Граница лавы

Они поцеловались, и Калипсо сделала это с такой горячностью, что у Брейна слегка поплыло в глазах.

Как мужчине ему это нравилось, но как профессионал он был обязан все держать под контролем.

– Да расслабься ты… Что бы мы ни делали, все будет по сценарию… – прошептала она ему и, засмеявшись, вырвалась из его объятий и побежала в спальню.

Брейн догнал ее, и они снова поцеловались, после чего он потащил ее в спальню сам, но уложил на пушистый палас возле широкой кровати.

– Да, правильно, здесь нас видно лишь наполовину… Главный фокус камеры – на кровати… – шепотом сообщила Калипсо.

– Я знаю… Если мы сразу окажемся на кровати, будет заметно, что это постановка.

– Ты прав… О!!!

– Больно?

– Нормально.

Проведя раунд на полу, они переместились на кровать и после непродолжительного отдыха, во время которого обменивались какими-то пустяковыми фразами и пошловатыми шуточками, повторили заход на главной кровати при идеальных настройках камеры.

Затем, тяжело дыша, еще какое-то время лежали, глядя в потолок.

– Не так уж плохо, что все так получилось, да? – сказала Калипсо.

– Ты о чем?

– Что мы сюда попали.

– Как будто да. По крайней мере, мне это на руку.

– И мне. Когда Себастьян меня выкупит – будет отмазка, что это было похищение.

– Тебе обязательно рассказывать ему все?

– А куда деваться? Кто поверит, что меня выкрали и ждали выкупа, просто любуясь?

– Это да.

– Я видела, как ты на меня тогда смотрел… – сказала Калипсо, устало улыбнувшись.

– В баре на судне?

– Да.

– Тебе пора привыкнуть, что все на тебя смотрят с обожанием, особенно когда ты танцуешь нагишом.

– Нет, ты смотрел иначе.

– Конечно, я был оскорблен. Ты сказала, что я старый и тебе нравятся парни помоложе.

– Дурачок. Я говорила совсем не это.

Она придвинулась и поцеловала его в губы.

– Ты не боишься, что наш разговор попадет на запись? – шепотом спросил Брейн.

– Не боюсь, мы полностью в сценарии. Как думаешь, нам устроят еще одно свидание?

– Боюсь, нет.

– Я тоже так думаю, – сказала Калипсо и, вздохнув, поднялась. – Пойду в душ.

– Давай, я за тобой.





44


Больше он ее не видел. В спальню вошел незнакомый охранник и сказал, что еще один душ имеется в другом крыле коттеджа. Брейн собрал с пола вещи и как есть, нагой, проследовал за проводником к другому душу, где имелись горячая вода и широкий набор шампуней и пенных преобразователей.

Понимая, что задерживает приставленных к нему служащих, Брейн быстро помылся и, с удовольствием вытеревшись шикарным мягким полотенцем, оделся и вышел из душевой.


– Все, мы можем ехать, – сказал он охраннику.

– Очень хорошо, сэр. Следуйте за мной.

До гостиницы доехали без приключений. Брейн кивнул вечно бодрому гоберли, поднялся к себе и лег на диван одетым, чувствуя внутри какую-то опустошенность. Впрочем, так часто бывало после жаркого свидания, но это было другое. Калипсо была не просто секс-бомбой, она… Она была другой.

Сам того не заметив, Брейн уснул. Он крепко спал, как никогда с момента приезда сюда, а проснулся от стука в дверь.

Соскочив с дивана, он побежал открывать, спросонья полагая, что еще ночь и что-то случилось. Но за дверью оказалась мадам президентша.

– О, Томас! Извините меня, вы, наверное, завтракали?

– Нет, мадам, еще нет, – произнес Брейн, озадаченно глядя на Нарну, и посторонился, пропуская ее в номер.

Выглянув в коридор, Брейн увидел там охранника мадам президентши и, вздохнув, закрыл дверь и вернулся в номер.

Нарна уже сидела на том же стуле, что и в прошлый раз, однако теперь она выглядела иначе – презрения, напряженности и подозрительности в ее взгляде как не бывало. «Посмотрела запись и довольна, что Джим ни при чем», – предположил он и помассировал лицо ладонями, чтобы поскорее прийти в себя.

– Дорогой Томас… – произнесла Нарна и сделала паузу, подбирая дальнейшие слова.

«Дорогой Томас? Ничего себе!»

Брейн уже пришел в себя, и к нему вернулась способность к анализу. По всему выходило, что она не такая уж сухая и расчетливая сука, а Джим для нее не опостылевший супруг, а по-настоящему дорогой человек.

– Дорогой Томас, я хочу заранее извиниться за то, что, в силу своих возможностей я… Ну, как бы вмешалась в вашу личную жизнь…

«Понравилось. Значит, хорошо сыграл, хотя местами казалось, что перегибаю. Не забыть смутиться, когда скажет, что подсматривала».

– Вы же знаете, что у меня есть сестра, Ирма?

– Да, мадам, я помню, – кивнул Брейн, стараясь предугадать, к чему она упомянула злобную лесбиянку.

– Нет, я не с той стороны начала. Не с той, дорогой Томас.

Мадам дотронулась до прически и поправила на коленях юбку.

– Хочу признаться, я получила доступ к записям службы безопасности и случайно… я хочу подчеркнуть это, дорогой Томас… случайно посмотрела видео с вашим свиданием… с той красоткой, в доме, который в роще…

Признавшись, мадам потупила взгляд, а Брейн вскочил и тут же сел, прошептав:

– Какой ужас…

– Нет-нет, прошу вас, не ужасайтесь, это было… Это было для меня как откровение, понимаете? Нет, вы не понимаете. Вы видите во мне какую-то извращенку, но нет, мне все понравилось – это было первобытно, мощно, великолепно!

Мадам всплеснула руками и замолчала, глядя на Брейна глазами, полными слез восторга.

– Я говорю об эмоциональной, художественной стороне вашего свидания, дорогой Томас! И да – я была потрясена. Я была потрясена, и я нуждалась в том, чтобы с кем-то этим поделиться, понимаете? Это переполняло меня, это рвалось наружу! – почти кричала мадам, отчаянно жестикулируя.

– Но вокруг никого не было… Няню и мужа я не считаю…

– Я понимаю, вас, мадам, – прошелестел Брейн, играя тонкую, понимающую натуру.

– Одним словом, я поехала к Ирме, своей сестре.

– Да, мадам.

– И я прихватила эту запись. Чтобы поделиться.

– Я понимаю, мадам.

– Я… я сказала ей: «Возможно, тебе и будет неприятно, но предлагаю посмотреть на соитие двух нормальных людей». А она сказала: «Мне даже слышать про это противно».

– А она…

– Она… Она не переносит мужчин и проводит время в обществе таких же, как она, – неполноценных.

– Понимаю, мадам, – кивнул Брейн.

– Она еще добавила, что я ее уже достала, что я не даю ей жить ее собственной жизнью. Вы должны понять, эти стычки у нас постоянно, и я никак не могу принять то, что она… То, что она такая.

– Понимаю вас, мадам, – снова кивнул Брейн, все еще не представляя, куда же вынесет его эта бурная река.

– И вот когда я уже была готова хлопнуть дверью, она вдруг говорит: «Ну давай я посмотрю вместе с тобой и сблевану прямо тебе на колени», – представляете?