Гортензия в огне

– Ну что, славная была экскурсия, не так ли? – влез к ним в экипаж Роджер.

Не выдержал и сам пришёл – так хотел посмеяться над братом и другом.

Брайан с Уорреном смерили его тяжёлыми взглядами. Но Роджеру именно это напряжение и требовалось – он заулыбался.

– Вы серьёзно думали, что я попытаюсь увильнуть?

– Ты не собирался издеваться, – вдруг сощурил глаза Брайан. – Ты хотел, чтобы мы только слегка понервничали, так?

В ответ Роджер кивнул и подёргал бровями, лукаво и любяще глядя на брата. Брайан усмехнулся и принялся стаскивать с брата одежду с якобы шокирующими намерениями. Это была их старая игра "нежно изнасилуй брата", которая выглядела как мальчишеская борьба, сопровождалась хихиканьем и больше ничем, но неплохо снимала перекосы, иногда возникающие в сложных взаимоотношениях этих братьев.

Поклонницы Роджера за такое зрелище могли бы выложить состояние, а Моргана сгорела от ревности. Но нет, повезло видеть эти заигрывания двух громадных мужиков только Уоррену.

Экипаж двинулся.

Уоррен иногда отпихивался носком сапога от чьей-нибудь конечности, по случаю оказывающейся в опасной близости от его тела, но близнецам вскоре надоела их игра, и Брайан сосредоточился на своей задаче.

В молчании они прибыли к пепелищу Лифорда.

– Если ты сделаешь клетку, как снаружи Мэйнери, – заговорил Брайан, – то-о… мой дорогой приятель… постарайся сделать её так, чтобы мы хоть каким-нибудь образом смогли потом покинуть пепелище.

– Зачем клетка? – с подозрением поинтересовался Роджер. – Да не сбегу я, что вы, в самом деле…

– Это не для тебя, – рассмеялся Брайан. – И надо проверить, не нужно ли вынести чьё-нибудь тело.

– Может и кто-то живой ещё найдётся, – предположил Роджер и без призыва крыльев взлетел на высоту в четыре с половиной роста.

Уоррен от неожиданности потерял дар речи. Только схватил Брайана за плечо.

– Даймонд модернизировал Роджеру протезы. Теперь ему не нужны крылья… – пояснил Брайан. – Нет, слушай, ты действительно думал, что Роджер сможет взлететь с места с такими тяжёлыми протезами хотя бы через пару лет? Они чудовищно тяжёлые, поверь мне.

Нескоро, но к Уоррену вернулась способность говорить. По уверениям того же Брайана он и сам взлетел без призыва крыльев, когда Эсса падала, но Уоррен ничего не помнил об этом и относил это к чуду, совершённому Единым, не меньше.

Пепелище Лифорда напоминало сожжённый лес, с торчащими из-под земли и пепла каменными изогнутыми шипами, в обхвате равными столетним деревьям и высотой превышающими два роста Уоррена. Этот лес просматривался хорошо, но иногда деревья или шипы оказывались стоящими группками и то, что находилось за ними, необходимо было обследовать.

И всё же после обыска пепелища, когда троица собралась возле полумесяца, венчающего знак Ли, Уоррен попросил Роджера повторить фокус со взлётом на протезах. И даже дважды, для своего удовольствия.

– Ну всё, хватит! Скоро начнёт темнеть, – прервав мальчишеские радости, повысил голос Брайан. – Уоррен, тебе нужна поддержка?

– Нет. К сожалению, у меня может не хватить ресурсов на клетку, как вокруг Мэйнери. Но тут никто в принципе не поможет.

– Ладно. Роджер, ты знаешь, что надо делать?

– Молиться?

– Нет… Уоррен, вдруг он и это забыл?

– Не думаю. А если забыл, то скоро вспомнит. Роджер, ты должен не просто впустить в себя демона, ты должен завлечь всех демонов этого места к себе в душу и удерживать их внутри столько, сколько сможешь. Ты же помнишь, как это?

– Боюсь, нет, – с почти искренним сожалением ответил Роджер. – Но я… Я разве мог их завлекать… сознательно?

– Вообще-то нет. Они сами к тебе тогда тянулись.

Роджер смотрел растерянно. Вероятнее всего притворялся, потому что после фразы "В этом случае я ничем помочь не могу, и – до встречи!" он сразу же развернулся и пошёл прочь.

По дёрнувшейся правой щеке Роджера, не прикрытой волосами, Уоррен понял, что друг ухмыльнулся.

– А ну стоять!

– Хорошо-хорошо, – тут же вернулся Роджер и смирно встал возле Уоррена: – тогда помоги мне. Нельзя на слепого возлагать ответственность за путь, которого он не видит.

– Сапфир… – одновременно вспомнили Уоррен и Брайан.

Сразу после возвращения Уоррена из второй экспедиции Сапфир назвал их слепыми и подразумевал он их борьбу с проклятиями. Наверняка он предвидел этот момент. И то, что у них всё получится.

Это вселило уверенность.

– Я буду говорить тебе, чувствую я что-то или нет, а ты прислушивайся и к своим мыслям, и к своим ощущениям. Только… Брайан, ты должен отойти как можно дальше, но так, чтобы услышать мой голос, когда позову.

Брайан ушёл. Роджер скрестил руки на груди и закрыл глаза.

– В прошлый раз ты захотел жестокого насилия над Шерил, когда оно вошло в тебя, – сказал ему Уоррен. – В этот раз может быть то же самое. Ориентируйся на ожесточение.


– Я уже хочу тебе врезать. И не раз. И с особой жестокостью, – начиная рассеянно, Роджер закончил ощутимо задорно.

– Я тоже захотел съездить по вашим мордам, едва перемахнул через стену. Так что это не считается, – мягко сказал Уоррен, глядя на друга.

– Ха, я захотел тебе врезать, как только с тобой познакомился.

– Это потому что я уже тогда был красив и мне всё прощали, а ты был злобным завистливым мальчишкой, – вопреки смыслу слов, Уоррен не мог перестать говорить с теплотой. Ему всё казалось, что Роджер веселится и несёт чушь, как раньше, в молодости. – Тоже не считается.

Некоторое время они молчали.

Но уже через восьмую свечи Роджер открыл ставшие совершенно разными глаза. Левая радужка горела алым, а правая почернела, как от предательства.

И Роджер прошипел какое-то ругательство.

– Что ты чувствуешь? Чего хочешь?

– Тебе лучше не знать, – с откровенной ненавистью сказал друг, глядя мимо Уоррена.

И он не играл, не пытался заставить нервничать. Лицо его тоже потемнело и исказилось. Как вдруг Роджера повело в сторону, будто пьяного, и он, удивлённый, посмотрел в лицо Уоррену:

– Это словно… не может быть… они меня словно…

– Упрямься, Роджер, стой на месте! – крикнул Уоррен, хотя находился в трёх шагах от друга.

Иногда бойцам важно было услышать крик командира, чья воля сильнее воли одного бойца. А Роджер – тот же боец. Просто сейчас сражается с другим врагом.

Но Роджера вдруг протащило по влажному пеплу пару шагов. И даже этого хватило Уоррену понять, что дела их плохи. Нельзя было недооценивать пепелище Лифорда.

Эксперименты не нужны. И легко будет справиться с проклятием прямо сейчас, если только Роджер проявит собственную волю и веру.

Роджер не встал. Он потрясённо оглядывал себя. Красная радужка совсем побелела от удивления.

– Роджер, не отвлекайся, – намеренно спокойно заговорил Уоррен. – Мы продолжаем. Ты только стой на месте и держись. Просто стой и ничего не делай. Ты сможешь?

– Пожалуй. Я просто… хочу… я вспомнил…

– Умница, мальчик. Скоро всё будет хорошо. Кивни, если можешь постоять тут ещё свечу.

Роджер кивнул. Но его лицо снова темнело и это не предвещало ничего хорошего.

– Брайан! Брайан! – заорал Уоррен.

– Что? – спросил красноволосый близнец совсем рядом.

– Похоже, что ты подошёл ближе, и с него сошло несколько тёмных облаков. Не все. Близко не подходи, будь в пределе видимости и наблюдай за ним. Его только что протащило, как меня в Три-Алле. И это совсем не нормально. Знаешь, похоже, Роджер – не менее лакомый кусочек для дьявола, чем я.

– Значит, наш грязный развратник всё же снискал божью благодать однажды.

– И лишился её. Девчонки тянутся к свету, что остался в нём. Вот и решение загадки.

– Идите вы оба… – глухо простонал Роджер. К нему вернулся гнев и буквально душил его сейчас, но "лакомый кусочек" старательно держал себя в руках: – Я просто потрясающий парень и девчонки это понимают.

– Конечно, – неопределённо ответил Уоррен. – Я пойду создавать "кольцо тишины". Как только вернусь, мы займёмся тем, зачем пришли, и уничтожим проклятие.

Но Уоррен чувствовал, что ему не хватает сил и времени на клетку, подобную той, что окружала Мэйнери. Он понимал, что слишком впечатлён и опасался за жизнь Роджера. Будь он как Брайан, то ухватился бы за свою веру и ни на такт не усомнился бы в величии Единого и Его гении. Но пепелище словно подставило его. Ни разу не ощутив присутствия демонических сил, Уоррен оставался в полном неведении происходящего. А ведь он должен был ощутить, что друга буквально подцепило на крюк изнутри и теперь готово разорвать нечто, что чуть было не уничтожило самого Уоррена в Три-Алле и вне его.

Но кроме всего прочего, кольцо тишины должно быть сферой, которая не пропустит вихри тьмы ни в одну из сторон. А это значит, что ему нужно силой Единого создать колоссальных размеров сферу.

В некой растерянности Уоррен обратился к богу. Только молитва помогала ему, когда он не знал, как выполнить задачу, в которой никогда не мог помочь трезвый расчёт.

Сияние от его рук пронеслось с необычайной скоростью по стене, окружающей пустошь Лифорда. И тут же золотыми спицами прошило камень вслед сиянию. Уоррен зажмурился и продолжил молить Единого. Ему нужно было много силы и очень большое чудо. Такое, какое могли увидеть из Ньона.

Этой мольбе словно поддалась стена, заскользившая под ладонями Уоррена вниз. Уоррен отшатнулся, но понял только, что стена и вправду словно уходит под землю. Но едва верхние камни стены поравнялись с глазами Уоррена, как он увидел, что не только стена, но и вся земля за пределами ограды осталась внизу. И он понятия не имел, как это поможет. Лишь снова зашептал, внезапно срываясь на крик, что ему нужно чудо.

Открыв глаза, он увидел перед собой клетку из тонких перекрещенных прутьев, иногда не соединённых с другими. Но этого, пожалуй, должно было хватить.

Уоррен упал на колени, чтобы поблагодарить Единого, но крик Брайана заставил его ринуться к центру.

Брайан выглядел так, будто его пытают потусторонние силы: вспотел от напряжения, плохо видел, был бледен и прижимал руки к лицу.

– Надо спасать Роджера. Я начинаю молитву, – прошептал Брайан и упал на колени.

Уоррен со своего места услышал тяжёлый, глухой хрип, перемежающийся воем.

Сейчас Уоррен ни за что не смог бы подойти к Роджеру. Издали он видел, как тяжело дышит друг, согнувшись. В каком напряжении находится его тело. И не хотел смотреть в искажённое ненавистью и страданием лицо. Он хотел бы подбодрить Роджера. Хотел бы облегчить его участь, но не мог заставить себя даже пошевелиться. Теперь Роджера словно искорёжило.