Эммануэль

Жан был настроен снисходительно. Он начал укачивать, дурачась, Эммануэль и петь ей колыбельную:

Я вижу, что моя маленькая девочка.

Хочет заняться любовью с Мари-Анж. Не так ли?

И потому моя маленькая девочка Мучается и мучается… Не так ли?

Эммануэль качала головой в такт его словам, словно поддакивая.

– Не только это, но и это, – призналась она. Он тихо рассмеялся:

– С такой сопливой девчонкой?

Она сердито, как избалованный ребенок, надула губы, но голос звучал как бы издалека, устало и смутно:

– Я имею право этого хотеть! Разве нет?

И Жан снова излился в нее, радуясь тому, что он может столько дать ей, так глубоко проникнуть в нее, так полно на сладиться ею. Радуясь их общей неутомимости…

Они лежали, вытянувшись, прижавшись плечами и бедрами, и Эммануэль боялась пошевелиться, чтобы ни одна капля не вылилась из нее. – Спи, – прошептал Жан.

Из дальней комнаты доносился бой часов. Полночь. Рука Эммануэль тянется к низу живота, пальцы трогают бутон плоти, раздвигают лепестки, на которых еще не высохли следы Жана. Перед глазами Эммануэль выплывают из тьмы раздвинутые бедра Мари-Анж, и каждому жесту видения Эммануэль отвечает таким же. И она видит, что ее подруга близится к завершению, Эммануэль кричит, и крик ее более страстен, чем тот, что она издавала в объятиях мужа. А он, привстав на локтях, улыбается, глядя на нее, обнаженную, словно испускающую свет наслаждения, с рукой, прижатой к лону, с другой, ласкающей свою грудь. Долго еще дрожат ее ноги. Даже после того, как лоб разглаживается и на лице появляется выражение полного блаженства и покоя.





Цветы розы




Эммануэль отправилась в клуб спозаранку, ей хотелось плавать, а не слушать праздную болтовню. Не заботясь ни о времени, ни о взглядах редких в этот час посетителей, она, наверное, уже в десятый раз пересекала бассейн из конца в конец. Она плыла, высоко поднимая руки, ныряла, ложилась на спину, и кончики грудей, вырвавшиеся из купальника, розовели над поверхностью воды, как маленькие коралловые рифы. И снова – плыть, нырять, выныривать…

Когда, усталая от всех этих упражнений, тяжело дыша, она подплыла к хромированной лесенке, ведущей из бассейна, оказалось, что выход охраняется. Ариана де Сайн, наклонившись к воде, лучезарно улыбалась.

– Проход закрыт, – объявила она. – Нужен пропуск!

Эммануэль была не в восторге от того, что одна из «идиоток» обнаружила ее здесь, но постаралась ответить лучшей своей улыбкой.

– Так-так. Изображаем наяду, когда порядочные женщины еще спят. Что за прятки?

– Но вы-то тоже оказались здесь, – заметила Эммануэль, пытаясь подняться на лесенку. Ариана не спешила освободить путь.

– Я! Я – это совсем другое дело, – сказала она с таинственным видом, но Эммануэль не попыталась разгадать эту тайну и молчала под внимательным изучающим взглядом графини.

– Вы удивительно переменились, – в голосе графини слышалось искреннее восхищение.

И Эммануэль поверила ей. Право же, хотя Ариана была немного странной, но в ней было что-то бодрящее, укрепляющее – с ней можно быть поласковее, посвободнее, без всякой принужденности.

. Наконец, Ариана освободила дорогу, и русалка выбралась на берег. Степенно она убрала свою грудь в купальный костюм (хотя верхняя ее часть осталась открытой) Она присела рядом с Арианой, и к ним тут же подошли двое молодых людей – настоящие викинги с виду. Ариана весело болтала с ними по-английски, Эммануэль ничего не понимала из их разговора, но ей и не хотелось понимать. Ариана повернулась к ней:

– Хотите что-нибудь сказать этой паре?

Эммануэль поморщилась в ответ, и Ариане пришлось объявить претендентам о провале их кандидатур. Они добродушно рассмеялись, но уходить явно не спешили. Эммануэль они казались довольно простоватыми. К счастью, тут Ариана поднялась и взяла ее за руку:

– Они надоели мне. Пошли к вышке.

Хорошо было лежать, вытянувшись ничком на нитяном ковре восьмиметровой вышки! Ариана проворно сбросила все то немногое, что было на ней.

– Вы можете не стесняться, – сообщила она. – Здесь нас никто не видит.

Но Эммануэль как-то не захотелось разоблачаться перед Арианой. Она пробормотала что-то о неудобстве своего костюма, который трудно стягивать и натягивать снова, да и солнце слишком уж жаркое.

– Вы правы, – легко согласилась Ариана. – Привыкать надо постепенно.

И они снова погрузились в полулетаргию. Эммануэль окончательно признала графиню подходящей собеседницей. Ей нравились люди, с которыми она могла обходиться без слов. И тем не менее она сама нарушила молчание.

– Чем же здесь все-таки заниматься, кроме бассейна, коктейлей и вечеров у Пьера или Поля? Так ведь в конце концов можно помереть от скуки.

Ариана присвиснула, словно услышала невероятную глупость:

– Э, да тут много есть всякой всячины! Я не говорю о кино, кабаре и прочей дребедени. Но можно кататься верхом, играть в гольф, в теннис, в сквош, есть водные лыжи. А можно плавать по каналам, осматривать пагоды – их тут больше тысячи. Вот жаль, что море, настоящее море отсюда далековато: сто пятьдесят километров. Но оно стоит путешествия. Пляжи там просто великолепны – широкие, бесконечные, пустынные, с кокосовыми пальмами. Вода ночью фосфоресцирует от миллионов живых существ, глядящих на вас. Кораллы щекочут вам пятки, а акулы подплывают и берут пищу из ваших рук…


– Я хотела бы это увидеть… – прошептала Эммануэль.

– Там вам даже будут петь серенады, если вы станете заниматься любовью. Днем под солнцем, на мягком песке или в тени сахарных деревьев вы всегда сможете найти прелестного мальчика, готового вас развлечь и сделать счастливой всего за один тикаль. А ночью вы будете лежать на пляже, на границе воды и суши, и волны будут гладить ваши волосы и плечи, а глаза ваши будут устремлены к далеким звездам, и к вам будет склоняться прекрасное юное лицо… Ах, надо не упускать шанса быть женщиной!

– Если я правильно поняла, это здесь самый любимый вид спорта? – осведомилась Эммануэль безобидным тоном.

Ариана взглянула на нее, улыбаясь несколько загадочно, и ответила не сразу. Но это был не ответ, а вопрос:

– Скажите-ка мне, душенька…

Она запнулась, словно что-то прикидывая в уме. Эммануэль повернула к ней улыбающееся лицо.

– Так что же я должна вам сказать?

Ариана продолжала что-то обдумывать. Затем она, очевидно, решила, что новенькая заслуживает полного доверия. Ее голос не звучал теперь столь дурашливо и игриво, как обычно, в нем слышалась дружеская откровенность:

– Я убеждена, что вы женщина с темпераментом. Вы вовсе не такая мадемуазель Нитуш, какой хотите казаться. К счастью, конечно. И скажу вам откровенно, вы меня очень заинтересовали.

Эммануэль не знала, как отнестись к этой декларации, но на всякий случай насторожилась. Она была скорее рассержена, чем польщена: ей не нравилось, когда в ее искренности сомневаются. И с чего это все эти дамы держат ее за недотрогу? Сначала это смешило ее, а теперь начинает раздражать.

– Вам хочется понравиться здесь кому-нибудь? – тон Арианы говорил больше, чем ее слова.

– Да, – ответила Эммануэль, понимая, что ступает на опасную тропу, но еще более боясь показаться добродетельной. Радостная улыбка Арианы убедила ее лишь наполовину.

– Слушайте, лапочка, пойдемте сегодня со мной на вечеринку. Скажите мужу, что это будет что-то вроде девичника. И вы увидите, что я вам приготовлю! Нигде нет таких галантных и пылких молодцов, как гости Арианы. Умные, молодые, хорошо вышколенные и ловкие. Вам нечего бояться. Договорились?

– Но, – засомневалась Эммануэль. – Вы меня совсем не знаете… Вы…

Ариана пожала плечами:

– Я вас хорошо знаю. Зачем долгие наблюдения, когда я и так вижу, что вы можете сводить с ума и мужчин и женщин своей красотой. А те, о которых я вам говорю, в красоте разбираются. Да мне и в голову не пришло бы вас приглашать, если бы я не была уверена в вас на все сто процентов. Вот так!

– А как же ваш муж? – искала Эммануэль повод для отказа. Ариана рассмеялась:

– Хорошему мужу нравится, если с женой все в порядке, – и она весело подмигнула.

– Я не уверена, покажется ли Жану нормальным…

– Ну что ж, тогда вы ничего ему не скажете, – заключила Ариана в видом полного простодушия.

И, придвинувшись к Эммануэль, крепко обняла ее за плечи.

– Вы хотите говорить мне правду?

Тяжелые горячие груди прижались к Эммануэль, у нее закружилась голова, а Ариана мокро дышала ей в ухо:

– Не пытайтесь меня уверить, что это прекрасное тело прижималось только к телу своего мужа. Верно? Ну, а разве вы всякий раз признавались ему?

«Вот она, начинается пытка новой исповедью», – терзалась Эммануэль. Но стоит ли от нее уклоняться? Должна ли она казаться более неопытной, чем оно есть на самом деле? Эммануэль встряхнула головой, но прежде чем она произнесла ответные слова, Ариана легко, почти незаметно поцеловала ее в губы.

– Ты увидишь, – торжествовала она, откровенно любуясь юной француженкой. – Я тебе клянусь, ты не пожалеешь, что приехала в Бангкок!

Она уже, казалось, была уверена в том, что соглашение достигнуто. Эммануэль попыталась рассеять это впечатление:

– Нет, нет, – быстро проговорила она. – Я этого не могу…

И, внезапно воодушевившись, продолжала более уверенно:

– И, ради Бога, не думайте, что это из ханжества или по соображениям высокой морали. Нет, нет… Ну… просто… Дайте мне время привыкнуть к этой мысли… Постепенно…

– Разумеется, – неожиданно уступила Ариана. – Не будем спешить. Это так же, как с загаром.

Она снова сложила свои губы в улыбку, на этот раз учтивую, спокойную, и вернулась в прежнее положение. Но не успокоилась, как выяснилось почти сразу же.

– Послушай, – тут же предложила она. – Сейчас мы пойдем делать массаж.

Встала, натянула на себя бикини и произнесла тоном, каким обращаются к обиженному ребенку:

– Не бойся, девочка, там никого нет, кроме женщин.

Эммануэль оставила свою машину на клубной стоянке, и они отправились в путь в открытом «пежо» Арианы. С полчаса кружили они по улицам среди моторикш, велосипедистов, которых было полно в китайском квартале. Наконец, они остановились перед длинным одноэтажным зданием. Рядом было бюро путешествий, с другой стороны – ресторан. Непонятные Эммануэль рисунки украшали дверь, в которую они позвонили. Зал был похож на любой купальный зал в Европе. Японка в расшитом крупными цветами кимоно встретила их, сгибаясь в поклонах, прижимая руки к груди. Она повела их по длинным коридорам, сквозь запах горячего пара и духов, потом остановилась перед какой-то дверью и снова чуть ли не перегнулась пополам. Все молча, и Эммануэль подумала, уж не немая ли она.

– Ты можешь войти сюда, – сказала Ариана. – Все массажистки одинаковы. Я буду в соседней кабине. Через час встретимся.

Эммануэль растерялась: она никак не ожидала, что Ариана оставит ее одну. Дверь, распахнутая перед нею японкой, вела в маленький банный зал, освещаемый низко подвешенными лампами. Возле массажного стола ее ждала совсем молоденькая азиатка. На ней был голубой халатик, а лицо выражало приветливость радушного хозяина, встречающего долгожданного гостя. Она тоже поклонилась, произнесла несколько слов, совершенно не заботясь, понимают ли ее, подошла к Эммануэль и легкими пальцами стала расстегивать ее одежду.