Эгоист

* * *


В холле висело зеркало, отражающее коридор, ведущий к кабинетам. Я остолбенел, когда заметил Эмери – невероятно, просто ослепительно красивую. И такую добрую и честную – настоящее воплощение всех возможных добродетелей. Мои ладони взмокли, а я стоял как придурок и глазел на нее. Дверь в ее кабинет была закрыта, и она писала что-то на своей белой доске – возможно, что-то жизнеутверждающее, что заставит меня почувствовать себя еще большей скотиной, когда я это прочитаю.

Последние двадцать четыре часа я мучился, пытаясь придумать, что сказать ей, когда спущусь в офис, как сделать так, чтобы по возможности меньше задеть ее чувства. Ведь вовсе не обязательно сообщать ей, что произошло в суде. Она твердо верила, что отношения между двумя людьми можно сохранить при любых обстоятельствах, если прилагать к этому усилия. Я ни капельки не сомневался, что она захочет, чтобы мы были вместе, даже если нас будут разделять девять сотен миль. Сначала будет казаться, что это работает. Но в конце концов все начнет распадаться. Так всегда происходит. Возможно, мы не сразу заметим, что отношения изменились к худшему, но потом жестокая действительность обрушится на нас с непреодолимой силой. Эмери только начала налаживать свою жизнь и работу в Нью-Йорке, и с моей стороны будет правильным решением не мешать ей.

Поэтому я не придумал ничего лучшего, как быстро покончить с этой проблемой. Не затягивать все это дерьмо, пытаясь поддерживать отношения на расстоянии, потому что не хотел, чтобы она теряла из-за меня время. Она и так потеряла три года жизни, вздыхая по этому хмырю Болдуину, и я уж точно не собирался морочить ей голову таким же образом. Быстрый и полный разрыв отношений – это как одним движением сорвать лейкопластырь. Чертовски больно, но когда к ране начинает поступать свежий воздух, то и заживет она быстрее, чем под повязкой из тщетных усилий.

Она надела колпачок на фломастер и сделала шаг назад, читая то, что только что написала. Губы ее растянулись в медленной улыбке, и головная боль, от которой я, казалось, наконец-то избавился, обрушилась на меня с новой силой.

Я сделал глубокий вдох и направился к себе.

Эмери вышла из своего кабинета, когда я пытался мимо него незаметно прошмыгнуть.

– Привет, соня. – Она обвила руки вокруг моей шеи. – Жаль, надо было бы еще поспать. Я бы поднялась и разбудила тебя. – Она поцеловала меня в губы и добавила шепотом: – Совсем-совсем голая.

– Эмери… – Я прокашлялся, потому что голос срывался. – Нам надо… – Мне так и не было суждено закончить фразу, потому что в этот момент наши оба телефона зазвонили, а из холла донесся голос курьера почтовой службы. Вместо того чтобы игнорировать его, я ухватился за возможность увильнуть от разговора, как самый малодушный трус, коим, собственно, и являлся.

После того как курьер ушел, пришел начальник ремонтной бригады и принялся втолковывать мне, что из-за каких-то работ завтра придется отключить воду на два часа. Когда я наконец от него избавился, заявился мой клиент, пришедший на двадцать минут раньше назначенного времени. Я, конечно, мог бы заставить его подождать в холле, пока даю от ворот поворот своей подружке, но я опять смалодушничал, и разговор – к моему облегчению – теперь откладывался, по крайней мере, еще на час.

После этой консультации тут же началась следующая, и я и глазом не успел моргнуть, как на часах было уже семь вечера. Эмери только и делала, что улыбалась и выглядела совершенно счастливой оттого, что целый день видит меня в офисе. Она даже заказала мне обед и десять минут сидела в холле, развлекая легкой беседой одного из моих клиентов, чтобы я мог спокойно поесть.

Я смотрел в окно, пил кофе, которое каким-то волшебным образом оказалось на моем столе полчаса назад, когда в кабинет вошла Эмери. Я узнал об этом по цоканью ее каблучков, а не потому, что обернулся.

Она подошла ко мне сзади и обняла.

– Просто какой-то безумный день.

– Да. Спасибо за все. За обед, кофе, за то, что отвечала на звонки целый день. В общем, за все.

Она прижалась головой к моей спине.

– Не за что. Мы отличная команда. Надеюсь, ты тоже так думаешь?

Я закрыл глаза. Проклятье. Просто сорви пластырь одним резким движением, Дрю, чертов малодушный слюнтяй. Немедленно сорви!

Я сглотнул и повернулся к ней лицом:

– Эмери… Я не создан для того, чтобы работать в команде.

Она засмеялась, возможно, еще не осознавая, что я говорю. Потом подняла глаза и увидела мое мрачное лицо. Ее улыбка потухла.

– О чем это ты говоришь? Ты просто замечательный командный игрок. Я подстраховываю тебя, когда это нужно, и ты делаешь то же самое для меня.

Срывай этот проклятый пластырь. Немедленно!

– Нет, Эмери. Ты лишь выполняешь те функции, которые обычно выполняет сотрудник для работодателя. Мы с тобой вовсе не команда.

Она выглядела так, словно я ее ударил. Пухлая нижняя губка дрогнула, а потом она вдруг собралась – все ее поведение изменилось. Руки, висевшие непринужденно по сторонам тела, сложились в защитное положение перед грудью, и она выпрямила спину. Самое отвратительное было то, что я мгновенно возбудился, увидев, как она перешла в боевую стойку. В конце концов, наши близкие отношения начались как раз с того, что мы ожесточенно поспорили. Но сейчас было явно не время и не место отключить голову и думать членом.

– Каждые отношения проходят через периоды, когда одному человеку надо опереться на другого. Когда-нибудь наступит день, когда мне придется опереться на тебя.

Ясно, это в ней заговорил консультант по семейным отношениям, и я понял, что надо действовать жестко. Вместо того чтобы срывать пластырь, я нанес новую рану:

– Не хочу, чтобы ты рассчитывала на мою помощь, Эмери. Я хочу разорвать все отношения между нами.

Она отступила на шаг, а я собрал в кулак всю свою решительность и нанес последний удар:

– Мой сын для меня главное в жизни. Ни для чего другого в ней места нет.

Эмери произнесла едва слышным шепотом:

– Я понимаю.

По привычке я протянул руку, чтобы успокоить ее, но она отпрянула от нее, как от огня. Опустив глаза, Эмери произнесла:

– Я оставила сообщения для тебя на письменном столе. Первая встреча на завтра передвинута на половину восьмого.

Мне хотелось так много ей сказать, но я лишь кивнул. Она этого уже не увидела.

Эмери подошла к двери моего кабинета, а мне хотелось только одного – вернуться на пять минут назад и сказать ей, что я не просто хочу играть с ней в одной команде, я хочу быть единственным для нее игроком в ее команде. Но вместо этого я стоял и смотрел, как она уходит. Потому что через месяц или через год, но для нас все будет так и так кончено, но при этом будет еще хуже, чем сейчас, – ведь эти гребаные отношения на расстоянии не работают. Один из нас будет страдать еще больше, когда со временем второй начнет его обманывать.


Эмери скрылась в своем кабинете и через минуту вышла, уже в пальто, с ноутбуком и сумочкой через плечо. Она тихонько прикрыла дверь, так осторожно, что я даже ничего не услышал. Может, она это сделала намеренно. Но я ее увидел, и когда поднял глаза, чтобы взглянуть на нее в последний раз, заметил слезы на ее глазах. Мне пришлось вцепиться в спинку кресла, чтобы не броситься за ней.

И она ушла. Ушла от меня навсегда.

А я так и стоял целый час в пустом офисе, с опустошенной душой и чертовым вихрем всяких отвратительных мыслей. И тут я вдруг подумал – а кого я в действительности пытаюсь защитить?

Ее… или все же себя?





Глава 42





Дрю


Не думаю, что можно чувствовать себя более несчастным, чем чувствовал я всю последнюю неделю. Мы с Алексой лаялись целый час, когда я забирал Бека, а потом, когда я через два дня привел его обратно, она начала свою песню с того самого момента, на котором мы остановились. Мой сын явно переживал, недоумевая, почему мы больше не можем поехать ко мне домой на выходные. А я понятия не имел, что ему отвечать, и чем дольше затягивалась эта неопределенная ситуация, тем хуже становилось всем.

Что еще ужаснее, вылет в Нью-Йорк задержали на шесть часов, так что последний раз выспаться мне удалось лишь в ночь перед тем, как судья огласил решение. Даже стюардесса подошла и спросила, все ли со мной в порядке. По правде говоря, чувствовал я себя на самом деле отвратительно, вконец замученный мыслями о гребаном переезде в Атланту. Хотя, если честно, не это была истинная причина моей ненависти к себе и к жизни вообще, которую я испытывал последнее время.

К тому времени, как самолет приземлился в аэропорту имени Джона Ф. Кеннеди, уже наступила полночь. Я почти не спал последнее время и думал только о том, что сегодня наконец мне удастся отключиться и выспаться как следует. Но я совершил огромную ошибку, решив сначала заглянуть в офис – просто так, проверить, все ли в порядке.

Там царила мертвая тишина. Я и не ожидал, что обнаружу там Эмери в столь поздний час. Она всеми возможными способами избегала встреч со мной до моего отъезда в Атланту – приходила в офис, только чтобы встретиться с клиентами, и тут же уходила. Я предположил, что в остальное время она работает дома. К тому же у нее был доступ к моему расписанию, и она знала, что я должен был приехать сегодня вечером, поэтому был совершенно уверен, что ее в офисе не застану.

Я бросил свои сумки у стойки в холле и прошелся по помещению, пугаясь странной тишины. Дверь в кабинет Эмери была закрыта, и я собрал всю силу воли, чтобы пройти мимо, но просто не смог устоять. Хотя я и был почти уверен, что там никого нет, я все же сначала постучался, а потом медленно приотворил дверь. Там было темно, но света из холла хватило, чтобы увидеть, что там делается. Сначала мне показалось, что зрение меня подвело из-за темноты. Поэтому, когда я включил свет, сердце у меня упало, и я застыл как громом пораженный.

Пусто.

В ее гребаном кабинете было совершенно пусто.

Я несколько раз сморгнул в надежде, что мои глаза меня подводят, но потом до меня дошло – она ушла совсем. И на сей раз окончательно.





* * *


– Я хочу, чтобы ты кое за кем установил слежку.

– И тебе доброе утро, солнце мое, – Роман плюхнулся в кресло для посетителей у моего письменного стола.

Когда я послал ему сообщение в шесть утра, он уже направлялся ко мне. Так как я всю ночь не сомкнул глаз, то решил с пользой использовать свою бессонницу и назначил ему встречу в офисе.

– И вовсе оно не доброе, – я швырнул на стол папку, которую держал в руке, и потер глаза.

– Ты выглядишь как последний бродяга, приятель. – Роман забросил ноги в ботинках на мой письменный стол и скрестил их в лодыжках. Обычно я немедленно их сбрасываю, но этим утром мне было все равно.

– Все эти поездки туда-сюда меня доконали.

– Да, конечно, только из-за этого, – съехидничал друг.

– Что ты хочешь этим сказать?

– Да так, ничего. Мысли вслух. Так что ты хочешь мне поручить?

– Я хочу, чтобы ты установил слежку за Эмери.

– Зачем? Она и так полдня торчит у тебя в соседнем кабинете.

– Она отсюда съехала, – тихо сказал я.

– Когда это произошло? – удивился Роман.

– Полагаю, в последние дни. Я вернулся в полночь и обнаружил, что из ее кабинета вывезены все вещи.

– Полагаю, ты именно поэтому выглядишь так, будто не спал целую неделю.

– Мне просто надо знать, нашла ли она новое место для офиса. Я снял небольшой домик в Атланте. Дэйв Монро будет работать здесь в моем офисе и возьмет на себя часть работы, которую мне не обязательно выполнять самому, если клиенты не буду возражать. Учитывая это, а также то, что я буду работать в удаленном режиме, думаю, мне достаточно будет приезжать сюда пару раз в месяц, а не мотаться взад-вперед каждую неделю. Поэтому нет никаких причин, по которым она не могла бы остаться здесь. Ей не придется со мной сталкиваться.