Глазастая, ушастая беда

Рите пришлось пробормотать:

– Нет.

– Лучшей была Ольга?

– Да, – после небольшого колебания согласилась супруга.

Далее беседа потекла, как по маслу.

– Ты советовала ей возобновить отношения с мужем?

– Нет.

– А рожать второго ребенка?

– Нет.

– Она спрашивала твое мнение на сей счет?

– Нет.

– В этом году она поздравила тебя с днем рождения или с каким-то еще праздником?

– Нет.

– Звонила, чтобы узнать, как у тебя идут дела?

– Нет.

Владимир Орестович погладил жену по голове.

– Милая! Возможно, ты и считалась подругой Ларисы, но была на десятых ролях. Школьная пора миновала, сейчас у вас нет отношений. Ты не давала Ларе советов, поэтому не несешь ответственности за ее решения. Лариса была в тесной связи с Ольгой, к тебе она обращалась лишь тогда, когда ей были нужны деньги. Как течет твоя жизнь, Гранкину не волнует. Сейчас она в панике по разным причинам: уход отца второго ребенка, отсутствие денег, страх за свою судьбу. Когда все это свалилось на Ларису, она вспомнила про тебя. И ты не подвела, приехала, выслушала ее, утешила, накормила, сопли Ларисе вытерла, пообещала дать ей денег. Но, милая, ей не десять лет, она сама отвечает за свои поступки. Все. Отрежь гнилой ломоть. Забудь о Ларисе, никогда больше не кидайся к ней на выручку. Она никудышная подруга. Вернее, она давно тебе не подруга, и сомневаюсь, что когда-либо ею была. Лариса – деревянная лошадь, а ты кормишь ее овсом.

– Тату жалко, – призналась Маргарита, – хорошая девочка, умная, добрая.

– Ты ее рожала? – спросил муж.

– Нет, – пролепетала Рита.

– Значит, ты не несешь ответственности за нее, – подвел итог Владимир Орестович, – очень прошу исключить из нашей жизни Булкину и Гранкину. Признаюсь, они обе мне весьма неприятны. Понимаю, что и Лариса, и Ольга будут тебя искать. Одной понадобятся деньги и помощь, другой – наши связи в мире медициы. Булкина не постесняется надавить на тебя, попросит раздавать нашим пациентам свои визитки. «Мы же подруги, помоги мне найти новых клиентов». Но я решу эту проблему.

Через пару дней Володя показал мне газету «Желтуха», там была статья «Трагедия в небе». Я прочла, что доктор Маргарита Кузнецова, в девичестве Найденова, любительница парашютного спорта, погибла во время очередного прыжка.

– Я знаю главного редактора, – пояснил Володя, – он меня, своего стоматолога, любит. Издание уже бросили в почтовые ящики в домах, где живут Ольга и Лариса. Ты умерла. Все. Конец! Сама не могла от мерзких баб избавиться, так я тебя от них освободил.

Маргарита посмотрела на меня.

– Вот так и завершилась наша дружба. Я наконец-то поняла, что лучше не иметь ничего общего ни с Ларисой, ни тем более с Ольгой. И некоторое время о них не слышала. А потом мы с супругом поехали в интернат в Московской области, где среди прочих содержались дети-преступники, от которых отказались родители.

– Впервые слышу о подобном учреждении, – удивился я.

– Официально оно считалось обычным приютом, – объяснила Кузнецова, – но там среди воспитанников находились ребята, которые совершили что-то плохое, а привлечь их к ответственности было нельзя из-за малого возраста. Мы понятия не имели об особенностях этого учреждения. Оно официально не относилось к тем, где содержат несовершеннолетних преступников. Володя выбрал этот интернат для оказания благотворительной помощи и неожиданно столкнулся с нежеланием чиновников нас туда пускать. Но надо было знать Кузнецова! Если ему не разрешают куда-то привезти компьютеры, то он их именно туда и притащит. Заведение произвело жуткое впечатление. Ремонта там давно не делали, комнаты были на шесть-восемь человек. Дети жались к стенам. Воспитательницы улыбались, но за километр было видно: это стервы. Ребят при нас демонстративно напоили чаем с булочками. Они их так уплетали! Я сообразила, что не часто им плюшки достаются. Потом всех собрали в зале, Володя произнес традиционную речь. Смысл ее такой. В детдом привезли новые компьютеры и телевизоры. А еще каждому ребенку подарки – коробки с конфетами и книгами. В завершение прозвучал вопрос, который муж всегда задавал: может, у кого-то из вас сегодня день рождения? Мы его поздравим.

Встала девочка, представилась:

– Наташа. Я в этот день на свет появилась.

– Может, у тебя есть какое-то желание? – спросил Владимир. – Постараюсь его выполнить, если это не полет на Луну.

Воспитанница показала рукой на двух мальчиков.

– Дима, когда ему исполнилось семь лет, задушил свою новорожденную сестру, она ему спать мешала. Костя в девять лет толкнул бабушку, когда она окно мыла. Старуха его ругала, била.

И тут вскочила директриса.

– Наталья, сядь и замолчи.

– Почему? – осведомился Володя. – Говори, детка.

– Здесь много таких, – продолжала девочка, – поэтому воспитатели всех бьют и сюда не пускают тех, кто хочет взять ребенка к себе домой. Но я не делала зла своему восьмимесячному братику. Я, Тата, прошу вас: наймите мне адвоката, я все ему расскажу, тогда меня отсюда переведут в другой интернат. Может, кто-то удочерит меня. Я буду стараться понравиться новой семье.

Имя «Тата»… Я вздрогнула и всмотрелась в девочку. Учтите, я давно не видела дочь Гранкиной, а дети быстро меняются. Воспитанница тоже в упор уставилась на меня и неожиданно спросила:

– Тетя Рита, похоже, вы меня не узнали?


– Ты Наташа, дочь Ларисы? – уточнила я.

– Да, а вы мамина подруга, – кивнула девочка, – поэтому я и обратилась к вам с просьбой.

Лицо директрисы пошло красными пятнами, а Володя сказал:

– Сейчас все получат подарки, а потом мы с Татой поговорим отдельно.





Глава 35




Маргарита сделала глоток из чашки.

– Фу! Даже не пробуйте. Гадость! Раньше это можно было пить, а сейчас жесть. Владимир сначала поговорил с Татой. Та рассказала, как она жила, что мама родила мальчика, семья уехала в деревню. Чем Лариса занималась, девочка не знала. Мать уходила часов в десять вечера, возвращалась к утру, от нее пахло вином. Наташе Лара приказала следить за братиком, а тот просыпался по четыре-пять раз за ночь. Тата научилась кормить малыша из бутылочки, менять подгузники, стирать пеленки. Когда Наташа приходила из школы, Алик всегда плакал, а Лариса спала. Мать редко подходила к ребенку. Алик рос, улыбался при виде сестры и орал, когда Лариса оказывалась рядом. Наташа, став почти матерью младенцу, быстро повзрослела, в голове у нее теперь роились серьезные мысли: нельзя после уроков задерживаться, идти гулять с подружками, дома плачет голодный Алик, а мать лежит в своей комнате, наглухо закрыв дверь, чтобы не слышать криков сына.

Наташе приходилось несладко, она таскала воду из колодца, разжигала печь, варила суп, который состоял из воды, морковки, картошки и лука, больше на огороде ничего не росло. Мать явно питалась на работе, стряпню дочки она не пробовала.

В тот день, когда Тате исполнилось восемь лет, в избе потекла крыша, дождь залил всю комнату. Лариса спонтанно приняла решение, заорала:

– Все! Я тут сдохну. Уезжаем домой.

Вечером мать сорвалась из деревни и примчалась с детьми в Москву. Прошла неделя, Тата радовалась водопроводу, унитазу, мама, как всегда, собиралась вечером на работу, и тут позвонили в дверь.

– Живо открой, мне пора уходить, – велела Лара.

Тата открыла дверь, в прихожую влетела незнакомка и напала на Ларису, крича:

– Шлюха! Спишь с мужиками за деньги. Моего законного решила под себя подложить? Я за тобой проследила, узнала, где… живет!

Присутствие девочки не заткнуло посетительнице рот. Она высказала как всегда рыдающей Ларисе всю правду в лицо, пообещала написать на нее заявление в милицию, сообщить, что Гранкина проститутка, сбросила на пол вазу и ушла.

Лариса долго заливалась слезами, на работу не пошла, осталась дома. И целую неделю потом не высовывала носа на улицу, только все время звонила кому-то по телефону. Пустой холодильник ее не волновал, голодная Тата не беспокоила. Огорода в городе не было, овощей взять было негде. Девочка стала тайком пить молочную смесь для малыша, благо ее было много. Спустя несколько недель к ним пришел незнакомый мужчина, они с мамой о чем-то говорили в комнате, потом раздался крик:

– Как не моя квартира?! Кому я ее продала? Булкиной? Нет, нет. Я генеральную доверенность подписывала!

Мужчина ушел. Мать вернулась, как всегда, в истерике, приехала тетя Рита, затем тетя Оля, разразился скандал. Прошла, наверное, неделя. Лариса оделась и куда-то умчалась. Вскоре заплакал Алик. Наташа понесла его мыть в ванную, раздела… И услышала голос тети Оли:

– Где твоя мать-дура?

– Ее нет, – прошептала девочка, которую напугал вид Булкиной.

Та совсем не походила на добрую Ольгу Михайловну, сейчас в ванной стояла очень злая тетка.

– Говори, куда эта тварь умотала, – велела прежде всегда ласковая подруга матери.

И тут заплакал Алик.

– Заткни его, – заорала Ольга Михайловна, – немедленно.

Девочка начала трясти малыша, но тот не утихал. Булкина выдернула ребенка из рук Таты и бросила его на пол. Алик упал на плитку и умолк, Наташа перепугалась, вжалась в стену. Гостья бросила взгляд на мальчика, сняла с шеи цепочку, на которой висел ярко-синий кулон, и неожиданно стала прежней милой тетей Олей.

– Котеночек, посмотри на камушек, – попросила она.

Тата подняла глаза, увидела, как перед ней качается что-то пронзительно-синее, потом наступила тьма.

Очнулась она в больнице. Пришел милиционер, начал ее расспрашивать о том, что случилось, но Тата ничего не помнила, она только сказала:

– Мама ушла, а я понесла Алика мыться.

Через некоторое время Наташа очутилась в детдоме. Там в кабинете заведующей сидел следователь.

Директор объяснила девочке:

– Твоя мама выбросилась из окна, когда поняла, что ты убила брата.

Тата испугалась.

– Нет, нет, я любила Алика.