Горячее лето пятьдесят третьего

Благодаря тому, что по новому положению об охране (даже сам президент до последнего момента не знал, в какой машине ему предстоит ехать — интуитивный выбор делал начальник дежурной смены), на этот раз повезло. Чутьё у сменного оказалось отличное, и президент США к большому счастью не пострадал, он ехал в четвёртой машине.





* * *


14 марта 1953 года, Кабинет Сталина



Товарищ Сталин слушал доклад МГБ об очередном неудачном покушении на президента США Дуайта Эйзенхауэра и волей-неволей ловил себя на мрачной мысли. Удайся сейчас эта попытка покушения, Никсон почти наверняка вернёт США в русло политики западных интересов. "А уцелел товарищ Эйзенхауэр только чудом…" Наконец Павел Анатольевич Судоплатов свой доклад закончил.

— … не смотря на то, что достоверных данных крайне мало, все действия официальных властей США косвенно указывают на то, что в причастности к преступлению подозревается один из сотрудников Британского посольства.

Иосиф Виссарионович затянулся уже погасшей трубкой, не спеша вычистил её и начал набивать по новой.

— Сотрудник посольства наверняка застрелится и оставит записку, что действовал из личной мести. Раз покушение не удалось, теперь он и перед своими виноват, а с ним и концы в воду, а жаль… Ваш прогноз, товарищ Судоплатов, удастся ли президенту Эйзенхауэру дожить до конца своего президентства?

— Не удастся, товарищ Сталин. Он и полугода не протянет, за ним идёт настоящая охота, но он даже не меняет графика работы, по-прежнему проводит публичные выступления. Охрана конечно усилена, но она всё равно дырявая, и рано, или поздно эту дырку нащупают даже такие дилетанты. К тому же, по нашим данным, в единый заговор объединились все влиятельные финансовые кланы. Впервые в истории объединились действительно все, и общая цель у них одна — устранение Эйзенхауэра. А теперь вот ещё и УСО МИ-6 подключилась…

— А вы, товарищ Судоплатов, имена заговорщиков знаете? Мы сможем их покарать в случае убийства друга Советского Союза и Кавалера Ордена Победы?

Судоплатов замялся лишь на мгновенье.

— Так точно, товарищ Сталин. Покараем всех до одного.

— Постарайтесь, чтобы он прожил как можно дольше. Чтобы мы успели полностью подготовиться к трагическим последствиям его гибели.

— Есть, товарищ Сталин!

— Вы свободны, товарищ Судоплатов.





* * *


15 марта 1953 года, Москва, Квартира В.М. Молотова



С началом "Дела Врачей" и последующим арестом супруги по обвинению в антисоветской деятельности, Вячеслав Михайлович Молотов утратил доверие товарища Сталина, а потому вчерашнее приглашение отужинать на ближней даче Вождя, его весьма удивило. Вторым приглашённым был, не менее удивлённый, Лазарь Моисеевич Каганович. Но удивлять их, товарищ Сталин, как выяснится позже, тогда только начал.

— Погоди, Поля, Лазаря дождёмся и все вместе всё обсудим. Он с минуты на минуту подъедет.

Вернувшись с ближней дачи к себе в московскую квартиру, и без того ошеломлённый Вячеслав Михайлович обнаружил там новый сюрприз — живую и здоровую любимую жену Полину Жемчужину. "Дело врачей-вредителей" было прекращено, и Молотов после разговора со Сталиным это уже знал, но всё равно, от нежданной встречи просто опешил. Весь вечер они любовались друг другом, а с утра Полина начала приставать к мужу с расспросами. Но Молотов сам ещё не до конца пришёл в себя после вчерашних потрясений, мысли ещё не улеглись, он бы и сам кого нибудь с удовольствием поспрашивал. Наконец, пришёл долгожданный гость, поздоровались, сели пить чай.

— Признаться, всю ночь не спал, умеет Коба удивлять. Складывается такое впечатление, что он мыслит совсем другими категориями, чем обычные люди. Тут того и гляди начнётся ядерная война, а он вдруг озаботился созданием коммунистической партии Израиля, да с такой энергией, будто для него нет ничего важнее, чем судьба десятка тысяч евреев-коммунистов. Что ты надумал, Вячеслав?

Вячеславу Михайловичу Молотову товарищ Сталин предложил ни много не мало, а возглавить создаваемую Партию. Как член семьи, он имел право выехать в Израиль, и теперь предстояло принять решение. Молотов невесело усмехнулся.

— А что тут думать? Разве что — как нам половчей приказ исполнить. Или ты думаешь, что можно отказаться?

Полина на слова мужа отреагировала почти возмущённо.

— Отказаться? Да это же мечта! Я уверена, что мы раньше всех построим коммунизм.

На это уже невесело усмехнулся Каганович.

— Наплачемся мы ещё с этими евреями.

Стоит отметить, что в отличии от просионистки настроенной Полины Жемчужиной, Лазарь Каганович всегда считал, что у настоящего коммуниста нет и не может быть национальности. Против "Дела врачей" и, последовавшей за ней антисемитской компании, он возражал, но именно потому, что она ещё больше сподвигнет евреев к отъезду. А Молотов так вообще оказался в этой компании лишь волей судьбы и товарища Сталина.

— Отказаться от задания Партии невозможно, хоть и мечтой его назвать трудно. Идти к власти путём легальной политической борьбы, дело для нас новое, а народ там по большей части политически не грамотный и очень религиозный, как евреи, так и арабы. Но раз теперь такая политика нашей Партии, значит пойдём путём легальным. Тем, кто в Индии, или АФР будет начинать, думаю, придётся ещё труднее, у нас хоть есть на кого опереться, десять тысяч старых коммунистов — это большая сила.

Каганович поправил автоматически.

— Больше одиннадцати тысяч.

Молотов картинно развёл руками.


— Ну вот, мы ещё не стали евреями, а ты уже торгуешься.

Последовавшая беззлобная перепалка старых соратников наконец настроила их на деловой лад, и ещё пару часов они обсуждали различные рабочие моменты нового дела. Как и всегда прежде, они с порученным делом справятся отлично, забегая вперёд сообщу, что созданная Молотовым и Кагановичем партия вошла в правящую коалицию после первых же своих выборов в Кнессет, а после вторых уже получила большинство и назначило премьер-министра Израиля.





* * *


18 марта 1953 года, Рабочее Бюро Президиума ЦК КПСС



С прогнозом на развитие событий, вокруг расследования покушения на Президента США Эйзенхауэра, товарищ Сталин оказался прав лишь частично. Британцев он просчитал полностью, подозреваемый покончил жизнь самоубийством и оставил подробную исповедь, но вот только американцы в неё не поверили. Хотя ход расследования и был Министерством Юстиции США засекречен, благодаря работе ребят Судоплатова, в американскую свободную прессу попало немало пикантных подробностей, чётко указывающих на причастность британских официальных лиц к этому происшествию.

Версии строились самые разные, но одна из них была наиболее популярна — Британцы виноваты, но теперь попытаются спустить дело на тормозах и свалить всё на "козла отпущения". Так уж получилось, что когда британская сторона представила свою версию, она почти слово в слово была предсказана одним из журналистов, причём с доходчивыми обоснованиями — почему именно так поступают бывшие союзники, и как они дошли до жизни такой.

Этот материал немедленно перепечатали все ведущие газеты и Америка натурально взорвалась. У Белого дома собрался митинг с требованием объявить войну Великобритании, а Британское посольство с трудом удавалось защищать от сторонников решить всё старым добрым американским способом — Судом Линча. Администрации Эйзенхауэра была буквально вынуждена разорвать дипломатические отношения с Лондоном, чтобы хоть как-то успокоить своих граждан.

Доклад министра иностранных дел, Андрея Андреевича Громыко, Сталин выслушал прохаживаясь по кабинету в состоянии глубокой задумчивости. Поскрипев паркетом ещё пару минут после окончания доклада, Иосиф Виссарионович наконец прервал повисшую паузу.

— Прямо скажем, подарок неожиданный, товарищ Эйзенхауэр рушит устои капитализма не менее решительно, чем мы в семнадцатом.

Шутку оценили, слово "товарищ" Сталин выделил интонацией и грузинского акцентом, который всегда усиливал при произнесении тостов, народ заулыбался.

— И этим ценным подарком мы обязаны распорядиться с максимальной пользой для дела. Итак, товарищи, ситуация складывается таким образом, что судьба ООН по всей видимости повторит судьбу Лиги Наций. С ООН мы допустили ошибку, согласившись с размещением его на территории США, о чём уже не раз и не два пожалели, так что спасать мы эту ошибку не будем. Товарищ Громыко, инициируйте с администрацией США переговоры о военно-политическом, назовем его "Тихоокеанским", союзе и роспуске ООН. Завтра об этом предложении Советского правительства сообщит газета Правда, а значит можно не сомневаться, что завтра же в вечерних выпусках это перепечатают все американские газеты. А товарищ Судоплатов по своим каналом пусть передаст информацию о секретном протоколе к этому договору — о признании Советским Союзом американских прав на Канаду и Австралию. Вопросы товарищи?

Товарищ Сталин закончил прогулку и принялся набивать трубку, первым отозвался Громыко.

— Договориться о роспуске ООН вполне реально, товарищ Сталин, сейчас он для самих американцев стал ненужной обузой, но основным препятствием к "Тихоокеанскому союзу" станет вопрос Японии, его они поднимут самым первым.

— Поднимут — обсуждайте, товарищ Громыко. Предложите им наши гарантии первоочередного получения японских репараций, пусть думают, главное распустить ООН и начать переговоры, ООН для дела, а переговоры для прессы. Задача понятна, товарищ Громыко?

— Да, товарищ Сталин.

— Ещё вопросы, товарищи?

Руку поднял Судоплатов.

— Отличный момент для начала операции "Возмещение ущерба", товарищ Сталин. В такой политической обстановке, вполне реально подключить к операции даже Индию, Премьер Министр Неру всегда внимательно прислушивается к нашим рекомендациям, и мы приложим все усилия, чтобы он подключился к процессу.

Операцию "Возмещение ущерба", ставящую целью одновременное изъятие активов британских резидентов в Азии, готовил по поручению Сталина лично Судоплатов по своим каналам "тайной дипломатии". Специалисты из МГБ на местах инструктировали местные службы безопасности, с учётом бесценного, в данном случае, советского опыта экспроприаций и репараций — перехват управления, противодействие саботажу, и тд, и тп. Раз Судоплатов рекомендует начинать, значит пора, ему виднее.

— Завтра мы инициируем переговоры с США, а послезавтра начинайте проводить "Возмещение ущерба", товарищ Судоплатов. Есть ещё вопросы?

Иосиф Виссарионович наконец закончил набивать трубку, и прервался за её раскуривание.

— Нет вопросов. Тогда с политикой на сегодня всё, а сейчас мы заслушаем товарища Рокоссовского о проведении мероприятий в рамках Государственного Космического Комитета. Пожалуйста, Константин Константинович.

Доклад Рокоссовского занял почти час, а его бурное обсуждение затянулось ещё на три. Великая Страна строила Великие Планы.





* * *


23 марта 1953 года, Резиденция Премьер-министра Великобритании



Последующие за разрывом дипломатических отношений с США, события в Азии, где все бывшие британские колонии одновременно объявили о национализации активов подданных Британской Империи, вызвали в Соединённом Королевстве правительственный кризис. Глава Лейбористов, сэр Клемент Эттли, на совместном заседании Палат, произнёс речь, призвав Черчилля подать в отставку, и открыто назвав его главным виновником всех недавних событий. Сэр Уинстон Черчилль ответного слова брать не стал, а просто поставил вопрос о доверии на голосование и выиграл

Нет, не сказать, что им были довольны, в приватных беседах джентльмены признавали, что второе пришествие Черчилля на премьерский пост пока складывается крайне неудачно, но брать на себя ответственность в сложившейся ситуации не хотел никто. Империя трещала по швам. Уже даже правительство доминиона Австралийский Союз заявило о подготовке национального референдума по вопросу объявления независимости, не говоря о прочих проблемах, и брать власть сейчас было бы верхом идиотизма. Сэра Клемента Эттли не поддержала даже собственная партия, большинство лейбористов проголосовали за доверие правящему кабинету.

Экстренное заседание силового блока правительства консерваторов открыл своим докладом первый лорд адмиралтейства, сэр Джеймс Томас, 1-й виконт Силсеннин. Доклад был длинным, и крайне пессимистичным.

— …если мы срочно не вернём контроль над Суэцким каналом, Империи настанет конец.

Хотя присутствующие и сами прекрасно сознавали последствия потери Канала, последняя фраза покоробила даже непробиваемого Черчилля.