Дурная кровь

Потом она вернулась к ноутбуку и завершающему отрывку присланного Страйком документа, где подробно излагались необходимые действия, помеченные инициалами исполнителей.





План действий


Повторно переговорить с Грегори Тэлботом (К. С.)

Надо выяснить, почему даже после выздоровления Билл Тэлбот так и не рассказал коллегам о зацепках из «истинной книги», которые утаил в период расследования, т. е. что Бреннера видели на Скиннер-стрит в день исчезновения Марго / кровь на ковре Фиппса / чья-то смерть, не дававшая покоя Марго / Мутный Риччи в амбулатории.

Повторно переговорить с Динешем Гуптой (К. С.)

Он может знать, к кому на Скиннер-стрит приходил в тот вечер Бреннер. Возможно, к пациенту. Гупта может также объяснить появление Мутного Риччи на той вечеринке. Также спрошу его о «Скорпионе» – вдруг это имеет отношение к пациенту, чья кончина показалась Марго подозрительной.

Опросить Роя Фиппса (К. С. / Р. Э.)

Мы слишком долго осторожничали с Фиппсом. Нужно позвонить Анне и узнать, может ли она убедить его ответить на наши вопросы.

Попытаться выйти на разговор с кем-либо из детей Вильмы Бейлисс (К. С. / Р. Э.)

Особенно важно, если не достучимся до Роя. Хочу заново пройтись по рассказу Вильмы (перемещения Роя, кровь на ковре).

Найти К. Б. Оукдена (К. С. / Р. Э.)

Судя по его книжке, он трепло, но есть слабая надежда, что сообщит неизвестные нам факты о Бреннере, коль скоро на работе его мать была к тому ближе всех.

Найти и опросить Пола Сетчуэлла (К. С. / Р. Э.)

Найти и опросить Стивена Даутвейта (К. С. / Р. Э.)



Робин невольно почувствовала скрытый упрек в свой адрес. Страйк добавил собственные инициалы к тем пунктам плана, которые прежде поручались ей одной, как то: найти Сетчуэлла и вызвать на разговор детей Вильмы Бейлисс. Она опять отложила ноутбук, взяла телефон и пошла на кухню завтракать.

Ее встретила внезапная тишина. На лицах Линды, Стивена и Дженни застыло смущение, которое выдает боязнь, что тебя могли услышать. Робин положила в тостер ломтик хлеба, стараясь заглушить нарастающее возмущение. Она спиной чувствовала беззвучные слова и жесты.

– Робин, мы только что столкнулись с Мэтью, – признался Стивен. – Когда прогуливались с Аннабель вокруг квартала.

– Так. – Робин повернулась к ним лицом, пытаясь изобразить легкий интерес.

Мэтью попался им на глаза впервые. Робин намеренно пропустила всенощную, не сомневаясь, что он там будет с Сарой, но мать сказала, что ни один из Канлиффов не присутствовал. Сейчас все – Линда, Стивен, Дженни – смотрели на Робин с тревогой и сочувствием, ожидая ее реакции и вопросов.

У нее звякнул телефон.

– Извините. – Она опустила взгляд, радуясь возможности отвернуться от родни.

Моррис прислал SMS:

Почему у тебя такое паршивое Рождество?



Пока троица родственников сверлила взглядами ее спину, Робин напечатала ответ:

Рядом живет мой бывший свекор, а бывший муж привез новую избранницу. Мы в центре местного скандала.



Моррис ей не нравился, но в этот момент она почувствовала в нем желанного союзника, единственную связь с жизнью, которую она с таким трудом создала для себя вдали от Мэтью и Мессэма. Робин почти уже положила телефон, когда он пискнул повторно, и под бдительными взглядами остальных прочла:

Гадство.



Это точно, написала она в ответ.

Подняв глаза на мать, Стивена и Дженни, Робин заставила себя улыбнуться.

– Сам расскажешь? – обратилась она к Стивену. – Или надо упрашивать?


– Нет-нет, не надо, – зачастил он. – Ничего особенного не произошло… мы прогуливались с коляской до главной площади и обратно, а тут они… Он и эта…

– Сара, – подсказала Робин.

Она легко представила, как эти двое держатся за руки, вдыхают морозный утренний воздух, любуются живописными видами сонного городка под зимним солнцем.

– Да, – продолжил Стивен. – Нам показалось, он, когда нас увидел, хотел повернуть обратно, но передумал. И только сказал: «Я вижу, вас можно поздравить».

Робин явственно услышала интонации Мэтью.

– Вот и все, собственно, – закончил Стивен.

– Врезать бы ему по яйцам, – неожиданно вмешалась Дженни. – Скотина самодовольная.

А Линда не отрывала взгляда от телефона Робин.

– С кем ты туда-сюда переписываешься на второй день Рождества? – спросила она.

– Я же тебе только что сказала, – ответила Робин. – С Моррисом. Он работает в агентстве.

Она точно знала, какое впечатление производит на Линду, но у нее была своя гордость. Быть не замужем, может, и не зазорно, однако жалость родных, мысль о Мэтью и Саре, разгуливающих по Мессэму, общие подозрения в их со Страйком адрес, а также невозможность рассказать что бы то ни было про себя и Страйка, за исключением его планов отныне дублировать ее работу, не приносящую результатов, – все это требовало от нее срочно найти какой-нибудь фиговый листок, дабы прикрыть свое померкшее достоинство. А Моррис, при всей своей льстивости и сверхфамильярности, сегодня, вероятно, больше заслуживал сочувствия, чем осуждения, и объявился как раз вовремя, чтобы Робин могла сохранить лицо.

Мать с братом переглянулись, и Робин получила безрадостное удовлетворение, направив их по ложному следу. С горя она полезла в холодильник и достала початую, но затем аккуратно заткнутую пробкой бутылку шампанского, оставшуюся от праздничного стола.

– Что это ты делаешь? – забеспокоилась Линда.

– Смешиваю себе «мимозу», – ответила Робин. – Рождество, надеюсь, продолжается?

Перетерпеть еще одну ночь – и поезд умчит ее обратно в Лондон. Эта антиобщественная мысль словно обрела материальность: из видеоняни за спиной у Робин вырвался надрывный вопль, и действо, именуемое ею детским цирком, переместилось из кухни в гостиную: Линда принесла стакан воды, чтобы в организм Дженни при кормлении грудью поступала жидкость, и включила для невестки телевизор, а Стивен стремглав бросился наверх за Аннабель.

Самое время выпить, решила Робин. Если плеснуть в стакан достаточно апельсинового сока, никто и не заметит, как ты в одиночку приканчиваешь бутылку шампанского, чтобы поскорее развеять неприкаянность, злость и тоску, которые извивались сейчас в самом низу ее живота. На «мимозе» она продержалась до обеда, за которым все выпили по бокалу красного вина, хотя Дженни «только пригубила» из-за кормления Аннабель и пропустила мимо ушей предположение Робин, что от грудного молока с алкоголем малышка, возможно, будет крепче спать. Моррис безостановочно присылал эсэмэски – в основном дурацкие рождественские шутки-каламбуры и новости своего дня, а Робин отвечала так же бездумно, как иногда хрустела картофельными чипсами: с некоторой долей отвращения к себе самой.

Только что приехала моя мать. Приготовил шерри и отмазки, чтобы не рассказывать ее контактной группе Женского института о полицейской работе.



Как зовут твою маму? – послала обратную эсэмэску слегка захмелевшая Робин.

Пиппа, ответил Моррис.

Робин была не уверена, что уже можно смеяться и что в этом есть юмор.

– Робс, хочешь, поиграем в «Нарисуйку», поотгадываем слова по картинкам? – спросил Джонатан.

– Что? – не поняла Робин.

Она сидела на неудобном стуле с жесткой спинкой в углу гостиной. Детский цирк занимал как минимум половину комнаты. По телевизору показывали «Волшебника страны Оз», но никто его не смотрел.

– «Нарисуйка», слова угадывать, – повторил Джонатан. – Кстати, Робс, можно у тебя зависнуть на выходные в феврале?

Шутка, написал Моррис. Филиппа.

– Что? – повторила Робин; кажется, кто-то у нее что-то спросил.

– Моррис, очевидно, очень интересный мужчина, – с насмешкой сказала Линда, и все оглянулись на Робин, которая просто сказала:

– Угадывать слова по картинкам, да, отлично.

Надо играть в Нарисуйку, написала она Моррису.

Нарисуй хер, пришел мгновенный ответ.

Робин опять отложила телефон. Эффект выпивки ослабевал, в правом виске пульсировала головная боль. К счастью, вскоре пришел Мартин с подносом, уставленным чашками кофе, к которым он добавил бутылку ликера «Бейлис».

В разгадывании ребусов победил Джонатан. Малютка Аннабель еще немного поорала. На кухонном столе был накрыт холодный ужин, к которому пригласили соседей, чтобы те полюбовались на Аннабель. В восемь вечера Робин приняла парацетамол и стала пить черный кофе, чтобы прояснить голову. Надо было собрать вещи. Еще надо было как-то закончить растянувшуюся на целый день беседу с Моррисом, который явно успел надраться вусмерть.

Маман отчалила. Жалится, что мало видит внуков. О чем теперь поговорим? Что на тебе надето?



Она проигнорировала эту эсэмэску. Наверху у себя в комнате она собрала чемодан, потому что уезжала ранним поездом. «Пожалуйста, Господи, сделай так, чтобы в вагоне не было Мэтью и Сары». Робин опять побрызгала на себя рождественским подарком матери. Принюхавшись, она решила, что из этого запаха окружающие сделают единственный вывод: она помылась. Может, мама купила этот скучный цветочный антисептик из подсознательного желания начисто отмыть свою дочь от подозрений в распутстве. Ничто в нем не напоминало о соблазнительнице; он годился лишь на то, чтобы служить вечным напоминанием об этом паршивом Рождестве. Тем не менее Робин не оставила флакон на полке, а бережно уложила в дорожную сумку среди носков, чтобы не обижать маму.

К тому времени, когда она вновь спустилась на первый этаж, Моррис написал ей еще пять раз.