Голос, зовущий в ночи

Полицейский, покурив, вернулся в квартиру, а Владан сказал мне:

– Отправляйся в офис. Чего здесь время терять.

– Хорошо, – кивнула я, наблюдая за тем, как к дому подтягиваются любопытные.

Принцип «ничего не вижу, ничего не слышу» никуда не делся, но полицейские машины всегда вызывали здесь интерес: оглянуться не успеешь, а рядом уже толпа зевак.

Я покидала двор, когда совершенно незнакомая женщина обратилась ко мне:

– Полинка, чего случилось-то? Убили кого?

– Да вроде нет, – пожала я плечами.

– А чего тогда менты приехали?

– Два трупа нашли.

– Наркоманы, что ли? Небось в Витькиной квартире? Чтоб им… – она досадливо сплюнула.

– Да, в Витькиной, – решила я поддержать разговор.

– Ясно было, добром не кончится. Либо прибьют, либо сами ноги протянут.

– А вы где-то рядом живете?

– В соседнем доме, – кивнула она на дом справа, точную копию Витькиного. – Окна мои аккурат к ним во двор.

– Ничего такого на днях не заметили?

– Нет. А, знаешь… – Женщина вдруг настороженно огляделась и, ухватив меня за рукав, увлекла в сторону от все разрастающейся толпы. – Вы ведь с Сербом, с Владаном то есть, не просто так здесь, верно? Ментам ничего говорить не буду, ну их к лешему. Отца моего посадили и мужа. Правда, за дело. Особенно гниду эту, благоверного моего. Теперь и сына. Старшего. Младший весной выйти должен. О чем это я? Ах да. Не люблю я ментов…

– Вы что-то видели, – напомнила я.

– Точно. Позавчера вечером, стемнело уже, вышла на улицу воздухом подышать, а этот мне навстречу. Юркнул во двор.

– Кто «этот»?

– Откуда ж я знаю. Парень или мужик. В куртке был, и капюшон на глаза надвинут. Еще и отвернулся, чтоб лица его не видела. Хотя и так не разглядишь в темноте-то… Я еще подумала: наверное, к Витьке. У него шалман, как бабка померла. Остальные-то соседи приличные, бог миловал… Ну я и заглянула во двор. Смотрю, точно, к Витьке стучит.

– Может, это был его приятель, которого вместе с ним нашли. Шоша, кажется.

– Шошу я знаю. Он здесь постоянно отирается. Лет с пятнадцати уже конченый наркоман. Значит, Витьку с Шошей нашли? Вот ведь… И Витьку с панталыку сбил, и сам помер… в расцвете, так сказать, жизненных сил… Но если сами они, чего ж ты меня расспрашиваешь? – нахмурилась она.

Хоть мысль и была высказана витиевато, но смысл я уловила.

– Парнем одним интересуемся, – ответила я туманно.

– Так я и говорю, был парень, дверь ему открыли, и он к Витьке шмыг. Я малость с соседкой поболтала и к себе вернулась. Холодно было, а я в шлепках, ноги замерзли. Села чай пить, в окно от безделья смотрю, свет я не включаю из экономии. Это ж грабеж, а не тарифы. Живу одна, а плачу, как за семью из ста человек.

Я испугалась, что до конца этой истории не доживу, но женщина так же внезапно перешла к главному.

– Короче, мне двор очень хорошо видно. Глядь, этот, в капюшоне, вышел, огляделся – и в соседний двор. Не пошел на улицу. Не хотел, должно быть, чтоб его там видели.

– В котором часу это было?

– Не позже десяти. Владану привет передавай. Болтают, вы на районе решили покончить с этими… Ну, кто наркоту продает. Двоих уже с проломленной башкой в больницу увезли.

– Это не мы, – забеспокоилась я.

– Да? Хотя лично мне их не жалко. Хоть всем бошки поотшибайте.

– Это не мы, – с тоской напомнила я.

– Ага. А парень-то вам зачем?

– Какой? – потеряла я нить разговора.

– Знамо дело какой: в капюшоне.

– Просто хотела знать, кто с Шошей дружбу водит.

– А-а… Сказать не пересказать, сколько народу толпами валило, пока он у Витьки жил. Одно время Шоша пропал ненадолго. Я, грешным делом, думала, может, посадили. Даже у Витьки спросила. А Шоша, оказывается, за ум взялся, в смысле, завязал. Чудеса, думаю. Глядь, а он тут как тут, и опять глаза безумные. С неделю здесь ошивается, то есть ошивался, если уж теперь нет Шоши. И Витьки нет. Ох, горе горькое, хорошо хоть, бабка до этого не дожила.


К этому моменту у дома толпились уже человек двадцать граждан, в основном женщины почтенного возраста.

– Любаша, – крикнул кто-то, – чего случилось-то?

– Витька с Шошей померли, – деловито ответила она и поднесла к глазам платок, скомканный и грязный, с намерением зареветь, но передумала. – Передоз.

Новость особых эмоций не вызвала, народ немного пошептался и начал расходиться. Любаша одной из первых. Оставаться здесь и дальше я не видела смысла, поэтому отправилась в офис.

Парень в капюшоне будоражил фантазию. С одной стороны, в появлении у Витьки гостя не было ничего особенного, если уж Любаша заявила, что в квартире настоящий шалман, иными словами, тусовка маргинальных личностей. Пришел он, кстати, не темной ночью, а во вполне гостевое время. То, что привлекать к себе внимания не хотел, тоже понятно. Типы вроде Шоши и того же Витьки популярности не ищут. И то, что парни скончались от передозировки, дело, к сожалению, не редкое. Особенно в Яме, где обретаются оказавшиеся на самом дне…

По дороге в офис я позвонила Владану.

– Как дела?

– Нормально.

– Я поговорила с женщиной из соседнего дома, окно ее кухни во двор Витькиного дома выходит…

– С Любашей, что ли?

– Марич, а ты в Яме всех знаешь? – съязвила я.

– Вроде нет. С Любашиным младшим сыном мы в школе учились.

– Да? Он весной выходит.

– Правда? Вот радость. Успеть бы повидаться, вряд ли он надолго…

– Позавчера около девяти вечера она заметила парня во дворе.

Я поведала о нашей беседе, Владан выслушал и сказал:

– Ты молодец.

– Если честно, она сама ко мне подошла.

– Все равно молодец.

– Не перехвали, зазнаюсь.

– Ничего, потерплю. К Любаше загляну. Пока.

Воодушевленная похвалой, я направилась к офису, но на подступах к нему была остановлена бдительной Тамарой.

– Полинка! – рявкнула она, внезапно появляясь в дверях бара. Я невольно схватилась за сердце. – Давай сюда.

– Что вам? – подходя ближе, осведомилась я, уже догадываясь, о чем пойдет речь. Слухи в Яме распространяются со скоростью лесного пожара в летний зной.

– Опять трупы нашли? Что это за мания? Где вы, там жмурик…

– Господи, – закатила я глаза. – Мы-то здесь при чем? Мы их находим, а жмуриками они становятся без нашей помощи.

– Находите, потому что вечно лезете куда не надо.

– Вы это Владану скажите, – посоветовала я.

– Положим, говорить ему такое я поостерегусь, но душа болит. Оттого обращаюсь к тебе… Кого Господь прибрал?

– Шошу и какого-то Витьку.

– Не знаю таких.

– Удивительно. Любашу знаете? В третьем доме?

– Ну…

– А Витька, следовательно, в пятом.

– Все равно не знаю.

– Сочувствую.

– Поязви у меня, – погрозила она пальцем.

– По-вашему, у меня здоровья много?