Имитация страсти

Я ожидала всего самого ужасного. Что изнасилует прямо в кухне на столе, что потащит в спальню, и дети проснутся от звуков через стенку с московской мифической звукоизоляцией. Но он оставил меня со словами: «Пожалуйста, подожди».

Вышел, через пять минут вернулся в хорошем костюме, свежей рубашке.

Мы вышли из дома, я без звука села в его машину. Ничего не видела в своем полуобморочном состоянии. Не узнала улицу, на которой мы остановились, не поняла, в какое здание мы вошли. Ощущения вернулись лишь в отличном номере отеля. И первое, что я почувствовала, – это почти признательность. Он подумал о детях, о моем страдании и стыде. Здесь, по крайней мере, нас никто не увидит.

У нас все было как у порядочных. Принесли в номер розовое итальянское шампанское, фрукты и мороженое. Александр сначала пытался произнести красивый и банальный тост, начал так:

– Я понял сегодня, как безрадостно проходит жизнь. Я украл сейчас тебя у нашего беспощадного времени, как воруют лучшую розу в чужом саду… Черт, не выходит у меня подобная ерунда. Давай я скажу тебе нормально, как будет понятно только нам одним. Ты думаешь, что я держу тебя из-за того, что ты можешь меня сдать – Федорову или другому козлу, не суть. Из-за того, что ты нянькаешься с моими детьми, ведешь дом. Это все – тьфу для меня. Первый вопрос я обычно решаю, второй – вообще не вопрос. Ко мне завтра выстроится очередь профессиональных гувернанток на сотню километров. Я хочу сказать главное. Я думал, что видел в жизни все, а чего не видел, но хотел бы, куплю или украду. Но рядом со мной никогда не было такой женщины. Я о такой даже не мечтал. Чтобы и красивая, и порядочная, и детей по уму любила. Да еще в математике шаришь, как профессор. Я недостоин, кто бы спорил, а кто достоин? Валик Федоров? Так… Ладно, не буду. В общем, я решил тебя отбить у него. Выходи за меня. Ответишь, когда захочешь. А сейчас иди ко мне. Я не знаю, что такое любовь, но хочу тебя, как зверь, и не хочу, чтобы тебе было плохо или страшно. Могу даже сейчас отпустить или…

– Или, – ответила я. – Ночь, гостиница, шампанское, предложение руки и сердца. Я останусь, чтобы все это досмотреть.

И досмотрела. Теоретически я знаю, что мужчин ни в коем случае нельзя сравнивать, особенно в интимной сфере. Опыт у меня просто капельный. Но даже если бы я очень пыталась сравнить близость со Степаном, Валентином и Александром, у меня бы это не получилось.

У Степана и Валентина есть общие психологические характеристики. Они оба терпеливы, деликатны с женщиной. Но между ними – непреодолимая дистанция положений, которая решает все. Она делает их представителями разных рас.

Один всегда будет песчинкой у подножия властной тени другого. Валентин, не очень выносливый физически, с робостью неуверенного самца в душе, открывается женщине в моменты близости на минуты. А потом он с облегчением опять вознесется на гребень крепости под названием «власть» и будет лишь пальцем показывать, кого казнить, кого миловать.

Честно говоря, этот внутренний контраст Валентина меня даже возбуждал.

Вот и сравнила, поняла, что ничего общего. Но я всегда делаю только то, что нельзя.

И теперь Александр…

И тут возможность сравнения мужчин, то есть людей, обрывается. Потому что Александр – существо какого-то совсем другого вида. Дикарь, зверь, Маугли, выросший завоевателем и убийцей. Коварный лазутчик, способный подчинить воровскому инстинкту цивилизацию. Украсть и на пару часов покорить женщину, которая ненавидит его больше всего на свете.

Вот я и сказала о том, что произошло со мной в ту ночь. Я даже не успела призвать себе в помощь протест. Я сгорела в неукротимой и нечеловеческой страсти, я даже ответила на нее. Чтобы тут же очнуться и сказать себе: «Больше никогда». Никогда во время близости с этим скотом не забывай даже на секунду, что это враг.

А близость с ним еще будет не раз. Потому что я, конечно, приму его предложение. Это мой единственный шанс остаться с детьми. И что-то придумать. Но ни ночью, ни утром Александр об этом еще не знал.

В шесть утра он заказал обильный завтрак в номер. Смотрел на меня неуверенно, вопросительно, даже старался угодить. В отличие от меня он обо мне так ничего и не узнал.

Мы мирно ели, я говорила о том, что нужно купить мальчикам, какому врачу показать Колю, какую новую компьютерную суперигру на развитие реакций заказать в Америке Пете.

О нас – ни слова. И Александр сорвался. Он произнес пламенную, упоительную в своей откровенности речь, и я запомнила каждое ее слово. Об этом надо подумать, это можно как-то использовать.

– Я хочу сказать. Ты многого не понимаешь. Откуда тебе все это знать? Да и я… Я не изображал из себя вечером и ночью благородного кавалера в шляпе с пером. Я просто ничего не изображал. Все как есть. И Гарварда у меня нет, и на приемы в Кремль не позовут. И рейдер, и решала, и мочильщик, все, что ты обо мне говорила. А Федоров – такой весь из себя благородный, ясный, как розовый алмаз. Так вот, слушай меня внимательно. Сейчас расскажу про благородство. Валентину Федорову на самом деле цены нет, поскольку он – держатель общака государственных чиновников. Они все ему доверили смотреть за бабками, выведенными из бюджета. Малюсенький, близкий по времени пример. Крошечная, захудалая фирма открыла в Подмосковье зал игровых автоматов. Сумма уставного капитала – пять тысяч рублей. Все проехало как по маслу. Никто не заметил. А через пару дней неизвестный инвестор с Кипра завозит туда автоматов на двадцать миллионов баксов. И стремительно развивается бизнес, по сравнению с которым Лас-Вегас тихо плачет в сторонке. Отмывается краденое, наркоприбыль и все остальное. Наш Валек скромно присматривает, оберегает. И вот, к примеру, я захочу его опустить по полной программе. Думаешь, киллеров пошлю? Ни фига. Я куплю пару прокуроров, которые заручатся поддержкой врагов Федорова во властных структурах. Они арестуют эти автоматы, запрут и просто пустят инфу о том, что проверяется законность доходов инвестора с Кипра. А то фантом. За ним в туманной дали как раз и есть Федоров и Ко. Сказать, что будет? Секретарша Валика вечером принесет ему чай с лимоном, а утром его имя в новостях выйдет в черной рамочке. Через месяц эта секретарша получит пост губернатора или главы избиркома. И я – ни при чем.

– Боже, – я притворно поморщилась, но Александр фальши не рассмотрит, он не Станиславский. – Какой все это кошмар, какая мерзость. Но, к сожалению, это не отменяет, даже не смягчает мое отвращение к тому воплощению насилия, которое я вижу на расстоянии вытянутой руки.

– Понимаю. И не подумай, что оправдываюсь, у меня такого нет в крови. Я убийца? Конечно. Но я убивал бандитов, таких же или еще больших убийц. Я устранял помехи, в том числе в виде никому не нужных, бесполезных и вредных людей. Я отжимал деньги и бизнес у таких, как я, только они оказались слабее в какой-то момент. Завтра по мою душу придет более сильный, и я это приму. Я наркоторговец? Конечно. Это самый востребованный товар, самые верные деньги. Но я никого не заставляю его покупать с пистолетом у виска. Это берут те, которые так распорядились своей жизнью. Их кайф, их радость и их свобода. Ты удивишься, узнав, сколько приличных, интеллигентных людей пашут, приносят пользу, а потом могут отойти только с помощью наркоты.

– Тише-тише, – попыталась я его притормозить. – Не увлекайся. Так и сам поверишь, что ты – Робин Гуд.

– А я не сильно сомневаюсь, – рассмеялся он. – Но насчет своих подвигов увлекся. А сказал не для того, чтобы постоять тут перед тобой в белом пальто, а исключительно для сравнения. Хрен с ним, с Лас-Вегасом посреди подмосковной помойки. Простим это выпускнику Гарварда. Но я не ворую деньги сирот, инвалидов, онкобольных, как Валентин Федоров, покровитель самых крупных и самых криминальных, по сути, благотворительных фондов. Миллиарды под больных деток, сироток, инвалидов, стариков, которые с голоду дохнут. Хочешь подробности?

– Нет, – решительно ответила я. – Захочу, спрошу. Вернемся к нашим делам. Александр, я согласна стать твоей женой. Можешь взять мою фамилию, когда тебе приспичит. Разумеется, без всяких условий, брачных контрактов. Какой в том смысл, когда речь идет о столь свободной личности, как ты мне только что рассказал. Одна просьба: я хочу заходить в кабинет к Балди открыто и сразу получать всю информацию о людях, которые ведут с тобой дела, могут заходить в наш дом, видеть детей. Это возможно?

– Да без проблем. По одной причине. Ты все равно узнаешь все, что захочешь. Никогда не встречал овчарки с таким нюхом. Шутка. Я счастлив, моя дорогая. Ты не пожалеешь.

Таким был мой ход. Я добровольно переступила порог западни под названием «брак».





Часть восьмая. Медовый месяц на заре преступлений




Свадебное путешествие




Понятно, что о каком-то испытательном сроке, как у других людей, у работников того загса, в который мы заскочили на пятнадцать минут, и вопроса не возникло. Перед нами приехали к заведующей четыре «свидетеля», после беседы с которыми несчастная тетка утратила дар речи.

Когда вошли мы с Александром, она только мычала и показывала пальцем своим подчиненным, что нам давать на подпись.

Со свадьбой – примерно то же самое.

– Посидим где-то? – неуверенно спросил Александр, глядя на мои старые джинсы и потертую майку, наряд, который я очень тщательно выбирала.

Я даже не посмотрела на него. Меня всю передернуло от такого предложения. Он все понял. Еще проблеск во мраке моего к нему отношения.


– Что делаем? – уточнил он.

– Говорим детям, – ответила я.

И вот это явление детям в новом качестве стало для меня огромным событием, невероятным потрясением, прорывом из периода смутных ожиданий, сомнений и тревог в область свершений, подвигов, похожих на преступления, и преступлений, которые нужнее подвигов.

– Привет, пацаны, – бодро сказал Александр, когда мы вошли в детскую.

Два взгляда – голубой и черный – взметнулись над столом с ноутбуками. Они были ждущими, тревожными и, как мне показалось, выдавали готовность к самым ужасным новостям.

Александр не сразу нашел слова, запнулся, посмотрел на меня. И тут Коля строго произнес:

– Говори же, папа. Почему ты пришел? Ты же никогда днем не приходишь.

– Такой контролер нашелся? Ладно. Скажу. Вы хотите, чтобы Ксюша стала вашей мамой? Чтобы вместе жить, ездить и все такое?

Дети встали, как по команде, и застыли, оцепенели. Только огромные глаза на побледневших личиках. Пауза была долгой, я сжала руку Александра, чтобы он не торопил, не влез с какой-то дурацкой шуточкой.

– Значит, наша мама не вернется? – звенящим от напряжения голосом спросил Коля. – Ты ее увез и она теперь никогда к нам не вернется?

– Старик, ты же вроде все понял, я тебе объяснял, – в голосе Александра появились нотки раздражения. – Мама заболела, лечилась… Короче, теперь ее нет. Вот Ксюша согласилась жить с нами. Ты что, против?

– Да! – вдруг белыми губами произнес Коля. – Я против вас, потому что вы теперь заодно.

Слезы хлынули у него из глаз, струи потекли по шее, груди и как будто сломали его тонкую фигурку. Мальчик упал на пол и сжал голову руками. Не кричал, не стонал, только тоскливый продолжительный и прерывистый всхлип сотрясал его тело.

– Прекрати истерику! – грозно проговорил Александр, встав над ним.

– Выйди, Саша, – я постаралась сказать спокойно. – Просто выйди, я тебя позову.

Он посмотрел на меня бешеными глазами, но послушался, хлопнув все же дверью.

– Коля, – я опустилась на колени перед ребенком. – Есть вещи, которые я не могу изменить. Никто не может изменить такие вещи. Невозможно вернуть твою маму. Я захотела жить вместе с вами, чтобы больше не оставлять вас одних. Я хочу, чтобы мы не разлучались, чтобы еще больше подружились. И чтобы вы поверили в то, что я давно и сильно вас люблю. Но если ты точно знаешь, что со мной вам станет хуже, чем сейчас, я уйду. Только скажи.

И тут раздался отчаянный крик-вопль – плач-клич… Никогда не слышала такого призыва. То был голос Пети:

– Ксю! Моя Ксю! Не уходи! Я заболею, я умру, я не пущу тебя, Ксю!

И мне на колени, в руки упало горячее родное тельце, все мокрое от слез. И жаркий ротик шептал какие-то ласковые слова, а влажные ресницы касались моих щек. Я никогда не испытывала такого невероятного, такого горького, такого пламенного и хрупкого счастья-отчаяния. Когда я была в состоянии что-то видеть, Коля сидел рядом с нами.

– Оставайся, Ксюша, – сказал он, как взрослый. – Нам будет плохо без тебя.

Первая ссора с мужем была из-за того, что он не хотел брать детей с нами в свадебное путешествие.

– Я устрою их в любой супер-пупер-лагерь, они там от радости и не вспомнят про нас. Но медовый месяц под присмотром двух спиногрызов, при всей моей любви к ним, это бред какой-то.

– Александр, – ответила я. – Выбор у тебя такой. Или мы едем вместе с детьми, или ты едешь один. И при этом у меня не будет никаких претензий на тему: с каким количеством женщин ты проведешь свой медовый месяц. Речь именно об этом: у нас разное представление о меде.

Он поорал еще полчаса, потом согласился.

Через пару недель мы все вылетели в Италию. Перед самым отъездом я получила смс от Валентина: «Поздравляю и соболезную. Понадобится помощь – я на связи».

Я ответила: «Хорошо. Выпьем как-нибудь стоя и не чокаясь».

Что рассказать о путешествии? Мы были в Италии, Франции, Англии. Не заглянули только в свой дом в Санта-Фе.

Главное: в течение этого месяца были моменты, когда я совершенно забывала о своей отверженности в мире благополучных людей. Так повезло, что на набережной Круазет, у Дворца мы оказались во время кинофестиваля. И мой муж-решала устроил все таким образом, что мы спокойно прошли по красной дорожке с кинозвездами. Мне даже удалось сделать фото ноги Анжелины Джоли, почти рядом с Петей, глаза которого стали совсем круглыми от восторга.

В Италии и на юге Франции мы, кажется, все время ели. Причем не в дорогих, пафосных ресторанах, а в обычных дешевых пивных, бистро. Ничего более вкусного я никогда не ела, а вина, от которых не пьянеешь, а только взлетаешь над всей тяжестью бытия, казались райскими напитками. Я даже разрешила один раз Коле сделать глоток, а Пете лизнуть красного волшебного вина.

Самым невероятным потрясением, даже полным выпадением из действительности, как в машине времени, стал Форти-Холл: Поместье с садом в Лондоне. Построено в XVII веке по заказу купца Николоса Рейнтона, разбогатевшего на продаже тканей и фурнитуры из Европы и Азии и ставшего лорд-мэром Лондона, человека очень сильного, умного и непокорного, который последовательно продвигал свою независимую политику и, несмотря на свой очень высокий пост, постоянно находился в оппозиции и к королям, и к парламенту. Дом и поместье исторически были местом приема многих королей, в том числе здесь неоднократно бывала и проводила время нынешняя королева Великобритании Елизавета II.

Это частный дом и сад, но для посетителей все открыто бесплатно. И еще одна замечательная особенность этого дома и сада: здесь не только все можно рассматривать и трогать руками, но и все можно попробовать, примерить, пожить жизнью исторической эпохи.

Мы побывали в спальне королевы, и Александр сказал мне, что может устроить так, чтобы нам разрешили переночевать там. Никому, кроме российского решалы, такая идея, конечно, в голову не придет. Впрочем, он тут же сам и отменил свое предложение, осмотрев качество матраса, твердость подушек и аскетизм самого ложа – узкого и неудобного.

– Все могут короли, – рассмеялся он. – А простой человек купит себе кровать, на которой можно спать и не только.

Мы жили совсем в других местах, на облаках заоблачного комфорта. В основном это были самые дорогие отели. Но на озере Комо и на юге Франции мы жили в роскошных виллах с прислугой. Александр сказал мне, что заранее арендовал на время эти дома.

У меня возникли большие сомнения: масса деталей, указывавших на то, что его все считают хозяином. Да и знал он все до мелочей, как хозяин.

Я запомнила адреса, все узнаю у Бади, какие проблемы.