Идеальный сын

Пытаюсь напрячься и вспомнить, что со мной было в последние 24 часа. Вроде помню, но обрывками, не память у меня, а пальто, изъеденное молью так, что не понять – одежда это или ветошь. Помню, мы сидели втроём, ужинали. Потом я сказала, что помою посуду, и пока мыла, слушала, как в комнате радостно хохочет Джейми: они с Шелли играли в футбол на «Плейстейшн». Мне ещё так хотелось самой сидеть и играть вот так с Джейми, самой его радовать.

Не помню, как ложилась спать, как укладывала Джейми – тут в памяти в очередной раз проели дыру. Наверное, как-то уложила: следом вспоминается уже завтрак и то, что Шелли, оказывается, ночевала с нами.

– Ты же не против, надеюсь, что я на диване поспала? Не хотела уезжать, ты вчера такой грустной была, – сказала она, подавая мне чашку чая. Мне никогда не было на этой кухне так уютно, как стало ей. – Может быть, пойдём поплаваем? Подвигаешься – то, что нужно.

Я посмотрела на Шелли, её лицо всё так же сияло красотой, нипочём и ночь на диване. Потом посмотрела на Джейми – а он стоит весь в предвкушении, руки сложил в молитвенном жесте.

– Не могу… – тяжело вздохнула я, сама себя ненавидя. – Полежать бы, едва на ногах стою.

Там холодная вода, и столько усилий нужно будет, чтобы просто на дно не опуститься – мне тяжело было даже думать о бассейне.

Улыбки Джейми как след простыл. Он выпятил губу:

– Мам, ну можно я с Шелли? Можно, мама, можно?

– Ну а почему бы и нет, – улыбнулась мне та, – а на обратном пути я в магазин заеду, хорошо? Куплю чего-нибудь на неделю. До трёх тогда? У тебя нет запасного ключа? Уснёшь, никто тебя не потревожит.

– Договорились. Спасибо тебе. Если тебе не в тягость, – ответила я и стала искать в ящике у микроволновки запасной ключ к боковой двери, а Джейми в это время понёсся наверх к себе за плавками и очками.

Если тебе не в тягость – вот всё, что я удосужилась сказать. Пять слов. Я не спросила, управится ли Шелли в бассейне с семилетним ребёнком. И не сказала ей, что в воде Джейми быстро устаёт, что за ним нужен глаз да глаз. И что в мужскую раздевалку его пускать не стоит, он маленький ещё, среди незнакомцев растеряется, уронит одежду в какую-нибудь лужу.

Я даже не поинтересовалась, в какой это бассейн собралась Шелли. А теперь они опаздывают, сижу в одиночестве и волнуюсь, как сумасшедшая. Марк, вдруг с ними что-то случилось?

Проверяю часы на экране телефона. 5.30 почти. Пора звонить в полицию. В комнате кромешная темнота, а лампу не включишь, потому что дорогу не будет видно. Её и так в сумерках уже разглядеть трудно.

Уже почти начинаю набирать номер, но тут слышу шум мотора, к дому подъезжает машина. Прислоняюсь к стеклу, вижу Шелли за рулём белого «Мини» с чёрной откидной крышей. На заднем сиденье улыбается Джейми.

И меня всю трясёт – потому что от сердца отлегло, а ещё, наверное, от злости. Да что у Шелли в голове?

Но стоит только услышать, как с хлопком открывается боковая дверь, а по кухне раздаётся стук торопливых шажков Джейми, и злости будто и не бывало.

– Мам, мы вернулись. Можно я в «Плейстейшн» поиграю?

А я несусь по коридору, чуть не сталкиваясь с Джейми на кухне.

– Маленький, как съездили, весело? – спрашиваю я дрожащим голосом, но всё-таки умудряюсь улыбнуться.

Кивает. Рот приоткрыл, язычком шатает зубик взад-вперёд, взад-вперёд.

– А Шелли ты спасибо сказал?

Сын не успевает ответить: на кухню врывается Шелли с двумя огромными пакетами в руках. Делаю шаг ей навстречу, помочь, а когда оборачиваюсь – Джейми уже и нет. Только мгновение спустя раздаётся знакомый звуковой сигнал: включилась «Плейстеёшн».

– Как прошло? Без происшествий? – спрашиваю я, ставя пакет на столешницу. Там стучит какая-то банка, а сверху высовывается угол замороженной пиццы. Пеперони, она у Джейми любимая.

– Вообще отлично! То, что нужно, – Шелли забрала волосы в хвостик на затылке, несколько прядей вьются у ушей. Без макияжа кожа у неё бледнее, но глаза по-прежнему большие, живые, и в них всё так же пляшут весёлые огоньки. – Правда, сначала пришлось одолеть холод. – Она смеётся, немного дрожа, и выкладывает остальные покупки на пёструю бежевую столешницу.

Борюсь с досадой, не сразу решаюсь ответить.

– Я просто думала, ты раньше придёшь. Уже волноваться начала. И на звонки ты не отвечала. – Как ни стараюсь, всё равно выходит, будто я жалуюсь.

– Ой, ну я, мне кажется, обещалась быть около пяти. Я не думала, что это так важно.

– Конечно же важно! – огрызаюсь я так громко, что Шелли перестаёт разбирать пакеты и поворачивается ко мне.

– Ты сказала: три часа. У меня уже паника началась. Мысли всякие нехорошие. Я подумала, что-то случилось. Уже в полицию собиралась звонить.

– О боже, Тесс… Прости, я и не подумала, что для тебя это так важно. Ты утром такая вялая была, я подумала, ты весь день отдыхать будешь. Но я же вернулась, всё хорошо. – Она берёт мою руку. Кожа у неё гладкая, а ладонь раза в два меньше моей, но такая тёплая, что мне становится сразу спокойнее. – Извини, не хотела я тебя пугать, – говорит мне Шелли, глядя прямо в глаза. – Я пару часов назад звонила на домашний, хотела спросить, что тебе купить в магазине. А ты не ответила. Я подумала, что ты, наверное, спишь. Автоответчик у тебя был забит, поэтому оставить сообщение не получилось, а потом телефон разрядился. А про автоответчик я ещё вчера тебе хотела сказать.

– Ой, – глотаю слёзы, которые грозятся вот-вот политься из глаз. – Прости. Ты права, я что-то перенервничала. Ты для меня столько на этой неделе сделала, тут не тебе, а мне надо извиняться.

– Не думай даже, знаешь же, что я через то же самое проходила. Срывалась на сестру и на Тима бесчисленное количество раз. Надо было мне тебе СМС послать или на мобильный позвонить. Я правда думала, ты спишь. Но ладно, забыли? – улыбается. – Я накупила еды, так что будет что поесть. Давай ты разложишь всё куда надо, а я пока чайник поставлю.

Шелли такая уверенная, такая лёгкая, что невидимая рука, сжимающая сердце, меня отпускает. Джейми ничего не грозит. Ничего не случилось. И не Шелли виновата, что я так бешусь всё время. Я должна была ответить по домашнему телефону. И поехать с ними плавать, как Шелли и предлагала. А почему я не поехала? Могла бы просто сидеть и смотреть. Даже плавать необязательно. А вместо этого весь день слонялась по дому в режиме замедленной съёмки, только и делала, что вспоминала нас с тобой.

И вообще, говорила ли Шелли «три часа»? Может, и правда «пять»? Не то чтобы я хорошо помню, что было утром. Могла и напутать.

– А, да, забыла сказать, – замечает Шелли, пока ставит чайник кипятиться и достаёт из сушилки кружки. – Вчера, пока ты спала, звонила твоя мама на домашний. Я взяла трубку, чтобы тебя звонок не разбудил. Она переживает за тебя.

Вздыхаю, убирая в шкаф банку консервированной фасоли.

– Мне сейчас непросто с ней говорить. Ей хочется, чтобы я сказала, что всё налаживается, но я не хочу её обманывать.

– Знаю, и я ей это объяснила. У нас с ней на самом деле долгий разговор вышел. Она мне рассказала, как ей было непросто, когда твой папа умер, и она знает, каково тебе сейчас.


– Нет, не знает, – вырывается у меня. Пальцы хватают ручку дверцы. Сжимаю её крепко, а потом захлопываю ящик. – Извини, это несправедливо по отношению к ней, конечно. Но нет, не знает. Папе было 67. Это другое.

– Она так поддержать пытается, Тесс. Чужое горе ведь не измеришь.

Киваю, чувствуя укол совести: надо бы ей уже позвонить. Мне не за что обижаться на маму – конечно, она не хочет, чтобы меня мучила совесть от того, что я не перезваниваю. Но все же мучает же, а это несправедливо.

– Я перезвоню.

– Всё в порядке, – произносит Шелли. – Я ей объяснила, что ты чувствуешь, оставила свой номер. Теперь, если ей захочется узнать, как у тебя дела, она сможет связаться со мной. А ты ей позвонишь, когда будет желание.

В горле словно глиняный комок из грусти и облегчения.

– Спасибо.

– Не за что. Рада помочь. Если есть ещё люди, с которыми тебе не хотелось бы разговаривать, я могу их взять на себя. Вот, выпей чаю.

Шелли ставит на стол две чашки, и мы садимся друг напротив друга, как в первый её визит. С тех пор и недели не прошло, а сколько всего поменялось.

Не знаю, что бы я делала в эти выходные без Шелли.

– Так что же бассейн? – спрашиваю я. – Весело было?

– Да, – улыбается Шелли. – Я обычно днём по выходным не хожу. Было очень много детей – постоянно брызгались, прыгали с разбегу. Вспомнила Дилана. Ему бы точно понравилось. Как я по нему скучаю. – Она вздыхает, касается медальона. – У детей всегда столько энергии, правда? Дилан нам с Тимом принёс столько любви, но лично мне он подарил ещё и смысл. Мне нравилось быть мамой. Иногда по материнству тоскую не меньше, чем по сыну.

Пытаюсь представить Дилана. Наверняка мама из Шелли получилась отличная. Весёлая, озорная. Какой я сама была когда-то. Надеюсь, смотреть на Джейми в бассейне ей было не слишком больно. Но я не успеваю спросить – она уже встала, моет кружку.

– Я пойду, пожалуй, а то Тим уже, наверное, поисковый отряд собирает, – вздыхает Шелли.

– Ох. Ладно. – Не хочется её отпускать. Не хочется чувствовать одиночество, оставшись с одним Джейми в этом большом старом доме. – Ты прости, я сегодня сорвалась так на тебя…

Она машет мне рукой.

– И не думай извиняться. Рада, что тебе лучше. Напишешь мне потом?

– Напишу.

– Сейчас только шарф возьму, – говорит Шелли. – Кажется, в гостиной оставила.

Из гостиной сквозь открытую дверь доносится хохот Джейми, а потом его крик: «Пока».

– До встречи, – спустя мгновение произносит Шелли, крепко обнимает меня, и я чувствую тепло её тела. – Шажочки. По шажочку каждый день. Договорились?

– Договорились.

– Точно?

Я улыбаюсь.

– Точно.

– И не забудь про антидепрессанты. С ними станет легче.

И на этих словах она уходит.

Бреду в гостиную, сворачиваюсь на диване калачиком, смотрю, как играет Джейми. От подушек всё ещё веет духами Шелли. Без неё дом словно опустел. Пустым, холодным – вот каким он стал. Таким, какая я.





Глава 17





Йен Кларк


Не то чтобы я постоянно бывал у Тесс. Так, где-то спустя месяц после катастрофы заехал, проведал. Она не отвечала на звонки, я начал беспокоиться. В следующий раз я с ней говорил, когда она позвонила, никакая, и сказала, что увидела в магазине Марка. Она даже не мне позвонила, а самому Марку, на его телефон. Пыталась придумать какую-то отговорку, будто просто хотела услышать его голос, я ей не поверил. Как будто забыла, что мы договорились о переадресации его звонков мне. На похоронах обсуждали, и Тесс сказала, что мысль хорошая.