Гортензия в огне

– К сожалению, что мне всё ещё нравится смотреть на то, что вы тут разыгрываете. Но я точно не должен это слышать.

– Но мне правда не хватает ласки, – возразил, посмеиваясь, Роджер.

– А я сто лет скучал по брату, – кивнул Брайан, чуть более успешно сохраняя серьёзность.

– Я знал, что ты будешь скучать, – ахнул Роджер, театрально схватив брата за плечо. – Только на твою любовь я всегда мог рассчитывать…

– Я рассчитываю на твою признательность, мой сладкий…

– Позволь мне выразить её этой ночью…

– Придурки. Я ухожу! – уже не скрывая улыбки, повысил голос Уоррен и снова повернулся к близнецам спиной. В этот раз даже действительно далеко ушёл.

Когда-то близнецы Си любили повторять, что Единый не мог ошибиться дважды, сотворив их обоих. В одинокие вечера Уоррен очень завидовал им – они были друг у друга ещё до рождения. Но всегда задавался вопросом о том, каким образом вообще другие близнецы находят себе женщин, если для тесной связи у них есть родной, и такой близкий, идеально понимающий брат? На кой Роджеру духовная близость с женщинами, когда ему хватает близости с Брайаном? Но почему тогда Брайан стал таким преданным слугой Единого? Почему Брайан нашёл стоящим духовный рост монашествующего служителя?

И неизбежно Уоррен переставал завидовать близнецам. Потому что как минимум один из них уже тысячу лет в поиске того, что могло бы превзойти ту искренность, что была с братом. А ему не удастся найти такую. Жизнь ставит в такое положение, что даже с любимой женщиной нельзя быть искренним до конца. И счастлив тот, в чьей судьбе этот закон ещё не сработал.



Проклятие не возвращалось в Три-Алле ещё двое суток.

Но когда вернулось, близнецы и Уоррен арендовали летшары и штат операторов, чтобы всегда знать, не появился ли в проклятых местах очередной самоубийца.

– Давно надо было это сделать, – сказал тогда Брайан.

Подписание брачного контракта с Эссой прошло идеально. Уоррена почти не беспокоило, что всё сорвётся. Он знал, что они с Эссой всё равно поженятся, что бы ни случилось. Она носила его ребёнка вот уже во второй раз, и эта беременность всё продолжалась.

На свадьбу, празднование которой состоялось прямо во дворце Точки Соглашения, было приглашено так много гостей, что Уоррен где-то с пару свечей только знакомился или играл в "угадай-кто-это-совсем-не-изменился".

Единственная странность была в том, насколько пышным было празднование. Оно показалось Уоррену настолько значительным и ярким, что молодожёны начали подозревать, что происходит что-то более значительное, чем свадьба дочери императора (не первая) и герцога империи.

– Отец, – Уоррен подошёл к принцу Мэйну, прибывшему на Пенрин ради торжества, – ты ничего не хочешь мне сказать?

Принц с довольным видом засмеялся, вскинув голову:

– Ну хорошо, хорошо! Когда Сапфир просил меня не смотреть в сторону Эссы и сказал, что её судьба ходит рядом, он говорил не о Классике, а о тебе. Вам двоим пришлось проделать сложный и долгий путь друг к другу. Но оно того стоило, не так ли?

– Да… – Уоррен почувствовал себя лучше, чем когда-либо, но не позволил себе забыть о другом своём вопросе: – А тот большой праздник, о котором ты говорил мне в замке на Соно-Мэйн?

– Да, мы теперь здесь, на этом празднике. Не спрашивай, чего мне стоило сделать тебя наиболее достойным претендентом в глазах императора. Тебе лучше не знать.

– Что-то ужасное, полагаю, кроется за всем этим.

– Не думай об этом. Тебя это никогда не коснётся.

И принц Мэйн, улыбнувшись, прошагал к принцам Виру и Макферсту.

Уоррен до сих пор даже не задумывался, что он может быть не угоден Эрику Бесцейну как муж дочери. Пребывал в романтических иллюзиях. Но отец обещал расчистить путь, и он сделал это.

Теперь казалось, что ничему не удастся испортить Уоррену вечер.

Как вдруг к ним с Эссой подошёл Классик с бокалом в руке, и Уоррен кожей почувствовал недоброе.

– Я отправил вам свадебный подарок, – сразу начал принц-перевёртыш.

Всё выглядело мирно. Но не по себе было всем троим. Эсса задрожала – Уоррен почувствовал это по её руке и приобнял жену за плечи, притянув к себе. Откуда-то появился Ветреный и подошёл ближе, но просто ухмылялся и смотрел на происходящее.

Уоррен поблагодарил.

– Но это ещё не всё, – вздохнул Классик и глотнул тореннского, заставляя время тянуться в ожидании продолжения. – Я отправил Эссе ещё один подарок. И для ровного счёта должен сделать ещё один вам, Элайн. Но не приложу ума, что бы это могло быть, – последние слова его были откровенной ложью, но Классика ничуть не смущало, что крылатый, стоящий напротив, это видит. Казалось, так и было задумано.

Классик сделал полшага к Элайну и Эссе, и оказался настораживающе близко.

– Я задумал открыть вам тайну.





5. Граница его влияния





Уоррен весь подобрался, а Классик, наслаждаясь, продолжал:

– Пожалуй, это может пригодиться для ваших развлечений в постели. О, не смотрите на меня, как на перебравшего дядюшку-пошляка!.. Элайн, я упрощаю вам путь к удовольствию. Я подготовил это для себя, но…

Эсса вдруг прижалась к Уоррену, зажмурившись и спрятав лицо у него на груди. Она была страшно напряжена. Уоррен обнимал её, пытаясь дать ей ощущение защиты, но этого было мало. Он не знал, что происходит, не знал, чего ждать.

– Смотрите, Элайн, как это просто, – мягко сказал Классик и щёлкнул пальцами.

Услышав щелчок, Эсса изогнулась, тихо вскрикнула и застонала от сильнейшего наслаждения. Уоррен опознал мощный и совершенно неконтролируемый оргазм у своей жены. Он смотрел в её лицо как зачарованный. Где-то на краю сознания плескались мысли о том, что всё это видят гости, что он не единственный мужчина, знающий, как выглядит женщина в момент наивысшего удовольствия. И о том, что Классика убить невозможно.

Ветреный тихонько засмеялся.

– Очень качественно и натурально, а главное – никакой магии, – с теплотой улыбаясь, говорил Классик. – Ну, хороший подарок я вам преподнёс?

Не дожидаясь ответа, бывший муж Эссы отошёл, оставив новобрачных приходить в себя. Уоррену ничего больше не оставалось, кроме как поцеловать Эссу. Она знала, что Классик способен на это. Знала, что он способен так подставить её посреди полного зала гостей. Знала, что останется в подчинённом положении, даже выйдя за Уоррена. Ей нужно было выйти за кого-то более сильного и умного. Надо было выйти за Рональда Мэйна.

– Он не смог бы любить меня так, как ты, – хрипло парировала Эсса, и Уоррен понял, что последние свои мысли высказал вслух. – И мне не нужна защита, если ты об этом. Классик не считает меня своим врагом. Это была демонстрация власти надо мной. Ты, милый, принадлежишь Сапфиру. Я – Классику. И это не изменить. Я переделана.

– Ты говоришь о себе, как о неживом существе, как о вещи.

– Ах, Уоррен, но так и есть.

– В этом причина, да? – Уоррен прижался лбом ко лбу Эссы. – Дочь властелина трёх планет находится в рабстве?

– Причина чего? – спросила она легко, но Уоррен увидел, как гневно сжались её кулачки.

– Причина однажды остаться на дне реки.

– Ох, это… Знаешь, почему так невыносимо больно? Знаешь, почему гортензия в огне? Потому что стоит рядом с домом, стены которого раскалены до ослепительно-белого. В доме – эпицентр уничтожающего пламени. Это не просто пожар. Ты видишь всего мгновение перед чудовищным взрывом.

Почему-то Уоррен понял, что Эсса говорит о нынешних годах как о затишье перед бурей. И битва с армией непобедимого алмазного варлорда не имеет значения перед полным ужаса периодом, который ожидает империю.

– Ты знаешь гораздо больше, чем… но это…

– Тебе показалось, – уверенно произнесла Эсса, оттолкнула его, улыбнулась и снова стала самой собой – непосредственной и потрясающе сладкой принцессой крови.

Итак, Уоррен Мэйн, империи крылатый герцог Элайн, по прозвищу "третий слепой" и "чудотворец Элайн", едва женившись на принцессе крови Эссе Виноне Бесцейн, узнал, что любой разумный старше шести лет, умеющий щёлкать пальцами, может доставить его жене несравнимое удовольствие.

Мог ли он принять другое решение?

Назавтра он увёз любимую в свой дом во владениях Мэйнов на Пенрине, Эл-о-Уивер.

– А ты действительно можешь себе это позволить? – интересовалась Эсса, проезжая с мужем под сенью красивой аллеи цветущих деревьев. Скоро должен был показаться сам дом. Лошади ступали послушно и ровно.

– О, молодожёнам полагается как время уединения, так и время полной свободы для путешествий. Нам, поскольку мы – двое ответственных разумных, способных наступить на горло своим желаниям, полагается неделя на всё.

– Мило, – сказала Эсса.

Это во всю величину показался дом. Пять этажей, примерно двести шагов в ширину, для резиденции наследника принца на одной из планет… А не велико ли здание?

– А я почему-то этого и ожидала. Ты же член принсипата.

– Расширенного собрания.

– Но вхож туда.

– Да, как и большинство вхожих туда наследников, я всего лишь слушатель. Они только объявляют уже принятые решения. То же самое делают на сборе кланов.

– И всё же…

– Да, для перевёртышей это имеет значение. Но… слушай, дом действительно великоват.

– Вовсе нет. Ты – герцог, Уоррен. Герцогам положено…

– Было положено когда-то. Наступают иные времена.

– Если ты про жизнь на одной из высокотехнологичных четвёртых улиц, то я отвечу тебе. Я думаю, что это не более, чем экзотика. И это пройдёт. На первых улицах как прежде стараются выстроить дома шире и больше.

Эсса соскочила с лошади первая и пошла к дому. Не смотря на происшествие на свадьбе, она выглядела всем довольной.

Уоррен догнал жену в холле. Она разглядывала картины, развешенные по стенам, и заглядывала в открытые двери.

– Мне кажется, или здесь всё преимущественно в сером цвете? – с подозрением посмотрела она.

– Да. Нет ни одного витража и ярких красок почти нет. Этот дом, по сути, был выстроен моим прадедом и больше не перестраивался. Свой титул, как ты знаешь, я получил после того, как все мои родственники мужского пола погибли в войне. Кроме принца Мэйна.