Горький водопад

– Я так понимаю, что за это полагается вознаграждение. Но мне его не дадут, я еще не совсем взрослая. Но ты мог бы получить его и передать мне…

Я слишком устал для всего этого. Слишком беспокоюсь за Гвен, Ланни и Коннора.

– Мы не копы, не агенты, и я не собираюсь лгать ФБР в твою пользу. Ладно, Ви? Давай ты останешься здесь до приезда Гвен, а потом мы поговорим о том, что делать дальше. Больше я ничего не могу тебе предложить. Что скажешь?

– Хреновое предложение, – резко отвечает она. – А ты – изрядная скотина, Сэм.

– Когда надо – да. Но в основном я сейчас слишком устал, чтобы смягчать ситуацию и выбирать слова. – Я жду, что она уйдет. Но она не уходит и снова принимается крутить свое кресло, только на этот раз медленнее. – Ви, мне нужно сделать несколько звонков. Ступай.

– Погоди минутку. – Она снова разворачивается ко мне лицом. – А если я скажу тебе, что старина Верни сбежал, чтобы заявиться к патеру Тому?

– Я даже не знаю, кто это, так что…

– Ты много чего не знаешь, да? Все в Вулфхантере знали про патера Тома.

– Почему?

– Потому что он начинал там. Это он основал там Собрание.

– Церковь?

– Некоторые так это и называют. – Ви кивает. – Это то, чем занимался Карр, когда их там всех перестреляли. «Собрание» – это сокращение от «Собрание Святых», то, что создал патер Том. Вполне сойдет за причину, по которой неплохо бы отыскать Карра. И то, где сейчас патер Том.

Не церковь. Секта. Я так и не узнал название группы, действовавшей во владениях Карра, – и даже того, было ли у нее какое-либо название. И… Гвен сейчас тоже выслеживает некую секту. Неожиданно заинтересованный, я подаюсь вперед.

– Подожди, разве это не Карр основал ту секту, которая обитала в его поместье?

– Нет, просто управлял ею. Ее основал патер Том, но потом уехал. Нашел место получше, где больше фанатов. Он не хотел оставаться в Вулфхантере. А кто бы захотел?

Законный вопрос.

– Значит, ты знаешь, куда патер Том перенес свою секту?

Ви пожимает плечами и впервые отводит взгляд. Теребит ткань своих штанов. Она нервничает – а ведь Ви Крокетт не нервничает никогда.

– Мне ты можешь сказать.

Ви снова вскидывает на меня глаза, и я вижу, как она снова замыкается в себе.

– Я об этом ничего не знаю.

– Ты сказала, что знаешь, где находится Карр.

– Да, но я же тебе сказала – он с патером Томом! Я не знаю, где это на карте!

– Ты уверена, что говоришь правду?

– Потому что я врунья, да? – вопрошает Ви и резко вскакивает на ноги. Взгляд ее и без того заставляет нервничать, а когда она зла – так и еще в большей степени. И сейчас она, кажется, способна прожечь им дырку во мне. – Отлично, я врунья! Да пошел ты, с меня хватит!

Так же неожиданно, как и пришла, Ви выбегает из кабинета и захлопывает за собой дверь. Я опускаю голову на руки и зажмуриваюсь от разочарования. Головная боль усиливается. Мне нужно понять, в какую игру играет Ви. Она умная девочка, но при этом опасна.

Пара таблеток обезболивающего и холодный душ отчасти возвращают мне силы. По крайней мере, мне уже не так хочется спать, хотя голова все еще болит. Я делаю еще кофе и пью его, потом понимаю, что не знаю, куда делась Ви. Или Ланни, если уж на то пошло. Стучусь в закрытую дверь комнаты Ланни.

– Да? – отзывается она. – Я не одета!

– Ви у тебя? – спрашиваю я.

– Нет, она в гостиной.

В гостиной Ви нет. Как и во всем остальном доме. Я ищу методично, комната за комнатой, заглядываю даже в шкафы. Во все места, достаточно большие, чтобы она могла укрыться.

Когда я проверяю сигнализацию, та оказывается отключенной, и я быстро включаю ее заново. «Твою мать!» Я знаю, что прикрывал панель, когда набирал шифр, так как же она…

А потом осознаю: я машинально повесил ключи от внедорожника на вешалку у двери… а к брелоку был прицеплен пульт дистанционного контроля. Ей требовалось только нажать кнопку. А я пропустил характерный писк, потому что в это время принимал душ.

Когда Ланни открывает дверь, я проверяю и ее комнату, но никаких признаков присутствия Ви здесь тоже нет. Она исчезла. Свою дорожную сумку забрала с собой. Она не намерена возвращаться.

– Что ты ей сказал, Сэм? – Ланни сердито смотрит на меня. – Это из-за тебя она ушла?

– Я сказал, что она может остаться. Я ее не прогонял.

– Но ты, должно быть, сказал ей что-то такое…


Может быть, я и виноват. Я надавил на Ви, и она умчалась отсюда с космической скоростью. Теперь я понимаю, что чего-то подобного и следовало ожидать от человека с таким сочетанием агрессии и травмы. Я подобрался слишком близко к чему-то, что ее пугает или причиняет ей боль. Как бы то ни было, инстинкт велел ей бежать.

– Мы должны найти ее, – говорит Ланни. Я останавливаю ее, когда она направляется к двери. Едва успевает набрать шифр, я снова включаю сигнализацию и меняю при этом код. – Сэм!

– Нет, – отвечаю я. – До возвращения твоей мамы – нет. Ты никуда не пойдешь.

– Мы должны…

– Ланни. Мы никуда не пойдем. Хватит.

У нас нет времени на Веру Крокетт и ее то ли выдуманные, то ли правдивые истории.

Я не ожидаю, что Ланни не послушается меня. Это ошибка с моей стороны, потому что она бросает на меня злобный взгляд и широко распахивает входную дверь. Сигнализация начинает выть, я быстро отключаю ее, но к этому моменту Ланни уже мчится вниз по склону. А бегает она очень быстро.

«Черт бы тебя побрал, девчонка!»

Я закрываю и запираю дверь и бегу следом за Ланни, но она добегает до опушки, и через пару минут я теряю ее из виду. Если она не хочет, чтобы я ее нашел, я ее и не найду. Поэтому я останавливаюсь, достаю свой телефон и активирую приложение отслеживания.

Она уже отключила его на своем новом телефоне. «Черт!»

Во всем мире не хватит кофе, чтобы компенсировать усталость этого дня.

– Ланни! – кричу я. – Выходи! Не делай этого. Не сегодня.

Я знаю, что она слышит меня. Но ответа нет. Разворачиваюсь и направляюсь обратно к дому. И сразу же замечаю что-то среди деревьев с другой стороны. Блеск стекла. Это может быть объектив камеры, и моя первая мысль – опять репортеры. Черт, только не сейчас…

Но потом я осознаю́, что в тени деревьев практически неподвижно сидит человек – молодой мужчина с клочковатой бородой в дорогом камуфляжном комбинезоне расцветки «осенний лес». Вероятно, кто-то из клана Бельденов.

В следующий миг до меня доходит, что он смотрит на меня через оптический прицел винтовки.

Я не думаю. Просто разворачиваюсь и пластом бросаюсь на землю, прячась за самым толстым древесным стволом в окрестностях.

А потом вижу, как из кустов вылезает Ланни и направляется в мою сторону. На щеке у нее красная царапина, в волосах застрял сухой лист. Я кричу без слов и сбиваю ее с ног, прижимая к куче опавших листьев, потому что если ее подстрелят из-за меня…

Но выстрела не следует.

Ланни визжит и лупит меня кулаками, пока я не откатываюсь в сторону, потом ползу по-пластунски туда, откуда можно снова увидеть засидку человека, целившегося в меня.

Но он исчез. Просто исчез, как будто его и не было.

Ланни вне себя от злости, но я вталкиваю ее в дом, хватаю свой пистолет и иду проверить место засады. То, что я там нахожу, убеждает меня – мне не почудилось. Там лежит распечатанная на принтере фотография: я стою на крыльце и разговариваю с Гвен. Должно быть, снимок сделан совсем недавно, не более двух недель назад – я вижу возле крыльца груду опавших листьев, которую сгреб девять дней назад.

Надпись на фотографии гласит: СКОРО.

На само́м листе, прямо поверх моего лица, лежит остроконечный винтовочный патрон.





16. Гвен




Тюремная камера вызывает у меня яркие воспоминания о том, как меня арестовали в день разоблачения Мэлвина. Меня держали в тюрьме довольно долго, прежде чем наконец предъявить обвинения. Воспоминания эти неприятны, и я стараюсь напомнить себе, что то время позади и что сейчас ситуация другая. Но пока я сижу за решеткой, мне все еще приходится применять все свои упражнения по преодолению паники, которая буквально ломится в мой разум. И они почти срабатывают.

К тому времени, как меня вызывают на заседание суда, я как-то ухитряюсь вынырнуть из пучины непроглядного отчаяния, грозящего поглотить меня, преодолеваю приступ паники и желания драться или бежать. Возможно, я все же добилась успеха.

Но нет. Потому что маленький зал суда битком набит репортерами. Мне следовало понимать, что так и будет; несомненно, объявление было сделано заранее, а еще с момента суда над Мэлвином мое имя служит для СМИ лакомой приманкой. Я справляюсь и с этим – по крайней мере, мне так кажется, пока я не вижу дружелюбное лицо Джи Би Холл и не ощущаю, как у меня начинают подкашиваться ноги. Облегчение обрушивается на меня с такой силой, что причиняет боль. Я пошатываюсь, и судебный пристав кладет руку мне на плечо, чтобы поддержать меня. Это женщина крупного телосложения, на полголовы выше меня, и она окидывает меня встревоженным взглядом.

– Вы в порядке?

– Все хорошо, – отвечаю я ей, хотя это далеко от истины.

Пристав проводит меня через деревянные воротца к месту ответчика, где за столом стоит мой адвокат, изучая содержимое папки с бумагами. В адвокаты мне назначили пухлого афроамериканца с тройным подбородком в старом костюме; он приветствует меня с профессиональным спокойствием, вид у него чертовски уверенный. Я выдержу это. Я проходила подобное и прежде, когда меня обвинили в пособничестве Мэлвину. Обвинили и оправдали. Я пережила это, стоя в зале, полном кричащих, разъяренных людей, которые питали ко мне неподдельную ненависть. Я, несомненно, выдержу.

То, что мне хочется сжаться в комок и неудержимо завыть, потому что я не хочу снова проходить через все это, к делу не относится. Я придаю лицу бесстрастное выражение и киваю своему адвокату так же сдержанно-профессионально. Он пожимает мне руку, и я сажусь. Мужчина усаживается тоже, немного чересчур резко.

– Все должно пройти быстро, – говорит он. – Они обвиняют вас в нападении и похищении. Полагаю, вы заявите…

– Я невиновна.

– Хорошо, значит, все просто. Вы что-нибудь еще хотите мне сказать?