Грехи волка

И тут впервые за все время заговорила Эстер.

– Миссис Фэррелайн в поезде несколько раз упоминала мистера Макайвора, и всегда с симпатией, – очень тихо произнесла она. – Не думаю, что она платила шантажисту только для того, чтобы спасти семейное имя от скандала. В этом случае она постаралась бы от него избавиться, куда-нибудь отправить…

– Спасибо, мисс Лэттерли, за ваше замечание, – сухо перебил Элестер, – но не думаю, что вы можете судить…

– Может! – вмешалась Дейрдра. Но прежде, чем она успела продолжить, супруг приказал ей замолчать и обратился к сыщику:

– Благодарю вас за труд, мистер Монк. Есть у вас документы, подтверждающие все вами сказанное?

– Нет.

– В таком случае был бы вам признателен, если бы все это осталось между нами, пока мы не решим, как нам следует поступить. Завтра воскресенье. После богослужения мы ждем вас к завтраку и тогда сможем продолжить обсуждение. Всего хорошего, мистер Монк, всего хорошего, мисс Лэттерли.

Обоим гостям оставалось только откланяться. Уильям и Эстер вместе вышли в холл и, пройдя мимо огромного портрета Хэмиша, оказались на улице, под непрерывным осенним дождем.





Глава 12




Монк и мисс Лэттерли легко сошлись на том, что тоже отправятся в воскресенье утром в церковь. Детектива интересовало не столько богослужение, сколько лишняя возможность понаблюдать за Фэррелайнами. Чем руководствовалась Эстер, он не спрашивал. Возможно, тем же самым.

Выяснив накануне, когда начинается служба, они вышли с Грассмаркет заблаговременно и добрались до храма как раз в тот момент, когда туда стали стекаться прихожане. Войдя следом за тучной матроной в очень строгой одежде, опиравшейся на руку мрачного мужчины со шляпой в руке, они обменялись приветствиями с некоторыми знакомыми. Вид у всех был весьма степенный.

Эстер огляделась вокруг. Узнать женщин из семьи Фэррелайнов было непросто, поскольку все они, естественно, были в головных уборах. Прийти в церковь с непокрытой головой и без перчаток было бы равносильно тому, чтобы явиться туда голой. Мужчин различить было легче по цвету волос и прическе. Сиделка быстро обнаружила благородную голову Элестера с несколько поредевшей макушкой. Словно почувствовав на себе ее взгляд, тот полуобернулся в их сторону, но оказался лицом к лицу с мужчиной и женщиной, шедшими впереди Эстер с Уильямом.

– Доброе утро, казначей, – сдержанно поздоровалась полная дама. – Неплохой денек, не правда ли? – Это была чисто ритуальная фраза, поскольку в то утро резко похолодало и собирался дождь.

– О да, миссис Бэйн, – отозвался Фэррелайн. – Просто замечательный. Доброе утро, мистер Бэйн.

– Доброе утро, казначей. – Спутник важной женщины почтительно поклонился и двинулся дальше.

– Бедняга, – заметила его жена, когда они отошли на несколько шагов. – Не для него эта должность!

– Помолчи, Марта, – оборвал ее муж. – Нашла место сплетничать! Тем более в воскресенье. Нечего болтать в церкви!

Миссис Бэйн залилась сердитым румянцем, но возражать не стала. Эстер мысленно ей посочувствовала.

Монк взял свою спутницу за руку и с некоторым трудом, время от времени извиняясь за причиненное беспокойство и за отдавленные ноги, провел ее в ряд, который находился позади семейства Фэррелайнов. Лэттерли склонила голову в молитве, и он последовал ее примеру, по крайней мере внешне.

Народ все прибывал. Кое-кто поглядывал на Уильяма и Эстер с удивлением и раздражением. Они оба не сразу поняли, что заняли место, по традиции и неписаному правилу принадлежащее кому-то другому, но переходить на другое во время службы не стали.

Сыщик заметил, как много людей кланяются или каким-либо иным способом оказывают внимание Элестеру. Заговаривая с ним, они понижали голос и обращались не по имени, а называя его официальную должность.

– Как он умен, – прошептала своей соседке женщина, стоявшая впереди Монка. – Хорошо, что он не стал выдвигать обвинение против мистера Гэлбрейта. Я всегда считала, что тот невиновен. Не мог такой джентльмен поступить подобным образом.

– Так же, как и сын миссис Форбс, – отозвалась стоявшая рядом с ней дама. – Убеждена, что там речь шла скорее о трагедии, чем о преступлении.

– Вот именно. И я вам скажу, девица там тоже хороша. Знаю я таких!

– И не говорите, милочка! Была у меня подобная горничная. Конечно, пришлось ее прогнать.

– Отец его тоже был прекрасным человеком, – опять вернулась к Элестеру первая любительница поболтать. – Такая жалость!

Негромко заиграл орган. Слева со стуком упал чей-то молитвенник. На шум никто не обернулся.

– Я и не подозревала, что вы его знали, – заинтересовалась разговором двух женщин еще одна местная жительница, стоящая впереди Эстер. Она встала в пол-оборота к говорившей, чтобы ничего не пропустить.

– Прекрасно знала, – кивнула та, и перья на ее шляпе заколыхались. – Какой был красавец! Не то что его несчастный брат, который, говорят, пьет, как лошадь. Он, впрочем, и прежде не отличался талантами. А полковник был еще и прекрасным художником.

Пожилой джентльмен справа недовольно покосился в их сторону, но на него не обратили внимания.

– Художником? Подумать только! А я считала, что он был владельцем печатной компании, – удивилась присоединившаяся к разговору прихожанка.

– Ну да! Но и художником тоже. Как он рисовал! Настоящий талант. Все больше карикатуры. Бедный майор по сравнению с ним – просто ничтожество. Только и способен, что пропивать семейные деньги, с тех пор как умер полковник.

Наклонившись вперед, мисс Лэттерли тронула сплетницу за плечо.

Женщина сердито обернулась, ожидая услышать очередное замечание за болтовню в церкви.


– Много у вас камней? – поинтересовалась медсестра.

– Простите? – не поняла ее любительница поговорить.

– Камней, – четко повторила девушка.

– Каких камней?

– Чтобы кидать, – ответила Эстер и на случай, если собеседница все еще не уловила ее мысли, пояснила: – В Гектора Фэррелайна.

Женщина вспыхнула:

– Ну, знаете ли!

– Замолчите, вы, сумасшедшая! – прошипел Монк, хватая Лэттерли за локоть. – Вы что, хотите, чтобы вас, не дай бог, узнали?!

Та посмотрела на него с удивлением.

– Не забывайте про свой вердикт, – проговорил сыщик сердито, но так тихо, что она едва расслышала. – «Не доказано», а не «невиновна»!

Кровь бросилась в лицо Эстер. Она отвернулась.

Началась служба. Она была исполнена строгого благочестия и включала длинную проповедь о грехе преступного легкомыслия и непростительной суетности.



Воскресный завтрак на Эйнслай-плейс обилием уступал подобным мероприятиям в лондонских семьях того же ранга. Прислуга тоже только что вернулась из церкви, и потому еда была хоть и обильной, но холодной. Никаких нареканий это не вызвало: оправданием служил сам праздничный день. Перед началом трапезы Элестер как глава семьи прочитал краткую молитву, после чего подали холодное мясо с овощами. Поначалу все избегали разговоров о принадлежавшей Мэри ферме, об арендной плате или об Аркрайте, так же как и о каких-либо прегрешениях Байярда.

Сам Макайвор сидел с видом человека, уже смирившегося с собственной гибелью.

Айлиш выглядела потерянной. Она, как всегда, была прекрасна – никакие огорчения не могли лишить ее красоты, – но живой огонь, прежде освещавший черты ее лица, исчез без следа.

У Дейрдры бессонница обвела глаза черными кругами. Она тревожно переводила взгляд с одного члена семьи на другого, безуспешно пытаясь придумать, как облегчить их страдания.

Уна была бледна, у Элестера был глубоко несчастный вид, а Гектор, как обычно, часто прикладывался к вину, нисколько при этом не пьянея. Только Квинлен Файф, казалось, испытывал известное удовлетворение от происходящего.

– Сколько можно тянуть, – наконец заговорил он. – Нужно что-то решать! – Он обернулся к Монку: – Полагаю, вы возвращаетесь в Лондон? Если и не завтра, то в ближайшее время. Не собираетесь же вы оставаться в Эдинбурге? У нас больше нет ферм, чтобы заплатить вам за молчание.

– Квинлен! – Элестер в бешенстве хлопнул кулаком по столу. – Ради бога, веди себя хоть немного при-личнее!

Тот вскинул брови:

– Разве можно в этой истории говорить о приличиях? Я так не думаю, казначей. По-моему, она неприлична от начала до конца. Что вы предлагаете? Договориться между собой сохранить все в тайне, предоставив мисс Лэттерли вечно жить под угрозой виселицы? – Он круто повернулся на стуле. – Вы согласны, мисс Лэттерли? Вряд ли вам при этом удастся отыскать место сиделки. Если, конечно, кто-нибудь не захочет избавиться от больного родственника.

– Разумеется, я предпочла бы, чтобы все это разрешилось, – среди всеобщего испуганного молчания ответила Эстер. – Но мне совсем не хочется, чтобы кто-то оказался на моем месте, на скамье подсудимых, будучи виновным не больше меня, – только ради того, чтобы можно было поставить в этом деле точку. Подозрения пали на мистера Макайвора, но мне они не кажутся серьезными. – Она обернулась к Элестеру. – Насколько они серьезны, казначей-прокуратор? Вы стали бы возбуждать дело, располагая подобными доказательствами?

Фэррелайн вспыхнул, а потом побледнел.

– Вряд ли мне поручат это дело, мисс Лэттерли, – судорожно сглотнув, проговорил он. – Я слишком заинтересованное лицо.

– Она имела в виду не это! – презрительно усмехнулся Файф. – Элестеру вообще свойственно отказывать в возбуждении дел. Не правда ли, казначей?

Вместо ответа его шурин обратился к Байярду:

– Надеюсь, завтра ты, как всегда, пойдешь в типо-графию?

– Завтра она закрыта. – Макайвор бросил на него отсутствующий взгляд.

Гектор в очередной раз налил себе вина.

– Почему? – нахмурившись, спросил он. – Что случилось? Завтра ведь понедельник, не так ли? Вы что, не работаете по понедельникам? – он негромко икнул.

– Там сейчас идет кое-какая переделка дома. Будет отключен газ. Мы не можем работать в темноте, – объяснил Байярд.

– Нужно было при строительстве сделать больше окон, – раздраженно бросил майор Фэррелайн. – Всему виной чертова потайная комната Хэмиша. Я всегда считал, что это дурацкая идея.

– О чем вы, дядя Гектор? – с удивлением спросила Дейрдра. – Окна там можно сделать только в передней стене. С двух сторон вплотную стоят другие дома, а третья занята дверью, ведущей во двор.

– Не понимаю, зачем ему понадобилась потайная комната! – продолжал старый джентльмен, не слушая ее. – Никому она не нужна. Говорил я Мэри…

– Что за потайная комната? – недоверчиво поморщилась миссис Фэррелайн.

Уна протянула Гектору графин, но, увидев безуспешные попытки старика удержать его, сама наполнила ему стакан.