Два в одном. Оплошности судьбы

— Мурав! — крикнул он. — Держи парня, а то уйдет и не расплатится. Как он смог вылезти из погреба, ты что, плохо его закрыл?

— Нет, хозяин, закрыл хорошо, как всегда. А как выбрался? Я сейчас узнаю.

Он откинул половинку прилавка и, состроив страшную рожу, что, по-видимому, означало радостную улыбку, вразвалочку направился к Артему.

— О Хранитель, дай мне силы и смирение, чтобы не разрушить этот вертеп врага! — драматическим голосом произнес землянин и показал подошедшему громиле пальцем вверх. Тот поднял голову и уставился на потолок. А Артем, не теряя времени, со всей силы врезал тому между ног. Удар прошел. Мурав, издав придушенное: «О-оу-у», — схватился за пах и согнулся. Следующий удар по ушам двумя ладонями поверг его на пол.

Хозяин, увидев скорую расправу над своим вышибалой, замер, а Артем, засунув руки в карманы жилетки, нащупал книжицу с молитвами, которую ему оставил библиотекарь. В его голове сразу созрел план. Даже если он уйдет сейчас, его все равно найдут и заставят заплатить за все, что съели и выпили все посетители трактира. И стены монастыря ему убежищем не станут. Поэтому нужно действовать в духе инквизиции.

Он раскрыл книгу и стал читать молитвы подряд, на третьей он прервался и, устремив взор на застывшего хозяина, свистящим громким шепотом произнес:

— Чую, что ты, хозяин, идолопоклонник, рассказывай — где прячешь место поклонения врагам Хранителя? — Вознеся руки, как это делал отец Ермолай, он почти закричал: — Отступник! Еретик! Покайся! Тогда с чистым сердцем на костер взойдешь!

При упоминании костра хозяин трактира упал на колени.

— Не погуби, родимый! Нету у меня идолов, и жертвенников нет. Хранителем клянусь!

— Так ты еще и клятвопреступник! Ну ничего, отец Ермолай, брат ордена меченосцев, быстро у тебя все вызнает.

Он повернулся, показывая, что собрался уходить, как за его спиной взвизгнул мужик.

— Стой, благодетель!

Он подбежал к Артему, перепрыгнув через лежащего оглушенного охранника, и ухватил землянина за рукав и поцеловал руку.

— Готов в качестве доказательств своей невиновности выделить средства матери церкви на благое дело.

— На благое дело? — задумчиво переспросил Артем. — Что ж! Это показывает, хозяин, чистоту твоих помыслов. Но вот насколько они чисты? — Он уставился на трактирщика.

— На… три… — он увидел, как скривился парень, и быстро поправился: — Пять золотых баретов.

— И две бутылки вина, — прибавил Артем. — Тогда я увижу, что ты чист перед верой.

— Не извольте беспокоиться, э-э-э… — хозяин замялся, не зная, как обозвать проходимца.

— Досточтимый послушник обители преподобного Брока, можно короче: досточтимый послушник, — важно ответил Артем.

— Я мигом, досточтимый послушник, — заюлил хозяин, отступая задом и непрестанно кланяясь. Он скрылся в подсобке, и скоро оттуда выскочили толстяк в белом колпаке с разделочным большим ножом и два паренька. За их спинами скрывался сам хозяин, который радостно заорал: — Держите самозванца!

Не успели нападающие сделать и трех шагов, как Артем применил «ошеломление», и все четверо, споткнувшись, повалились на пол. Землянин понимал, что ходит по лезвию ножа. Его самого могут обвинить в ереси и вызвать стражу. После этого ему будет трудно объяснить, с чего это он тут качал права и выступал от имени церкви. Он быстро раскрыл книжицу на первом попавшемся месте и стал громко читать:

— «Да сгинут твои враги, аки роса на солнце! Да благоденствуют все следующие путями твоими и преследующие врагов твоих!» Кто хочет покаяться и спастись от костра очищения? — громко вопросил Артем, стоя над поверженными и медленно приходящими в себя людьми.

Первым понял, во что вляпался, повар и пополз на коленях к молодому пареньку с опухшей рожей. Еще вчера тот пил и гулял вместе с распутной девкой, которая переспала со всеми мужчинами в трактире, а рано утром исчезла. Кроме того, пытался драться, но, получив хорошую взбучку, отрубился и теперь пришел мстить.

— Я все расскажу, — быстро заговорил мужик. — Хозяин обворовывает своих постояльцев. В подвале у него идол, которому он молится…

— Стоп! — остановил его Артем. — Это ты расскажешь братьям инквизиторам. А теперь вместе с помощниками иди на кухню. Хозяин, подойди! — уже совсем уверенно приказал Артем. Тот попался в сети своей собственной жадности. Пожалел пять золотых — рассчитается своей жизнью.

Артем уже понял, как шатки здесь границы между правоверным ревнителем веры и еретиками. В один миг ты можешь превратиться из одного во второго. Если сидеть и жевать сопли, то обвинят тебя. Обвинят завистники или те, кто сам боится стать в глазах инквизиции еретиком. Нельзя выглядеть умным: таких боятся — они задумываются и задают опасные вопросы, ими трудно управлять, их прямиком отправляют на костер. На глупцов не обращают внимания, таких здесь большинство, или некоторые хорошо ими притворяются.

— Ну что, хозяин, — обратился к нему землянин, — что будем делать? Против тебя свидетельствуют честные люди, видишь, как молитвы нашему господину действуют? А ты хотел свою вражью сущность спрятать. Напал на представителя матери церкви.

— Не погуби, досточтимый, я замолю грехи, идола выкину, церкви пожертвую. — В глазах хозяина трактира плескался ужас.

— Хорошо, я готов выслушать тебя. — Артем уселся на ближайший стул.

— Десять золотых, — с мукой на лице выдавил из себя трактирщик.

Артем поощрительно покачал головой.

— Это для обители преподобного Брока, а что ты готов дать для сирот?

— Для сирот? — удивленно переспросил тот и замолчал, впав в ступор. Такой обдираловки он на своем веку еще не видел. Церкви, дорожному патрулю — это было понятно. Но детям? Им-то за что? Все это отразилось на его лице.

— Да, для сирот, — кивнул Артем. Он это брякнул не подумавши и теперь силился понять, как обосновать свои слова. Да и вспомнил он их только благодаря Остапу Бендеру, который знал кучу способов относительно честного отъема денег.

Женщина в черном платье с интересом смотрела на то, как изменился ее любовник с утра. Это был уже не тот размазня, что пускал сопли и ругал ее за измены. Это был жесткий, хитрый и решительный человек. Он ей понравился больше того ночного, и она зашептала ему на ушко.

Артем удивился мыслям, пришедшим ему в голову, а затем с достоинством повторил.

— Грехи тем больше прощаются, чем щедрее человек жертвует на добрые дела. Сироты, получив твой дар, вознесут хвалу Хранителю, и тот, видя твое чистосердечное раскаяние, простит тебя.


— Пять золотых сиротам, — упавшим голосом произнес хозяин. Дрожащими руками пошарил за пазухой, вытащил кошель и стал отсчитывать желтые кругляши.

Артем забрал деньги и напомнил:

— С тебя еще две бутылки вина на добрые дела.

Тот подхватился и принес две запыленные бутылки.



…Арингил свободно вздохнул только тогда, когда они вернулись к своему подопечному. Знакомство с родителями Агнессы далось ему нелегко. Он весь вечер просидел, как истукан, с натянутой на лицо улыбкой. Отец Агнессы, крупный тифлинг, пытался его напоить какой-то бурдой собственного изготовления, рассказывая, сколько Эртаны и амброзии, и нектара золотых пчел он собрал для своей бражки, но Арингил только вежливо отказывался. Папаша изобразил гримасу презрения на лице и в отместку напился до чертиков. Зато мама лучилась от удовольствия. Она расхваливала дочку, как будто та была объектом продажи. И умница, и красавица, и дом может содержать со всем прилежанием. Что тот, кто возьмет ее в жены, будет кататься, как сыр в масле. И очень хорошо, что они вместе могут быть и дома, и на работе. Не иначе как рука Хранителя их соединила. И противиться этому — совершить большой грех. Она закатывала при этом глаза и прижимала руку к сердцу. Зато отец Агнессы на время пришел в себя и заплетающимся языком пробубнил:

— Женишпшя — будьшь дурнем.

Отмучившись, ангел первым делом скинул с себя наряд байкера. И облачился в свою белоснежную мантию.

— Как прошла ночь, баба? — спросила Агнесса, обнимая женщину, глаза которой блестели и были полны мечтательности.

— Замечательно, девочка! — ответила та и стала напевать популярную мелодию.

Арингил глянул на Артема и замер.

— Это он где? — тихим удивленным шепотом спросил он.

— А! В трактире! — ни капельки не смущаясь, ответила баба Крыстя. — Мы с ним очень хорошо погуляли.

— Ты была в теле?! — Агнесса спросила и одновременно возмущенно воскликнула: — Ты сним спала!

— Скажешь тоже — спала! — промурлыкала женщина. — С этим жеребцом разве уснешь! — засмеялась она и исчезла.

Арингил стал лихорадочно листать книгу судьбы. Он сначала побледнел, затем его лицо налилось краской от сдерживаемого возмущения.

— Что она наделала! У него появилось три новых линии жизненного пути, и все скрыты в тумане. Ну зачем я согласился пойти с тобой! — Он повернулся к девушке. — Твоя бабка — безответственная нимфоманка. Она перетрахала весь трактир. Артама из-за нее избили, а Артем стал на путь жулика. Как вообще у вас выживают люди?

— Что ты переживаешь! У бабы не погиб ни один подопечный. В тюрьме сидели многие, в борделе работали, но остались живы. Подумаешь, набили морду. Первый раз, что ли?

Арингил понял, что спорить бесполезно, махнул рукой, уселся и отвернулся от тифлинга. На все ее попытки поговорить он отвечал молчанием.

Агнесса после прекрасного вечера, проведенного дома в окружении семьи и жениха (не столь важно, что тот не догадывается о своем новом статусе), была в хорошем настроении и на надувшегося Арингила не обиделась.

«Ничего, обживется и привыкнет, — подумала она. — Папа же привык».

Артем постучал в монастырские ворота. Открылась маленькая дверка на уровне глаз, и на него посмотрел привратник. Оглядел его с головы до ног и засмеялся.

— Хорошо погулял. Будет что отмаливать. Вино принес? А то смотри, не пущу!

Вместо ответа Артем подал в окошко бутылку, при виде которой привратник просветлел.

— Молодец! — облизнувшись, сказал он. — Еще немного — и станешь настоящим монахом. Проходи.

Быстро прошмыгнув по большому двору, землянин ввалился на кухню.

— Что-то ты сегодня запоздал, — добродушно встретил его повар. Артем молча протянул ему бутылку вина, которая тут же исчезла под фартуком повара. — Габриель, накорми нашего друга, — крикнул мастер в глубь огромной монастырской кухни.

После завтрака Артем сидел в своей каморке, размышляя о своих дальнейших шагах. Оказалось, что оставлять тело Артаму бывает небезопасно. Тот может совершить такие поступки, за которые расплата придет незамедлительно. Но что делать, он не знал, а спросить было не у кого. Не с кем посоветоваться — не с самим же Артамом, прожигателем жизни. Эх был бы здесь Сунь и Высунь, подумал Артем. Он бы мог что-то сказать или посоветовать, не обязательно что-то дельное, но с ним было как-то веселее. И в этот момент ему в голову пришла идея переслать тому весточку.

Как это сделать? Да очень просто: нужно попросить Суня о чем-нибудь, и у того в блокноте появится запись. Артем обрадовался, что может пообщаться с мастером проклятий, и стал сооружать алтарь. Сложил книги стопкой, накрыл свитком и положил на них кусок пирога, так любимого коротышкой. О чем просить мастера проклятий? Это была та еще задача. Никому плохого Артем не желал. Просидев минут пятнадцать, решил просить что-нибудь хорошее. Да только что? Исправить его руки и снять проклятие? Он повертел ладони перед глазами — нет, не пойдет. Исправить нож, что желал убить хозяина? Так на Артема он не покушался. Его память возвращалась в прошлое, и перед внутренним взором встал образ кривоногой баски, что стала считать его родителем. Он улыбнулся и сказал:

— Великому и неповторимому созидателю и инженеру Сунь Вач Джину от Артема. Свад, прошу тебя, исправь ноги баске Чу. Ведь ты уже дома и можешь это сделать. Давай, друг, дерзай!

Шло время, пирог лежал на стопке книг, и он не знал, услышал его Свад или нет. Он бубнил минут пять свое прошение, потом махнул рукой и стал изучать заклинания.

Арингил услышал, как Артем стал просить за девочку, и обрадованно поддержал его просьбу. Сидевшая Агнесса, чувствуя неловкость и вину за распутную бабку, присоединилась тоже и тихо повторяла за ним слова просьбы. А что она могла сделать: та долгие годы провела в тюрьме и борделе, а эти учреждения святости не прибавляют.

Артем изучал Школу иллюзий. Одно заклинание он уже знал — «развеяние». Вытащил из кучи свитки «создания фантома» и «кривого пространства»: первое позволяло создать двойника любого, на кого было обращено заклинание. Второе давало возможность с вероятностью сорок процентов сбить каст заклинания, направленного на него, или заставить промахнуться стрелка. Когда посмотрел на стопку книг, он с удивлением обнаружил, что пирога уже не было.

Свад был доволен. Он модернизировал подъемный кран и получил хорошую плату. Теперь о пропитании он мог не заботиться: у него был новый контракт и задаток. Единственное, что его огорчало, — это не приносило Эртаны, и он пока жил в долг. Скоро ему придется покупать ее по двойной цене или взяться за проклятия. Он уже засыпал, устав за сегодняшний день, когда почувствовал, что в блокноте появился новый заказ. Это было иное, давно забытое чувство созидания. Он, не веря случившемуся, открыл блокнот и прочитал:

«Великому и неповторимому созидателю Сунь Вач Джину от Артема. Свад, прошу тебя, исправь ноги баске Чу».

И при этом было полно Эртаны. Свад проморгался и раз десять прочитал такими родными ему ставшие строчки. Этот дылда его помнил и просил о созидании, а не о проклятии. Свад вскочил и от радости и переполнявших его чувств запрыгал.

Успокоившись, он решил не откладывать просьбу на утро, а подхватил тележку и поспешил на улицу. Единственное место, где он мог работать без помех, была стена того самого склада на окраине города.

Прибыв на место, Свад вызвал проекцию Чу и стал изучать ее. Работа предстояла сложная. В один и даже в два этапа не получится исправить уродство девушки, и придется потратить всю полученную Эртану, хотя и той может не хватить. Но он не расстраивался, это был первый созидательный заказ извне, плотина проклятия отца была прорвана, и он получил доступ к любимому делу. До утра он планировал этапы изменений. Если здесь, в его вселенной, можно было эту проблему решить за несколько дней, то изменения в мире Артема будут происходить медленно — месяц, а то и три. Иначе не получится. Чтобы сделать работу качественно, торопиться никак нельзя. Весь день он занимался модернизацией крана у нового заказчика, а вечером поужинал и прилег поспать. Когда посреди ночи проснулся, запас Эртаны удвоился. Это Артем там, далеко-далеко отсюда, с планеты, затерявшейся в глубинах космоса, вновь просил за девочку.