Ермак. Начало

– С учетом позднего времени, нападение на лагерь было перенесено на утро следующего дня.

– Какое нападение? – Атаман Селеверстов, на глазах краснея лицом, поднялся из-за стола. – Ты что, Тимоха, совсем заигрался в сказочного богатыря? На подвиги потянуло?

– А ну молчать!!! Сел на место! – такого рыка от старика Шохирева никто не ожидал. – Продолжай, Тимофей!

Атаман плюхнулся на табурет, а я продолжил:

– Несмотря на то что я был против нападения на хунхузов, мы были вынуждены это сделать, иначе не смогли бы в глаза смотреть друг другу. В общем, на следующее утро в двух верстах от лагеря на берегу брода через ручей организовали засаду, где засели в окопах восемь казачат, а я с Ромкой и Вовкой осуществили нападение на лагерь. Сняли кинжалами с Ромкой двух часовых, потом застрелили в лагере трех бандитов, включая их главаря, а дальше на хвосте привели оставшихся хунхузов в засаду, где их всех и положили. Одним словом, вентерь.

– Да-а-а… Вентерь… – произнес Митрофан Савин и замолчал.

– И что, всех двадцать шесть хунхузов убили? – с каким-то недоверием спросил старик Шохирев.

– Так точно, дедушка Давид. Всех положили. Что смогли из трофеев, собрали в засаде и в лагере, и аллюром в станицу.

– И куда же вы, герои, так спешили? – ехидно спросил Данилов.

– Судя по всему, эти хунхузы были дезертирами из циньской конницы. Практически все одинаково одеты, с одинаковой амуницией, вооружены все винтовками «Гевер 88», которые начали выпускать в Германии полгода назад. Мне об этой винтовке рассказывал зимой кореец в Благовещенске, у которого я патроны для своей восьмизарядки покупал. Каким образом этими новейшими винтовками оказались бандиты вооружены, я не могу себе представить! А вот то, что где-то рядом еще три пэн хунхузов, судя по размеру лагеря, могло находиться, я представлял себе легко. Поэтому собрали, что смогли увезти, забрали покойных, и быстрее в станицу. Главное, все целые остались. Раненых нет. Жалко, шестнадцать лошадей пришлось оставить в одном большом переходе от станицы, да и лагерь очень быстро осмотрели. Там добра осталось!!! – Я закатил глаза к потолку и присвистнул.

– Кхе… Тимоха, а ты, часом, не врешь нам? – Выцветшие глаза старика Шохирева, не мигая, уставились на меня.

– Дедушка Давид, да как мне врать-то. Трупы найденных убитых на волокушах, трофеи во вьюках. Да коней трофейных только двадцать семь голов пригнали. Все казачата на молодых монголов-жеребчиков пересели.

– Убитые кто, выяснили? – спросил старейшина Лунин.

– Нашли их обмундирование в лагере. Судя по погонам, казаки, вернее всего, из Екатерининской сотни, а офицеры – подполковник и капитан из инженерного полка, но какого, я не знаю. Платья барышни и девочки также нашли. В плащ-палатки покойные голышом, как мы их нашли, завернуты. Документы, может быть, где-то и есть, надо вьюки потрошить да и с трофеями разобраться.

– Да погоди ты с трофеями… – махнул рукой атаман.

– Нет уж, господин атаман. Одиннадцать винтовок «Гевер 88» и по тридцать патронов к каждой, монголы-жеребчики, которых казачата выбрали, серебра по сто рублей каждому, поддевки из меха красного волка, ну и остального по мелочи мой отряд забирает! А свое старье сдает для передачи в Благовещенск. Надо только лошадей пригнать! – Я, набычившись, уставился на Селеверстова.

– Кхе-хе, ха-ха, ха-ха-ха… – раздался булькающий смех Шохирева, к которому вскоре присоединились старейшины Савин и Лунин.

Данилов улыбался, а мы с атаманом продолжали сверлить друг друга взглядами.

– Эх, – прекращая смеяться, заговорил старейшина Шохирев. – Жалко, Афанасий не дожил до сегодняшнего дня, а то увидел бы, какого внука-атамана вырастил. Ермак! Вылитый Ермак! Настоящий атаман! – Шохирев вытер слезящиеся глаза и продолжил: – Хватит, Петро, его взглядом бодать. Пора на круг выходить. Распускай казачат, им и так досталось. Покойных на ледник к Сычеву, трофеи в сборную горницу. Лишних лошадей пока к Савину на постой.

«Да, вот что значит больше десяти лет атаманствовал в свое время Давыд Шохирев. Три предложения – и всем понятно, что делать», – подумал я.

Все поднялись и направились на выход. Уже около двери в сени меня нагнал вопрос в спину старика Шохирева:

– Тимофей, неужели все трофеи здесь? Или захоронку где организовали?

Я повернулся лицом к казакам и с сожалением произнес:

– Да не успели, в трех верстах от станицы на тропе дядьку Михаила Лескова встретили. А так, конечно, хотели кое-что в обход ко мне на хутор отвезти, до того как в станицу войти. Эх! Раньше надо было!

Мой глубокий вздох-выдох вызвал новый взрыв смеха казаков. Отсмеявшись, вышли на крыльцо, с которого увидели, как Подшивалов Алексей и Анисим Чупров пытаются вывести из строя своих сыновей.

– Что значит не положено? – Немного поддатый отец Чуба стоял перед сыном, тыкая ему указательным пальцем в грудь. – Тебе отец говорит идти домой или кто?! Что значит Ермак приказал ждать дальнейших распоряжений? Какой Ермак?

А рядом аналогичный диалог Подшивалова с Шило под смешки окруживших площадь казаков.

– Господа станичники! – голос атамана Селеверстова навис над площадью, застив всех замолчать. – Во время учебного выхода казачата обнаружили убитыми хунхузами трех казаков Екатерининской сотни, двух офицеров и молодую женщину с ребенком. Несмотря на молодость, ими было принято решение нагнать по следам убийц и наказать их. Это им удалось. Двадцать шесть бандитов было ими уничтожено, а убитых хунхузами и трофеи наши казачата привезли в станицу.

Тишина на майдане взорвалась криками, среди которых звучали сомнения в рассказе атамана.

– Станичники, я понимаю, что в это тяжело поверить, но тела убитых на волокушах и вьюки с трофеями говорят о том, что это правда. Поэтому казачата учебного отряда сейчас заносят вьюки с трофеями в сборную горницу и потом свободны.

«Фууу… – мысленно я выдохнул про себя. – Сейчас в сумерках спрячем сумки с патронами и золотом. А остальное все в горницу».

Между тем Селеверстов продолжал раздавать команды. Из толпы станичников, окружившей отряд, стали выходить казаки, которые взяли под уздцы лошадей с волокушами и повели их к леднику у фельдшерского дома Сычева.

Я подбежал к строю казачат и дал команду разгружать вьюки и переметные сумки, при этом шепнув, чтобы последними разгружали мешки с патронами. Ящики с патронами было неудобно везти, поэтому упаковки патрон и пачки переложили в четыре непромокаемых кожаных мешка, которые нашли в лагере хунхузов. В наступившей сутолке и темноте сумки с патронами и мешки с золотом удалось незаметно переправить на двор Селеверстовых и спрятать на сеновале. Отнеся трофеи в сборную горницу, казачата разъехались по домам, я же хотел остаться на дележе трофеев, но был вежливо отправлен домой, но не к себе, а к Селеверстовым.

Плюнув на все, мы вместе с Ромкой разобрали свои вещи, почистили оружие, сходили в баню, благо вернулись из похода в субботу, потом плотно поели, удовлетворив во время ужина и последующего чаепития любопытство большой семьи Селеверстовых о наших приключениях. Так и не дождавшись атамана Селеверстова, завалились спать.





Глава 16. Кто виноват?





Утро выдалось беспокойным. Разбудил нас с Ромкой посыльный казачек из окружного правления.

– Тимофей, поднимайся быстрее, – дергал меня за ногу двенадцатилетний Мишка Башуров. – Тебя атаман кличет! Бегом, сказали!

– Чего случилось-то? – почти одновременно произнесли я и Ромка, вылезая из-под шкур-одеял.

– Сегодня рано утром два парохода пришли и пристали у станицы. Какое-то большое начальство прибыло. Ругается сильно. Атамана грозит на каторгу сослать! – залпом выпалил Мишка.

– Кто грозит-то? – спросил я Мишку, натягивая шаровары и наматывая портянки.

– Дядька дюже строгий. Одет богато. Ему даже ротмистр, который казаками командует, не перечит.

– А меня чего зовут?

– А я знаю! Меня приказный Данилов за тобой послал. Бегом сказал, да еще ухо крутанул. Больно!

Быстро собравшись и умывшись, я вместе с Ромкой и Мишкой побежал к сборной избе, на крыльце которой меня ждал приказный Данилов.

– Так, выглядишь нормально. – Данилов крутанул меня на триста шестьдесят градусов. – Постарайся много не говорить. Так точно. Никак нет. Понял?

– Так точно! – браво рявкнул я. – Кого хоть там принесло?

– Целого надворного советника из горной службы да нашего командира первой Албазинской сотни ротмистра Печенкина.

– А чего они зверствуют? Мишка сказал, что каторгой грозят?

– Ох, Тимоха! Ты знаешь, кого мертвыми привез?

– Откуда?

– Опознал их надворный советник. Женщина мертвая – это баронесса Колокольцева, троюродная племянница нашего генерал-губернатора Корфа. Подполковник – ее муж, командир отдельной Восточно-Сибирской саперной роты во Владивостоке. Батя у него контрадмирал и начальник Обуховского сталелитейного завода в Санкт-Петербурге. Капитан – заместитель у подполковника. Вот надворный советник рвет и мечет. Они, оказывается, должны были к нам в станицу из Зейской пристани прибыть, чтобы на пароход сесть. По телеграфу с надворным советником договаривались, когда он еще в Покровской был неделю назад.

– Ой-ой-ой! – выдохнул я. – Тяжко там дядьке Петро приходится! А меня чего вызвали?

– Из первых уст хотят все услышать. Иди, давай, заждались их благородия. – Данилов подтолкнул меня к двери в сборную горницу.

«Ну, как пел Цой: “Пожелай мне удачи в бою!”» – подумал я, открывая дверь.

– Ваше высокоблагородие, Тимофей Аленин по вашему приказанию прибыл! – выпалил я, перешагнув порог и вытянувшись во фрунт.

В сборной горнице кроме атамана Селеверстова и вахмистра Шохирева находился есаул, точнее, ротмистр в форме Амурского казачьего полка и субъект в неизвестной мне чиновничьей форме, взглянув на которого, я подумал: «Ой, блин, приехали. Вот это не повезло! Чуть глянул на данного господина, и сразу ясно – мало того что дурак, так еще и в образе».

– Рассказывайте, Аленин, – с какой-то барской брезгливостью произнес чиновник.

– О чем, ваше высокоблагородие? – включил кнопку «дурак» уже я, преданно поедая глазами высокое начальство.

– Как вы обнаружили барона с баронессой и остальных.

– Двадцать четвертого сентября после полудня на броде через Ольгакан, в зарослях таволги, – бодро отрапортовал я.

– Почему вы им не помогли? – Оловянные глаза чиновника, не мигая, уставились на меня.

– Кому не помогли? – Я в недоумении уставился на расспрашивающего меня чиновника. – Мы же их мертвыми нашли!

– Почему не помогли раньше, когда они были живые?

От такой постановки вопроса я впал в ступор, но спустя пару секунд все же ответил:

– Так мы же не знали, что они идут по тропе нам навстречу и что на них хунхузы нападут.

– Значит, атаман Селеверстов не посылал вас встретить барона Колокольцева и иже с ним? – Оловянные глаза надворного советника неотрывно наблюдали за моим лицом.

– Никак нет, выше высокоблагородие, мы просто вышли в поход по маршруту от станицы Черняева до Зейской пристани и обратно. Один из казачат учебного отряда с отцом ходил по этому маршруту в прошлом году, поэтому заплутать мы не боялись. А то, что их благородия нам навстречу идут по тропе, повторюсь, мы не знали. Но потом за их смерть мы с хунхузами рассчитались.

Выслушав меня, надворный советник развернулся к атаману Селеверстову и произнес:

– Что ж, ваши слова о том, что вы не знали о том, что барон Колокольцев двигается с Зейской пристани в сторону станицы этот молодой казак подтверждает. Но все равно, атаман, я вам не завидую. В зоне ответственности вашего округа погибли барон с баронессой и их дочь, при этом баронесса – племянница самого генерал-губернатора Корфа! – Надворный советник покачал головой.

– Так, ваше высокоблагородие, с телеграфа же приносили журнал учета. Не было в наш округ телеграммы об их высокоблагородиях. Не знали мы, что они к нам в станицу вышли. – Селеверстов, несмотря на прохладу в горнице, вытер рукавом пот со лба.

«Да, старая как мир история: поиск козла отпущения, – думал я, анализируя сложившуюся в горнице обстановку. – Убийство племянницы самого приамурского генерал-губернатора повлечет большие разбирательства и последствия. И, судя по всему, наш бравый горный чиновник уже определил на роль “за все виноватого” дядьку Петро. “Зона ответственности вашего округа”! Хорошо придумал! Грамотный! Козел!!!»