскрыл рот, но что-то удержало его. Или кто-то. Кто-то пошевелился. Высоко, на крыше.

— Трудно сказать. — Он поискал глазами лестницу. — Что будем делать, когда он испустит дух?

— Мы? Ничего. Пойдем дальше. За ликвидацию трупов отвечает Ванрингер. А здешний, прикидывающийся ветряком колдун — язычник, значит, похороны должны пройти по языческому обряду. Путем сожжения трупа. К тому же это дешевле, чем копать могилу.

— Тиф и зараза! — выругался себе под нос Дебрен. Лестницы не было. А были лишь несколько укрепляющих стену упоров, пара горизонтальных балок каркаса и веревка с узлами. Втянутая наверх.