Эгоист

Я пытался заснуть, но одна мысль засела в глубине моего сознания и не давала мне покоя. Мысль, вернее одна фраза, которую я сказал Беку. Хотя я и полагал, что говорю ему только правду, все же, если не кривить душой, приходилось признать, что я не живу полностью в соответствии с провозглашенными принципами. И хотя к моему сыну это не имеет никакого отношения, но все же…

Когда любишь человека, ты не можешь его бросить.





* * *


На следующее утро тревожащая меня всю ночь мысль проросла. Корень ее незримо присутствовал в моей душе весь последний месяц, но после беседы с Беком он пустил ростки, разросшиеся подобно виноградной лозе. Цепкие ветви проникли в голову и обвили мое сердце так крепко, что я с трудом мог дышать.

Я еле заставил себя вылезти из постели, чтобы успеть в аэропорт на свой рейс. Уже сидя на заднем сиденье такси и уточнив время вылета, я начал психовать и дергаться. Я прекрасно знал свою привычку зацикливаться на всяком дерьме, но мне просто надо было знать. В конце концов я сдался и послал Роману сообщение. На часах было пять утра.

Дрю: Она с кем-нибудь встречается?



Как всегда, он ответил через пару минут. Это был единственный человек из всех, кого я знал, которому требовалось еще меньше времени для сна, чем мне.

Роман: А я думал, что не должен тебе об этом докладывать.

Дрю: Просто скажи.

Роман: А ты уверен, что сумеешь с этим справиться?



О господи. Я вовсе не был уверен, что смогу пережить правду. Раз он задал такой вопрос, значит, дела были совсем плохи.

Дрю: Говори.

Роман: Сосед оказывает ей знаки внимания. Послал на днях цветы – огромный букет желтых роз. Пригласил ее пообедать в какой-то пафосный ресторан с запредельными ценами и крошечными порциями.



Твою ж мать.

Дрю: Что-нибудь еще?

Роман: Установил за ним слежку. Прошлым вечером он пригласил какую-то женщину поужинать. Женщина высокая, с красивыми ногами. Посреди ужина они, похоже, начали ссориться. Она закатила ему истерику, вскочила, швырнула салфетку на стол и выбежала из ресторана. Думаю, он ее бросил.



Значит, тревожное ощущение на душе было неспроста. Я потеряю ее навсегда, если так и буду прятать от себя самого свои чувства. Подъезжая к аэропорту, я набрал последнее сообщение моему другу и вышел из такси.

Дрю: Спасибо, Роман.



Ответ пришел мгновенно.

Роман: Иди и добивайся ее. Не то будет поздно.





* * *


Я почти так же нервничал, как вчера, когда сообщал неприятные новости Беку. Но в этом случае я был настроен по-другому. Я был преисполнен решимости. Чего бы мне это ни стоило, я собирался убедить Эмери простить меня и дать мне еще один шанс. Я облажался – можно сколько угодно сваливать это на печальный опыт моей прошлой жизни, но это не меняло дела. Я был виноват и собирался это исправить.

На двух из трех лифтов в доме, где жила Эмери, висела табличка, указывающая, что они оба были неисправны. Я ждал третьего, от нетерпения притопывая ногой и наблюдая, как мелькают цифры с номерами этажей над дверью. Лифт задержался на девятом этаже на полминуты, потом на столько же на восьмом. Я не могу так долго ждать. Я и так потерял слишком много времени. Оглядевшись вокруг, я заметил вход на лестницу и сорвался с места, переходя на бег. Сердце бешено колотилось, когда я, перепрыгивая через две ступеньки, прибежал на третий этаж.

Я стоял перед дверью Эмери, и тут наконец до меня дошло, что я понятия не имею, что ей сказать. Провести два часа на борту самолета и так и не придумать, как начать разговор. Слава богу, я прекрасно умею импровизировать и выкручиваться из любой ситуации, когда речь заходит о выступлениях в прениях сторон.

Я сделал глубокий вдох для храбрости и постучал в дверь.

Когда дверь открылась, я понял, что к такому повороту событий точно был не готов.

На пороге квартиры Эмери стоял и вопросительно смотрел на меня Болдуин.






Глава 45





Дрю


– Где Эмери?

– Она одевается. Мы собираемся на официальный завтрак в колледже сегодня утром. А вообще, вас это, по-моему, никак не касается.

Профессор Хмырь стоял внутри, в то время как я вынужден был торчать снаружи. Символическое значение этой ситуации приводило меня в бешенство. Я смел его с моего пути и решительно прошел в квартиру Эмери.

– Разумеется, входите, прошу вас, – саркастически пробормотал он.

Я повернулся к нему лицом и сложил руки на груди.

– А теперь убирайтесь отсюда.

– Прошу прощения? – удивленно уставился на меня индюк.

– Мне надо поговорить с Эмери наедине, поэтому буду вам весьма признателен, если вы сейчас удалитесь.

Он покачал головой:

– Нет.

Мои брови поползли вверх. Не ожидал от этого ханурика такой храбрости. Может, в другое время меня и впечатлила бы его стойкость, но сейчас она меня лишь безумно раздражала. Я сделал шаг вперед.

– Либо вы уберетесь сами, либо я вам помогу это сделать. В любом случае вас здесь не будет. Что выбираете?

Поняв, что со мной шутки плохи, профессор внял голосу разума и открыл дверь.

– Передайте Эмери, что мы с ней встретимся в колледже позже.

– Хорошо. Я обязательно ей все передам.

Я с силой захлопнул дверь, чуть не ударив его по пяткам.

Повернувшись, я обнаружил, что гостиная в квартире Эмери вся заставлена офисной мебелью. И раньше-то здесь едва размещались диванчик и кресло, а сейчас сюда были втиснуты письменный стол, офисные стулья, ящики для документов, компьютер с прочим оборудованием и разные мелочи из ее кабинета.

Дверь в спальню скрипнула, и появилась Эмери. Она шла, уткнувшись в свой мобильный, явно изучая какую-то информацию.

– Я тут нашла страницу о преподавателях кафедры психологии на сайте колледжа. Скажи, пожалуйста, с кем из них мы сегодня встречаемся? Я плохо запоминаю имена.

Мой ответ заставил ее замереть на месте:

– Сегодня встречаемся только я и ты.

Эмери вскинула голову и моргнула несколько раз, словно увидела привидение и никак не могла поверить своим глазам.

– Дрю? Что ты тут делаешь? – Она заглянула мне за спину. – А где Болдуин?

– Он ушел.

– Куда ушел?

Я опустил глаза и минуту смотрел себе под ноги, а потом взглянул ей в глаза. Сердце мое чуть не разорвалось, когда я увидел в них ту же невыразимую печаль, что испытывал сам.

Я тихо спросил внезапно охрипшим голосом:

– Ты его любишь?

Она смотрела на меня несколько секунд – они показались мне вечностью, – очевидно, тщательно обдумывая ответ. Я затаил дыхание. Наконец она отрицательно покачала головой.

Слава Всевышнему.

Это все, что мне надо было знать. Со всем остальным на свете мы могли справиться. Я мог добиться, чтобы она простила меня, она могла научиться доверять мне снова, единственное, чего я не мог бы сделать, это заставить ее забыть свою любовь к другому мужчине. Она все еще стояла на пороге спальни, и внезапно мне показалось, что расстояние между нами непреодолимо велико. Я ринулся к ней через комнату, ничуть не заботясь, что, возможно, выгляжу и действую как дикарь. Мной руководил первобытный инстинкт, непреодолимое желание прикоснуться к ней заставило отбросить все правила приличия.