Имитация страсти

– Как вы вообще тут поживаете?

Игнат допил стакан, крякнул и вдруг подмигнул мне одним глазом. Потом пристально уставился в лицо сразу двумя и для верности подмигнул другим. Чтобы я не сомневалась в том, что это был не тик. Я оторопела.

Мы, кажется, переходим на язык знаков. Он, не дай бог, доведет до языка жестов. А это вынести без наркоза никак не возможно. Не успела я так подумать, как Игнат поднялся, схватил меня за руку, сдернул со стула и стал грубо лапать. Другого слова не подберешь.

– Минуточку, – изобразила я смущенную улыбку. – Ты как-то слишком резко. Я так не могу. Катерина в доме, дети…

– Сюда никто не посмеет войти, – прохрипел он мне в лицо.

Я содрогнулась от его дыхания: смесь вонючего самогона с жаром из пасти дракона. Стала молча, но упорно сопротивляться. Силы были совершенно не равны.

Он шипел мне в ухо:

– Ты мне давно нравишься. Ты такая аппетитная, как пирожок с изюмом.

Елки, у него и сексуальные эмоции из разряда – тупо пожрать. Пропустим из деликатности минут двадцать этого дикарского любовного поединка.

Я пыталась заговаривать зубы, хватать его за руки и уворачиваться от его оскаленного рта до того момента, пока он не порвал молнию на моих джинсах и не полез в трусы. На этом моменте я отработала свой гонорар. И с чистой совестью рявкнула:

– Ты рехнулся, твою мать? Отпусти, придурок, сейчас начну кричать. И графин о башку разобью. Да, и Александра вызову, у меня срочная связь.

Не знаю, какая из угроз подействовала, но чудище меня выпустило. И даже заговорило чинным голосом о том, что по делу передать Александру.

Я быстро привела себя в порядок: хорошо, что на джинсах была еще и пуговица, а джемпер длинный. Взяла сумку, и он повел меня через гостиную к выходу. Катерину не встретили. Но в гостиной опять возилась с тряпкой одна из его дочек. Она даже не поднялась с четверенек, когда мы вошли. Но посмотрела на отца таким взглядом, который я попыталась расшифровать уже в машине. То была смесь отвращения с какой-то утробной, постыдной тайной. А когда я оглянулась от двери, то поймала и адресованный мне взгляд: в нем была женская ревность, в этом я не могу ошибаться.

Я поехала не домой – отдыхать и выдыхать, а в квартиру Груздевых. Сразу вошла в кабинет к Бади и сказала:

– Открой мне все на Игната Архипова.

– Александр сказал, на него тебе не надо.

– То есть он в курсе, что ты мне что-то показываешь?

– Да. Я не мог не сказать. Такой договор.

– Хорошо. Тогда я тебе признаюсь в том, чего больше никому не скажу. Архипов сейчас пытался меня изнасиловать. У меня должно быть какое-то оружие против него. Иначе он сделает это.

Свою пламенную речь я произнесла, имея в виду одну слабую догадку. Мне казалось, что Бади по-своему, то есть совсем не так, как остальные люди, влюблен в меня. Для этого не было ни одного конкретного основания. Лишь какое-то виртуальное, неземное ощущение.

Бади долго молчал, а затем тихо и решительно произнес:

– Я открою. Пусть он меня уволит или убьет. Но я не допущу, чтобы тебя насиловали его партнеры.

То, что я увидела, обозначу одной фразой, как в бесстрастном отчете. Архипов регулярно насиловал обеих дочерей, а его жена за этим подглядывала. Такой компромат Александр просто хранил на случай деловой необходимости.

Я уехала домой, впервые даже не посмотрев на детей. Как я могла: я же облеплена такой смрадной тиной, в ней кишит зараза, которая уже отравила мою кровь.

По дороге я купила не красное вино и фрукты, а бутылку водки и черный хлеб. Пила дома сосредоточенно, будто дело делала, не чувствуя ни горечи, ни тепла, ни опьянения. Только холодное бешенство, которое не находило выхода. Разбила пустую бутылку о стену, выдохнула, наконец, первые слова:

– Как же вас земля носит, сукиииии…

Я так была близка к тому, чтобы взорвать всю конструкцию моей гибельной сделки. Взорвать и погибнуть к чертям. А за что мне держаться? И увидела лицо Пети, ласковые, бархатные, доверчивые глаза.

Ладно. Хорошо, детка. Я что-то придумаю. Обязательно. Пусть только мозги остынут.





Часть шестая. Кровавый выход




Имитация Романа




Ко всему привыкаешь. Это я могу сказать как человек с незаурядным опытом преодоления всех принципов, представлений, простых человеческих привычек и даже эмоций здоровой психики и физиологии. Назову это условно выживанием – эту мою способность существовать на поляне убийцы, грязных денег, в ожидании одних только преступлений. И невозможно подавить в себе все моментальные, естественные реакции. А это далеко не всегда протест, бывают проблески человеческого тепла: на кого-то же оно должно распространяться в моих жестоких условиях.

С Александром у меня установились приятельские отношения. Мне казалось, он искренне радуется нашим встречам, ценит мое мнение, даже беспокоится обо мне. Ту историю с племянником тети Клавы я, конечно. никогда не забуду. И если мне в другой раз понадобится срочная помощь – нажму тот же мгновенный вызов.


Стоит ли вызвать его на разговор по поводу Игната Архипова? С какой целью? Он ведь все знает. Он даже видел наверняка, как этот взбесившийся бык на меня лез. Нет действий, значит, Александра все это устраивает. И нелепо было бы рассчитывать на другое: там нет адекватных границ.

Выражаясь их собственным бандитским языком, они все давно и бесповоротно попутали берега. Их не привлекает берег жизни. Их удел – барахтаться в болоте крови и денег в обнимку со смертью. Да, каждый такой рисковый герой с отрицательным знаком в любой момент готов к самой страшной расправе. Так можно ли ожидать от него возмущения по поводу паскудной жизни одного таракана, который на данном этапе полезен.

Я не стала говорить с Александром об Архипове. Демонстративно перестала даже произносить это имя в разговорах. Дождалась, когда Александр вызвал меня, чтобы в очередной раз послать к Архипу, и четко, уверенно произнесла:

– Извини, Александр, никак не могу. Ты же видишь, я совершенно разболелась. Высокая температура, страшный кашель, насморк, резь в глазах. Еле разговариваю.

Я в тот день очень хорошо выглядела и отлично себя чувствовала. О насморке и раздирающем кашле не могло быть и речи.

Александр внимательно посмотрел на меня и не стал настаивать:

– Да, вижу, конечно. Впору реанимацию вызывать. Ладно. Я что-то придумаю. Отлежись, конечно. Тебе Федоров не звонит?

– Звонит. Регулярно. Ждет от тебя каких-то секретных документов. И вообще, как дела и здоровье, интересуется.

– Отлично, – Александр обрадовался так, как будто не прослушивал наши телефоны. – Документы как раз готовы. А у них послезавтра большое совещание, на котором их нужно представить. Ты сможешь к завтрашнему дню совершенно выздороветь?

– Постараюсь, – кивнула я.

– Тогда сама и позвони ему, назначь встречу, разумеется, без упоминания документов. Чисто личное свидание. Типа роман. Соскучилась там, то да се. Сможешь?

– Почитаю в гугле, как девушки назначают свидания парням, потренируюсь, вдруг получится.

– Ценю твой юмор, но с Валентином постарайся общаться серьезно. Он непростой человек и очень нам нужен.

Слово «нам» Александр подчеркнул особо. Так мы же команда.

Я позвонила Федорову на следующее утро. Успела только поздороваться, как он тут же впился в меня на расстоянии. И сам назначил свидание на вечер у себя дома.

Я надела новое платье-балахон цвета «розовый жемчуг», которое как раз купила с гонорара Александра у одного молодого дизайнера. Наверное, это самый дешевый дизайнер на свете, и отрыла я его первая. Перенимаю чутье и хватку своего работодателя. Открывать дарования нужно первой. Пока они сами не знают, чего стоят.

Платье было мне тогда ни к чему, просто показалось уютной женской мечтой о том, чего не бывает в жизни. А мне требовалось замазать чем-то свои раны. Вот и пригодилось.

Платье окутало меня, как нежное защитное облако. Вымытые волосы я причесала чуть иначе, чем обычно, на прямой пробор, открыв лоб и лицо. Подвела ресницы и губы. Вот я и готова к труду и впадению в русло фальшивого романа.

Приехала в институт уже после обеда, поработала часа три. Валентин позвонил мне снизу.

Когда я вышла, он стоял у моей машины и рассматривал ее, как редкое ископаемое.

– Ты на этом ездишь? – задал он мне риторический вопрос и сразу сгладил его самым банальным и лишенным конкретного смысла комплиментом: – Ты сегодня хороша, как утренняя заря.

Мы вошли в его квартиру, мне нужно было вымыть руки. И я не стала спрашивать, где у него ванная. Уверенно прошла по довольно запутанному лабиринту комнат и коридоров. Вернулась сразу в гостиную, где он стоял у бара, и с удовольствием поймала вопросительный взгляд.

Он понял, что за ним следят и я в это посвящена? Если да, то больше ничем это не выдал. Я не ставила перед собой задачу – засветить Александра, просто мне было интересно все о фигурантах масштабного трагиспектакля, в котором я играла не последнюю роль. Своего рода моральное вознаграждение.

– У меня предложение, – сказал он. – Немного выпьем, я взгляну на бумаги, потом обсудим ужин. Я заказал несколько вариантов на всякий случай.

Я удобно устроилась на огромном мягком диване цвета слоновой кости, Валентин дал мне стакан с виски и пульт от телевизора, который растекался огромным плоским прямоугольником по чистой, светло-бежевой, с легким золотистым отблеском стене.

Я подряд нажимала кнопки. Какая прелесть: нашим ТВ тут и не пахнет. Самые громкие премьеры зарубежных фильмов, каких у нас еще нет, прямые включения в музыкальные каналы Италии, развлекательные программы Франции и Америки. Гражданин мира, что тут скажешь.

Я даже увлеклась, хотя в моей жизни нет такого занятия – глазеть на телеэкран.

– Серьезный проект, – заключил Валентин, захлопнув папку. – Очень крупные вложения, большой риск и в перспективе конечно, сказочный доход. Если все сразу не накроется медным тазом. И такие документы я получаю накануне совещания, на котором я должен их представить. Александр мог бы из элементарного уважения прислать это на неделю раньше, чтобы я мог прозондировать почву.

– Ничем не могу помочь, – улыбнулась я. – Я – всего лишь курьер.

– Ну да. Не сомневаюсь. Почти. Да я, собственно, так: мысли вслух. И все же поделюсь с тобой своим предположением. Дело именно в том, чтобы у меня не было возможности с кем-то поделиться информацией. Груздев никому не верит. Он мне даже однажды сказал: «Когда я кому-то плачу, то всегда имею в виду вероятность, что кто-то другой заплатит тому же человеку больше. И я к этому всегда готов». Шантажист и редкий наглец. Но я прощаю ему все в данной ситуации. Благодаря ему и его интригам я встретил тебя.

Так я и поплыла по плавному течению имитации оплаченного романа. Федоров не торопил события, не гнал лошадей, не лез на меня нахрапом. Наоборот: он изо всех сил демонстрировал исключительную трепетность чувств и деликатность своих сдержанных желаний.

Мы целовались, как подростки на первом свидании. В промежутках ели безумно вкусную еду, слушали прекрасную музыку. Мое новое платье «розовый жемчуг» так на мне и осталось. К моему великому удовлетворению.

Высаживая меня у моего дома, Валентин произнес без пафоса и со вкусом:

– Уверен, ты все поняла обо мне. Я очень надеюсь заслужить ответ. Ждать я умею.

Несомненно, умеет. Через два дня утром меня разбудил звонок с незнакомого номера. Попросили выйти к подъезду, чтобы получить посылку: «Это нельзя доставить в квартиру».

Я спустилась, и мне вручили документы и ключи от новенького «Peugeot» 2017 года цвета слоновой кости. Стоит такая машинка миллиона полтора в лучшем случае. Очень удобное средство передвижения для сотрудника угасающего НИИ с окладом семь тысяч рублей по договору.

Александр по-своему оценил сувенир, полученный мною за вечер ни о чем и без обязательств.

– Интересно, как быстро и за сколько ты перескочила бы от меня с концами, возможно, к моим врагам?