Хирург дьявола

– А как там мой Витек, не подвел?

– Твой Витек – артист, каких мало. Ты бы предупредил, что ли, что у него такие таланты.

– Он красава, – резюмировал Кирьянов. – Хоть его манера поведения порой очень раздражает. К такому надо привыкнуть. Он умеет вытащить из человека много интересного помимо его воли. И в высоких технологиях шарит, это вторая сторона его гениальности. Ну, значит, с клиентом вы побеседовали. Ладно. Я просто хотел узнать, получилось ли раскрутить его на откровенность, а то во время допроса он был больше похож на кусок мяса глубокой заморозки, чем на человека. Односложные ответы ему и то давались с трудом.

– Он сообщил все, что мог, а дальше посмотрим, – сказала я. – И знаешь, ты прав. У меня тоже создалось впечатление, что наш общий знакомый чего-то боится. Я бы даже сказала, что трясется, как заяц.

– Вот! – торжествующе загремел Кирьянов. – Ты тоже заметила?

– И от Витька не ускользнуло.

– И это очень затрудняет процесс расследования, – резюмировал Кирьянов. – В общем, опять работаем вместе. Спасибо за то, что помогаешь.

– Пока не за что. Пойду-ка я, Вов, прослушаю еще разок аудиозапись. Может, что-то и прояснится.

– Если что, то у меня тут телефон рядышком, – напомнил Кирьянов. – Звони.

Устроившись на полу, я прислонилась спиной к дивану и закрыла глаза. Включенный диктофон положила рядом. Говорят, если запрокинуть голову назад, то утерянные мысли могут вернуться. Этим способом я уже пользовалась пару раз.

Не знаю, что тут помогло больше: моя поза или память, которая работала лучше, чем мне казалось, но одна фраза, сказанная Сергеем Викторовичем Колесниковым, вдруг так и всплыла перед глазами огненными буквами.

«Знал бы он, что мечты сбываются, может, и не поехал бы».

Вот оно. Смысл этих слов Сергей Викторович объяснять не захотел. Значит, попробую узнать, что он имел в виду.

Но в этот день я уже никуда не собралась. Вдруг очень сильно разболелась голова. Впрочем, чтобы действовать дальше, мне все равно нужна была какая-то схема, а ничего подобного я пока не разработала.





* * *


Утром следующего дня головная боль никуда не делась. Чертыхнувшись, я достала термометр. Тридцать семь и шесть. Ну, прекрасно. И откуда такой «подарок», хотела бы я знать?

Заварив крепкий чай, я уселась в кровати, расположив рядом ноутбук. Включив диктофон, снова прослушала запись вчерашнего разговора с Колесниковым. О, вот тот самый момент, когда он упоминает о том, что они со Слепневым собрались ехать в Лондон. Колесников сказал об этом всего пару слов. Не стал развивать тему, а мог бы. Мог бы, если бы счел нужным. Но, кажется, именно этот эпизод своей жизни он намеренно обошел вниманием. Почему? Ведь рядом был лучший друг, маячили чудесные перспективы в плане работы. Что же там случилось, в этом вашем Лондоне?

Что же мы имеем на данный момент? Да все, как всегда.

Один убитый мужчина и две его женщины. Одна теперь считается его бывшей женой, а другая носит статус законной вдовы. И каждая родила ему по сыну. Обеих жен он любил, но с одной был долгое время счастлив, а с другой не жил – страдал. Кто же из них расскажет о покойном правду? А кто, наоборот, будет больше говорить о себе, чем о нем?

Обе спутницы жизни Андрея Александровича Слепнева как выяснилось, жили недалеко друг от друга. И совсем рядом с моим домом, на соседней улице, как оказалось, располагалась больница, в которой трудился при жизни убитый. Сначала я решила поехать туда. Но перед этим снова измерила температуру. Тридцать семь и шесть.

А потом я внезапно чихнула.

– Так, – сказала я вслух. – Да вы издеваетесь.

Приняв пару капсул «от простуды», я легла на диван и закрыла глаза.

Колесников очень охотно рассказывал о Слепневе и его первой жене, Рите. С болью констатировал, что их сын тяжело пережил развод родителей и сейчас трудно справляется с эмоциями. Мой клиент искренне переживал за этих людей, принимал их проблемы как свои.

И совсем по-другому он отзывался о Валентине. Со второй супругой Андрея у Сергея Викторовича отношения не сложились от слова «никак». Он, кажется, даже и не пытался их наладить. Молодая жена, по его словам, оказалась полной противоположностью Риты, и у меня возникло впечатление, что никакого сочувствия после смерти мужа он к ней не испытывает. Она лишила его друга – Слепнев, по его мнению, после встречи с ней стал совсем другим человеком. Их общение сошло на нет, но Слепнев, заполучив массу проблем из-за жесткого нрава второй жены, все-таки изредка, но искал отдушину в лице Колесникова. Но судя по всему, во время моментов редкого общения рассказывал ему далеко не все.

Кроме всего прочего, я не могла объяснить природу страха своего клиента. Этот вопрос тоже глубоко засел в голове. Пыталась притянуть ее к тому, о чем он рассказал, и не смогла отследить никакой связи с событиями.

А если не вникать в подробности, а «нарисовать» ситуацию? Слепнев и Колесников – лучшие друзья. Вместе учились, вместе работали. Были очень близки: когда одного пригласили на работу за границу, то он сразу же вспомнил о другом. Да и после возвращения домой они поддерживали теплые отношения. Но потом жизнь их разбрасывает в разные стороны. Сначала по работе, потом психологически. Вроде бы это норма при таком раскладе, многие теряют связь друг с другом по причине разных обстоятельств. Далее следует развод Слепнева, после чего он женится второй раз. Связь между ним и Колесниковым нарушена, но окончательного разрыва не происходит, иначе бы Слепнев не стал делиться с уже бывшим другом своими проблемами. Что-то их связывает. А что может склеить уже разбитую чашку? Что-то, что коснулось их двоих. Какая-то общая тайна.

К моменту своей смерти Слепнев почти не поддерживает связь с бывшим другом. Значит ли это, что Колесников боится чего-то, что никак не связано с Андреем Слепневым? Ведь они уже много лет как не имеют никаких общих дел? Но когда-то общие дела были. В прошлом, когда они еще дружили.

Колесников упомянул преподавателя, который предложил им работу в Великобритании. Что с ним сейчас, где он? Вроде бы и не фигурант, но вполне может поддерживать связь с кем-то из них. Надо будет и его проверить на всякий пожарный.

Головная боль понемногу успокаивалась. Я продолжала гонять мысли.

Сын Андрея Слепнева от первого брака. Тимофей, кажется. Пацану восемнадцать лет или около того. Колесников дал понять, что с отцом у него были плохие отношения. Насколько плохие? Тимофей был готов убить отца за то, что тот променял их с матерью на новые отношения. Это он только на словах такой смелый или действительно способен на подобное?

Кто бы знал. Будем разбираться.

Рита, первая жена Слепнева. Женщина, забывшая о работе ради здоровья ребенка. Тень своего талантливого мужа, который целенаправленно занимался карьерой, а потом изменил ей с молодой коллегой. Роман на стороне закончился браком и рождением ребенка. Сплошная боль для Риты. Боль, причиненная близким человеком. Вряд ли такое можно забыть. Но убивать из-за этого?..

Валентина Слепнева, разлучница. Заполучив обеспеченного мужика, она тоже попыталась устроить карьеру, используя его связи. Получила доступ не только к «комиссарскому телу», но и к документации, привилегиям, статусу. Обзавелась бы и его протекцией, но подвело мастерство. Она тоже могла затаить обиду. Были ли у нее настоящие чувства к Слепневу? И могло ли быть еще что-то в их отношениях, что заставило бы ее устранить мужа? Деньги? Прописка? Что-то еще?

И это ведь еще не полный список. У Слепнева могли быть недруги, к примеру. Недовольные пациенты, их родственники. Возможно, где-то кому-то он перешел дорогу еще каким-то образом.


Кому и где же вы так насолили, Андрей Александрович?





* * *


Проснулась я в шесть часов вечера. И, на удивление, почувствовала себя лучше. Что ж, подумала я, хоть в этом победа на моей стороне. Я тут же стала собираться.

Больница, в которой при жизни работал хирург Слепнев, представляла собой довоенную постройку в несколько этажей. Но проникнуть на территорию просто так у меня не получилось. Охранник отказался меня пропускать, сославшись на то, что видит меня тут впервые, а пропуска у меня нет, но когда я показала ему удостоверение частного сыщика и упомянула имя Слепнева, снизошел и разрешил сделать звонок главному врачу со стационарного телефона, находившегося в помещении охраны.

Главный врач оказался на месте и, узнав причину моего желания встретиться и задать пару вопросов, попросил передать трубку охраннику. Так как звонок совершался с контрольно-пропускного пункта, то я, конечно, вернула трубку телефона ретивому блюстителю порядка, а потом наблюдала за тем, как меняется выражение его лица.

– Да, Артем Ваганыч. Сделаю, Артем Ваганыч!

Круг замкнулся, что и требовалось доказать. Через десять минут я стояла в кабинете главного врача клинической больницы. Навскидку ему и сорока не было, а полное его имя звучало как Артем Ваганович Костоянц.

– У меня сегодня должен быть выходной, – поведал он, делая приглашающий жест в сторону ближайшего стула. – Но теперь, когда Андрея Александровича нет, кажется, об отдыхе придется забыть.

– Он был вашим заместителем? – не поняла я.

– Он мог бы сидеть в этом кресле и руководить остальными, но предпочитал практиковать, – пояснил Артем Ваганович. – Сейчас возьму ключи от его кабинета и провожу вас туда. Если вы не против, то там и побеседуем.

Кабинет Слепнева оказался небольшим помещением, которое, в отличие от вотчины Костоянца, требовало срочного ремонта. Но судя по тому, что побелка на потолке потрескалась, а вместо старых рам в проемах все же гордо красовались двойные оконные стеклопакеты, можно было заключить, что попытки облагородить это рабочее пространство руководством все же предпринимались.

– Располагайтесь на его месте, а я вот тут, на стуле, – решил Костоянц.

Стул, на котором сидел Слепнев, оказался скрипучим и шатался от каждого моего движения.

– Так что вас интересует? – Артем Ваганович положил на колени руки ладонями вниз.

Я не стала заходить издалека и блистать эрудицией. Да и не на светском рауте мы встретились, чтобы терять время на пустую болтовню.

– Каким человеком был покойный? – задала я обычный в таких случаях вопрос.

– Хорошим он был человеком, – глядя мне прямо в глаза, ответил главный врач. – И не только я так считаю. Люди, которые с ним работали, до сих пор не верят в то, что случилось. А можно вопрос?

– Конечно, задавайте.

– Почему этим делом занимаетесь вы? Почему не полиция?

– Полиция еще до вас не дошла, – успокоила я Артема Вагановича. – Придут, будут вам задавать вопросы, снимать отпечатки пальцев, фотографировать, заносить данные в протоколы осмотра. Отвлекут от работы, не переживайте.

– Я не переживаю, – с легким раздражением в голосе перебил меня Костоянц. – Я просто спросил, почему его смерть расследует частный сыщик, а не официальные представители органов внутренних дел?

Мне очень не нравится, когда кто-то начинает сомневаться в правильности совершаемых мною действий, если эти сомнения не несут под собой какую-то обоснованную причину. Сейчас я такой причины не увидела.

– Артем Ваганович, давайте начистоту, – попросила я. – Что не так?

– В смысле? – картинно изогнул брови Артем Ваганович.

– В прямом. Я веду расследование смерти вашего сотрудника по просьбе его друга. Полиция в курсе того, что я этим занимаюсь. Вы мне не доверяете. Хотите проверить что-то? Пожалуйста, проверяйте. Я подожду. А потом мы поговорим, хорошо?

– Ладно, – сдался Артем Ваганович, – я действительно не доверяю тем, кто называет себя частными сыщиками. Таким, как вы, – тем более.

– Значит, дело во мне?

– Передайте вашему знакомому, дорогая девушка, что я не желаю его больше видеть. И пусть не корчит из себя незнамо кого. Тут не идиоты работают.

Чтобы осознать то, что я только что услышала, мне потребовалось некоторое время.

– Артем Ваганович, – обратилась я к нему, – вы о ком сейчас говорите?

– А вы не понимаете?

– Нет, не понимаю, – честно ответила я.

– По просьбе какого такого друга вы ведете расследование? – прищурился Артем Ваганович.

– Имя своего клиента я называть бы не хотела, – твердо сказала я. – Мне такого разрешения не давали. А если бы оно у меня было, то вряд ли я бы им воспользовалась.

Артем Ваганович скрестил руки на груди.