Голос, зовущий в ночи

– И что бы он тебе сказал? Ты же спросишь: куда? На вопрос «на сколько» он и сам, скорее всего, ответа не знает.

– Ты его оправдываешь, что ли? – сказала я, вытирая слезы. Маринка лишь усмехнулась. – А мне что делать? – спросила я.

– Ждать, – пожала она плечами. – Чего ж еще? Идем.

– Куда?

– В церковь. Молиться за раба Божьего Владана.

С того дня по утрам я ходила на службу. Вместе с Маринкой. За это я была ей благодарна. Так куда спокойнее. Вдруг мой голос Господь не услышит? У двоих, как ни крути, шансов больше. После службы шла к Тамаре, завтракала и подолгу пила кофе, слушая последние новости. О Владане мы почти не говорили, но я знала, она, как и я, ждет. И молится.

В обед я встречалась с папой, иногда и вечером к нему наведывалась, если точно знала: других встреч у него нет. Папа ни о чем не спрашивал. Уверена, Маринка ему обо всем рассказала, и он счел за благо молчать. И слава богу. Все, что он скажет, я знала очень хорошо. А он знал, что я это знаю. Мы ведь не раз все обсуждали. Владан не тот человек, кто мне нужен. Наверное. Но это тот человек, без которого я не могу и не хочу жить. Значит, надо терпеливо ждать, не жалуясь, не изводя себя и других, и верить, что он вернется. Там, где он сейчас, ему, вне всякого сомнения, в сотни раз хуже… Он выбрал свой путь, а я выбрала его. Вот как-то так…

Остальное время я проводила в офисе. Не в ожидании клиентов, разумеется. Просто здесь мне было спокойнее. Уже на третий день появился Бад. Я увидела в окно его машину и мысленно чертыхнулась. Он вошел, улыбаясь, устроился в кресле.

– Есть идея, – сказал весело.

– Напиться, что ли? – скривилась я.

– По-моему, гениально. Можно по пьяни расфигачить стекла в приличном месте, устроить хороший дебош.

– Вот уж глупость.

– Да? Принимаются любые предложения.

Я молчала, уткнувшись в компьютер, и он некоторое время молчал, успев лишиться своей улыбки.

– Словами «я же говорил» этого не передать, – заявил со вздохом.

– Ага, меня предупреждали все кому не лень.

– Вот именно.

– Ну и отстань от меня. Я что, жалуюсь?

– Куда там, ты же у нас девушка гордая. Вообще-то Владан просил присмотреть за тобой.

– Да ну?

– Ага.

– И когда же?

– Позвонил накануне своего отъезда.

– Вот как. Значит, тебе он об отъезде сказал?

– Намекнул, что некоторое время будет отсутствовать.

– Ладно, – кивнула я. – Я тебе очень благодарна…

– Но?

– Но держись от меня подальше.

– Ясно, – хмыкнул он. – С моей стороны это была смесь глупости и надежды. Пропорций я уже не помню, хотя теперь и неважно. Извини, но я дал слово своему другу, – направляясь к двери, сказал Бад.

– Да кому я нужна? Сам подумай. Спасать меня надо разве что от тоски по нему, а это под силу только одному человеку. Спасибо! – сказала я серьезно.

– За что? – усмехнулся Бад. – Знаешь, жизнь – забавная штука. Мы упрямо грешим снова и снова и надеемся, что нас простят: бог, другие люди или мы сами.

– Владан давно простил, если ты об этом.

– Какое там… – покачал головой Бад. – Ему просто нет до этого дела. Пойми ты, наконец, ему уже давно никто не нужен.

Дверь за ним закрылась, а я отчаянно заревела, испугавшись той правды, что могла быть в его словах.



Прошло двадцать дней, в моей жизни ничего не изменилось. Я-то думала, что понемногу начну привыкать, оказалось – зря. Ожидание становилось все тяжелее, все тревожнее. И все чаще появлялась мысль: а вдруг он не вернется? Я гнала ее прочь, но она возвращалась, и я потерянно замирала, не зная, как справиться с ней.

Я записалась на курсы английского (отчего бы не «подтянуть язык», если время есть), купила билеты на все ближайшие премьеры и даже подумывала о том, чтобы устроиться на временную работу. Все равно куда. В общем, сказать, что я не пыталась справиться, все же нельзя. Правда, получалось неважно.


В тот день я отправилась к Маринке в салон, подровняла волосы, сделала маникюр. В офис возвращалась пешком. Торопиться мне все равно было некуда. Лето вдруг решило вернуться на денек, солнце светило, тучи исчезли, а воздух прогрелся чуть ли не до двадцати градусов. Посетители ближайшего ресторана по этой причине предпочли открытую веранду. Еще вчера она выглядела сиротливо, а сегодня не узнать.

Я решила: самое время пообедать, тем более что на веранде оказался свободный столик. Сделала заказ, вернула меню официантке и тут услышала за спиной:

– А мне кофе, пожалуйста. – И в поле моего зрения возник бывший. Продемонстрировал девушке свою гагаринскую улыбку и устроился за моим столом.

– Привет, милая.

– Обязательно мне аппетит портить? – сказала я.

– Да ладно. Втайне ты по мне скучаешь. – Я лишь глаза закатила, не находя слов, а он продолжил: – Ну, что? Сбежал твой вояка? Писем не пишет, весточку не шлет?

– Тебе-то что?

– Как это что? – удивился он. – Болею душой за любимого человека.

– Ну-ну, – хмыкнула я. Очень хотелось встать и уйти. Удерживала дурацкая неловкость. Сделала заказ и вдруг ухожу. А наплевать, пусть Забелин расплачивается.

– Душа спасенья просит, – вдруг заявил он.

– В смысле, тебя мучают угрызения совести? – спросила я, подумав, что бывший обнаглел до крайности.

– Ага, постоянно, – весело кивнул он.

– За то, что ты тогда со мной сделал? – Мне вдруг тоже стало весело, тем злым весельем, которое добром не заканчивается.

– Из-за этого не особенно. Еще один пункт в длинном списке доказательств, что я не очень хороший человек, – подмигнул он.

– Как деликатно ты выразился.

– Давай начистоту, милая. Твой Серб смылся в самый неподходящий момент, как я понимаю. Допустим, он вернется, что само по себе еще вопрос. И что? Пройдет немного времени, и смоется опять. Пока Родина не доставит его в цинковом гробу. Хотя вряд ли раскошелится на это. Значит, прикопают где-то, и ты об этом даже не узнаешь.

– Катись отсюда, – сказала я.

– Правда, как правило, нам не по душе. Так ведь? Он не изменится, милая, но это еще полбеды. Беда в том, что ты не декабристка. Тех распирало от чувства выполненного долга, тетки лезли в героини, тянуло их, знаешь ли, к нравственным подвигам. И дело тут вовсе не в мужьях. В фамильных-то дворцах они, бывало, неделями не виделись. Дело в идее. А ты у нас девушка безыдейная. И желания твои просты до примитивности: любимый муж и детишки. Ты со своим Владаном из упрямства еще немного протянешь, а потом взвоешь: на что я трачу свою жизнь.

– Это все, что ты хотел мне сказать? – дождавшись, когда официантка, принесшая заказ, отойдет, спросила я.

– Главное я припас напоследок. Наши взгляды совершенно схожи. В плане семейной жизни, я имею в виду.

– Забелин, – вздохнула я. – Ты себя в мужья предлагаешь? Окончательно спятил, придурок.

– Еще как спятил, милая. Моя проблема в том, что все прочие бабы меня не заводят. Уж можешь поверить, я очень старался забыть про то, что ты есть на свете. Но… – он со смешком развел руками. – Надо смотреть правде в глаза. А так как страдать не в моих правилах… в общем, мы идеальная пара, дорогуша. Я даже готов кое-что пересмотреть в наших отношениях.

– Господи, вот уж радость! Валера, будь добр, уясни раз и навсегда: даже в страшном сне я…

– Да не торопись ты с возражениями, – отмахнулся он вполне благодушно. – Я просто хочу, чтобы эта мысль в твоей бестолковой голове закрепилась. И в минуты испытаний тебе являлась. А испытания будут, не сомневайся.

– Уж лучше я за Бада замуж пойду, – заявила я с намерением его позлить.

– Хуже. Уверен, при близком общении он тебя разочарует. А про меня ты все знаешь. И в этом смысле я надежен, как слово нашего президента. Просто идеальный союз, нам даже притворяться друг перед другом не надо.

– Какой дряни ты с утра нажрался? – спросила я, глядя на него с недоумением.

– Ты мне лучше расскажи, что там у твоего отца с этой Мариной? Подружка твоего вояки, я правильно понимаю? Ты решила пристроить девушку и избавиться от конкурентки? Не очень умно, но вполне в твоем духе.

– Беспокоишься за мое наследство? – съязвила я.

– Честно? Деньги твоего папаши мне давно уже не нужны. Готов тебя взять без гроша за душой.

– Аппетит ты мне все-таки испортил, – вздохнула я. И позвала официантку.

Валерка бросил на стол купюру и поднялся вместе со мной. Чаевые оставил царские, оттого девушка, должно быть, и смотрела на меня с легкой завистью.

– Отвезти тебя? – спросил Забелин деловито, когда мы покинули ресторан.

– Шутишь? Мне тебя и так за глаза.

– Как знаешь. На всякий случай: обещаю быть рядом, чтоб ты меня не забывала, милая.

Я собиралась ответить что-то язвительное, но в этот момент на веранде вскрикнула женщина. Громко. Но повернулась я не к ней, а почему-то в противоположную сторону. И увидела нацеленный на меня пистолет. Двое парней на мотоцикле, в шлемах, полностью скрывавших лица, у того, что сзади, в руках оружие. Всего в нескольких метрах от меня. А дальше как в замедленной съемке. Я услышала выстрел, но за мгновение до этого Забелин схватил меня за руку и рванул на себя. На веранде теперь кричали сразу несколько человек, Валерка толкнул меня на землю, я упала, и он навалился сверху. А вслед за этим еще три выстрела. Рев мотора, и внезапная тишина.

Я попыталась выбраться из-под Забелина, с ужасом понимая: он вдруг стал очень тяжелым. К тому моменту вокруг уже были люди, кто-то бестолково кричал, кто-то пытался помочь. Я все-таки поднялась на ноги, Валерка лежал на асфальте, теперь лицом вверх, рубашка и пиджак залиты кровью. Глаза его были закрыты, и от его неподвижности, от этих его закрытых глаз сердце болезненно сжалось, и я закричала:

– «Скорую»! Вызовите «Скорую»! – повисла на руке какого-то мужчины и спросила: – Он жив?