Империя травы. Том 2

– Я должна его изучить, – медленно проговорила Виньеда, – и попытаться понять, почему Имано так старался спасти свиток. – Она огляделась по сторонам. – Но мы не можем оставаться здесь, в Доме Голосов. Мы не хуже тебя знаем, что хикеда’я стали дерзкими, и, хотя они до сих пор не осмеливались входить в наш город, из этого не следует, что они не могут подобраться достаточно близко, чтобы выпустить несколько стрел, в особенности если они нас услышат. Мы пойдем в архивы. – Пока она говорила, ситхи начали выходить из помещения, тихо, точно крадущиеся кошки. – Но вы остаетесь нашими пленниками, – добавила Виньеда. – И, если вы об этом забудете, вам не поздоровится.





Подлесок был таким густым, что Младшему Сненнеку пришлось прорубать топором дорогу сквозь заросли лещины, папоротника и пираканты, и они продвигались очень медленно, а его ладони и пальцы начали кровоточить.

– Ты навредишь себе, – сказала ему Квина. – Подойди ко мне и позволь перебинтовать твои руки. Солнце скоро сядет – сегодня мы уже не сможем продвинуться далеко вперед.

Сненнек скорчил гримасу, но позволил Квине промыть руки и натереть многочисленные порезы и царапины листьями из ее запасов. Пока она бинтовала их чистым полотном, которое прихватила из Эркинланда, он оглянулся через плечо.

– Но река должна быть совсем рядом! – разочарованно сказал он. – Я чувствую ее запах! И почти слышу плеск воды!

– И я чувствую запах, – сказала Квина. – Но бараны устали, и ты тоже. – Она посмотрела на двух скакунов. Фалку Сненнека и ее Ооки жевали ростки сухой осенней травы, грустно повернув головы чуть в сторону. – У нас осталась пара птиц от твоей превосходной вчерашней охоты. Давай разведем костер, и ты отдохнешь, пока он догорит до углей. А я заверну мясо в листья чеснока. И тогда у тебя будет возможность наслаждаться запахом, который тебя не раздражает.

Сненнек улыбнулся, поцеловал Квину в нос и встал.

– Мне нравится твой план. Но сначала мне нужно сделать одну вещь. Я заберусь на высокое дерево и посмотрю, как много отвратительных колючек и папоротников отделяет нас от реки. Быть может, существует более легкий способ до нее добраться.

– Тебе не следует лазать по деревьям, пока твои руки кровоточат, – выругала его Квина. – Если ты испортишь мои повязки, я не стану делать их заново. И если запах твоей крови привлечет какое-нибудь голодное животное, я и пальцем не пошевелю, чтобы тебя защитить.

Сненнек ударил себя кулаком в грудь.

– Я услышал тебя, внучка Пастыря и Охотницы! Я буду максимально осторожен с повязками. И, если какой-нибудь свирепый зверь учует мой запах и решит, что я подходящий ужин, у меня за поясом будет топор, и я сумею убедить напавшего на меня врага в глупости его планов.

– Сначала тебе лучше наточить твой топор, – сказала Квина. – Ты так долго рубил кусты, что он стал таким же тупым, как твой язык.

Сненнек приподнял бровь.

– Но он никогда не станет таким же острым, как твой, моя нареченная. – Однако Младший Сненнек достал точильный камень, привел в порядок лезвие топора и только после этого полез на дерево.

Квина слышала, как он задевает ветки высоко наверху, Сненнек шумел, как ласка, попавшая в корзину. Она наклонилась поближе к огню и растащила в сторону ветки, чтобы они прогорели быстрее.

– Ты в порядке? – крикнула Квина. – Видишь что-нибудь?

– Листья! – крикнул он в ответ. – Больше грязных листьев, чем ты можешь представить. Но, если я поднимусь повыше, то смогу… – Он замолчал, но продолжал шуметь, взбираясь выше. – А теперь я действительно вижу реку! Она совсем недалеко, и мы можем найти более удобный путь через мерзкий подлесок.

Квина вздохнула и отодвинулась от огня, из-за которого начала потеть.

– А нет ли возможности обойти его с другой стороны? – Она услышала громкий шелест у себя над головой. – Сненнек?

– Что? Дочь гор, женщина, я пытаюсь сделать то, что ты попросила!

Что-то продолжало шелестеть в кроне дерева над ней, но Сненнек забирался по соседнему.

– На деревьях есть кто-то еще! – крикнула Квина. – Будь осторожен!

– Что ты сказала? Я тебя не слышу. Ты трясешь дерево? Неужели ты хочешь, чтобы я упал и сломал все свои самые полезные части?

– Это не я! – ответила Квина. – Что-то прячется на другом дереве – очень крупное! – Она замолчала, увидев, как дрожат листья рядом с кроной. Через мгновение какое-то большое существо перебралось на дерево, соседнее с тем, на котором находился Сненнек. – Немедленно спускайся! К тебе кто-то направляется!

– Что ты говоришь? – спросил Сненнек. – Кто ко мне направляется?

Ветви продолжали раскачиваться, но густая листва дерева крушины не позволяла Квине ничего разглядеть – она видела лишь движение. И прежде, чем она успела выкрикнуть новое предупреждение, какое-то существо перепрыгнуло с вершины крушины на дерево, в листве которого скрывался Сненнек.

– Спускайся! – закричала Квина.

Она не получила ответа. Через мгновение вся верхняя часть дерева Сненнека начала гнуться, ветки пришли в движение – и Квина поняла, что сквозь них пробирается кто-то тяжелый. Она услышала удивленный крик Сненнека, потом он громко выругался. Квина выхватила горящую ветку из костра, подняла нож, которым разделывала птиц, и бросилась к стволу.

– Сненнек! Что происходит? – крикнула она. – Я здесь. Я иду к тебе!

– Нет! – закричал он хриплым от страха голосом.

Квина снова услышала шум, с треском начали ломаться ветки. Ее нареченный издал громкий крик, а через мгновение что-то стало падать вниз. Сначала оно ударилось об одну ветку, затем о другую, согнув большую и сломав маленькую. Квина отпрыгнула в сторону, когда оно ударилось о ветку, находившуюся в дюжине футов от земли, на мгновение повисло на ней, не удержалось и с глухим стуком упало на покрытую мхом землю.

– Сненнек! – вскричала Квина, подбежав к нему. Его глаза открылись, лицо было испачкано кровью. – Ты жив? О, ради наших предков, не будь мертвым!

Он посмотрел на нее, потом оглянулся через плечо, глаза его широко распахнулись, он толкнул ее на землю и навалился сверху, когда что-то большое спрыгнуло головой вперед с дерева. Застонав от усилий, Сненнек оттащил Квину назад, подальше от узловатых корней.

Огромное существо поднялось на задние ноги, оказалось, что оно в два раза выше Квины, ростом с человека с материка, и она почувствовала, как ее сердце от ужаса ударило в ребра. Она никогда не видела ничего подобного. Существо было человекоподобным, но человеком не являлось, с тусклой странной кожей разных цветов, грязно-серой, коричневой и зеленой. Его лицо показалось Квине застывшим ужасом с черными выпуклыми глазами и трепещущим ртом на конце тупого рыла. Чудовище подняло передние конечности – руки, – и Квина увидела, что каждая из них заканчивается лапами с когтями, нечто среднее между ладонями человека и плоскими ногами ящерицы.

А потом оно бросилось на них, и у троллей не осталось времени на раздумья. Чудовище схватило сначала Квину, но Сненнек все еще держал в руках топор, хотя не успел перехватить его поудобнее, и ему удалось нанести удар лишь тупой стороной, впрочем, довольно сильный, и одна из пластинчатых рук чудовища тут же повисла вдоль тела, сделавшись бесполезной, но другая вцепилась в волосы Квины и дернула ее к себе. Квина не могла сопротивляться – существо оказалось очень сильным, поэтому она подняла горящую ветку и изо всех сил ткнула в разинутую пасть. Существо зашипело, над его головой стал подниматься дым, оно отпустило Квину и издало пронзительный свистящий вопль.

Сненнек сумел правильно перехватить топор, запрыгнул на врага и принялся наносить тяжелые удары лезвием по шее и голове, а чудовище шипело и пускало пену из раненой морды. Беспрестанные удары Сненнека оставляли следы на бронированном теле, но не причиняли видимого вреда.


– Пойди и принеси!.. – крикнул он, но Квина уже метнулась на четвереньках к костру, чтобы схватить свое копье Охотницы. Когда она вернулась, чудовище держало Сненнека за шею. Квина не осмелилась атаковать его в туловище, опасаясь задеть своего любимого, поэтому прицелилась в затылок, и двумя руками вогнала копье в кожистый промежуток между бронированной головой и похожей на раковину спиной. Острый каменный наконечник пробил шкуру, и наружу брызнула бледная жидкость. Квина рванула копье на себя, и чудовище выпустило Сненнека. Однако оно так яростно дернулось в сторону, что Квина выпустила копье из рук, но Сненнек наконец освободился. Он отскочил к поляне, схватил большой камень, вскинул его над головой, пока чудовище пыталось подняться на ноги, и обрушил свое новое оружие на череп жуткого зверя. Кость хрустнула, голова треснула, как яйцо, и превратилась в липкую дрянь. Некоторое время кошмарное существо еще дергало конечностями, но постепенно перестало шевелиться.

Квина и Сненнек стояли на четвереньках, как больные собаки, втягивая в себя воздух. Наконец она выпрямилась и на трясущихся ногах подошла к своему возлюбленному.

– Ты сильно пострадал?

– У меня останутся синяки, которые я буду чувствовать несколько дней, – ответил он. – Но ничего более серьезного. А как ты, моя отважная нукапика?

– У меня поцарапана шея, – сказала она. – И я не успокоюсь, пока ее не промою. Что это за отвратительный ужас?

Сненнек встал и стряхнул грязь и листья с одежды.

– Я не знаю. – Он подошел к мертвому существу и пнул его ногой, обутой в сапог.

– Такое впечатление, что у него панцирь как у краба, – сказала Квина. – Или у жука.

– Гант, – удивленно сказал Сненнек, словно обнаружил новую звезду на небе. – Сердца наших предков, клянусь, это гант. Только я о таких никогда не слышал. Но что он делает в Альдхорте?

– Они живут в южных болотах, разве не так? Я помню, как отец о них рассказывал.

– Они никогда не заходили настолько далеко на север, – согласился Сненнек. – И о них не говорилось даже в легендах просвещенных народов, которые я изучал. Но королева Мириамель и ее друзья сражались с ними во Вранне во время войны Короля Бурь – Мириамель и герцог Изгримнур даже пошли в гнездо гантов, чтобы освободить лорда Тиамака, когда он попал к ним в плен. Но те ганты не были настолько похожи на людей – да еще такими большими. Этот почти в два раза крупнее обычного ганта. – Сненнек взял все еще тлевшую ветку из рук Квины и повернул голову ганта, чтобы разглядеть то, что осталось от его морды. – Смотри, глаза у него впереди, как у человека. И вот – почти человеческие руки, а у настоящих гантов должны быть клешни. – Он смотрел на мертвое чудовище и хмурился. – Мы не хотим, чтобы он валялся возле нашего лагеря. Давай оттащим его подальше.

– Я не стану к нему прикасаться, – твердо сказала Квина. – Я соберу ветки, мы их сплетем и закатим его туда. – Она наклонилась, чтобы получше рассмотреть ганта, но не выдержала – уж очень страшным было разбитое лицо с разинутой пастью. – Ты слышал, какие звуки он издавал? Словно пытался произносить слова, как человек.

– Не говори таких вещей, даже если это правда, – сказал Сненнек. – Нам и без того будет трудно заснуть сегодня ночью. Я даже боюсь, что потерял аппетит.

– Значит, ты действительно расстроен.

Сненнек вытащил копье Квины из тела ганта и вытер его о траву.

– Клянусь Киккасутом, Крылатым Отцом, так и есть! – Он протянул ей копье. – Ты хорошо сражалась, моя будущая жена, клянусь всеми священными горами Иканука, я рад, что мы почти добрались до реки, если такие существа лазают здесь по деревьям. Хотелось бы знать, что делает болотный демон посреди леса?





Морган понял, что Да’ай Чикиза не просто огромные развалины, которые он видел вначале. Виньеда вела их в глубину города, и, когда они спустились на нижние уровни, Морган увидел множество подземных помещений и переходов, но они не являлись работой смертных рудокопов или туннелями с надежными подпорками, установленными осадными инженерами, а тщательно отстроенным продолжением наземных зданий. Хотя стены новых переходов покрылись мхом и черным лишайником, Морган сумел разглядеть кое-где под ними камень, защищенный от воздействия стихий, хотя некоторые поверхности постепенно истаяли, точно марципан под солнечными лучами. Здесь резьба оставалась четкой, словно ее сделали вчера: Морган видел детали рук, лиц, листьев и цветов, а также дюжины других вещей, частично скрытых мхом и землей.

Многочисленные картины, невероятно красивые и все же нечеловеческие, наполнили его такой сильной тоской по дому, какой он не испытывал уже несколько месяцев. Весьма возможно, что другие смертные ничего этого не видели, и ему бы следовало удивляться и испытывать восхищение, но он чувствовал себя маленьким и ничтожным. Тяжесть древнего заброшенного великолепия превратила его собственную жизнь – быть может, всю историю смертных – в нечто проходящее, блеск на крыльях стрекозы в сиянии летнего солнца, короткую вспышку, рожденную лишь для того, чтобы умереть.

Наконец они добрались до огромного подземного зала, почти такого же большого, как Дом Голосов, хотя его крыша находилась сравнительно невысоко, всего лишь в три роста Моргана. Стены тоже украшала резьба, но лишайник и мох тут убирали, а в нишах вдоль стен стояли дюжины светильников, давая достаточно света, чтобы Морган смог разглядеть древние, высеченные в камне фигуры, а не гадать, что хотели изобразить резчики. Однако его внимание привлекли собравшиеся здесь ситхи – молчаливые, точно олени, их было более сотни. Многие посмотрели на Виньеду, когда она ввела их в зал, и Моргану вдруг показалось, что они испугаются неожиданного шума и убегут.

Такое количество бессмертных, естественно, напомнило Моргану лагерь Адиту и Джирики в Х’ран Го-джао, но те ситхи занимались повседневными делами: работали, танцевали и смеялись, а Чистые показались ему какими-то сонными. Некоторые стояли или сидели небольшими группами в разных частях зала, но он не заметил, чтобы они разговаривали между собой. Другие небольшие группы что-то негромко пели, но если музыка в другом лагере ситхи вызывала радость в его сердце, то сейчас мелодии больше походили на стенания скорбящих.

– Что они тут делают? – шепотом спросил Морган у Танахайи.

– Здесь, в Да’ай Чикизе, живет гораздо больше ситхи, чем я предполагала, – сказала она. – В плохие времена даже мой народ можно убедить отказаться от истории, хотя они утверждают, что полностью ее принимают.

По большей части, ситхи выглядели мрачными, холодными и негостеприимными, поэтому Морган почувствовал облегчение, когда Виньеда вновь заговорила на вестерлинге.

– Мы отойдем от остальных, чтобы я могла прочитать пергамент Имано. – Она жестом предложила Моргану и Танахайе следовать за ней.

– Они не слишком рады нас видеть, – заметил Морган, но даже ему самому шутка показалась неудачной.

– Почти все здесь обрадовались бы, если бы мы оба были мертвы, – ответила Танахайа. – Но самым опасным врагом часто оказывается не тот, кто не скрывает свою ненависть.

Морган попытался найти утешение в отцовском мече, висевшем у него на боку, но это не слишком помогло. Он уже видел, как быстро двигаются ситхи, когда захотят, и сомневался, что даже легендарный сэр Камарис сумел бы победить столько врагов сразу; Морган знал, что он всего лишь смертный принц, который слишком много времени проводил за выпивкой с Астрианом и Ольверисом в таверне «Безумная девица» вместо того, чтобы тренироваться.

Они вошли в помещение поменьше, и находившиеся там ситхи – около дюжины – подняли головы, но, увидев Виньеду, вернулись к чтению. Судя по всему, они оказались в самом центре архива с множеством альковов в стенах, в некоторых лежали свитки, другие оставались пустыми, и там скопилась пыль.

«Пыль идей, – подумал Морган, и у него появилось неприятное ощущение, от которого начала зудеть кожа. – Пыль идей далекого-далекого прошлого, которого уже никто не помнит, даже сами ситхи».

Куда подевались те, кто их написал – кто рассказал в них о своих мыслях?

«Не имеет значения, – сказал он себе, почувствовав гнев. – Они мертвы. А я жив. И хочу продолжать жить».

Виньеда подошла к плоскому столу, срезанной колонне из блестящего серого камня, – ничего похожего Морган в городе не видел, – положила пергамент, который отдала ей Танахайа, и придавила его двумя гладкими круглыми камнями, вероятно, найденными в русле реки.

– Я не могу говорить на языке смертных и читать тайный язык старой Наккиги, – сказала Виньеда, – поэтому некоторое время буду молчать. Однако я попрошу, чтобы вам принесли поесть и утолить жажду. Может ли что-то из нашей пищи оказаться ядовитым для смертных?

Морган не понял, шутит она или говорит серьезно.

– Я не уверен, что мне стоит отвечать на ваш вопрос, – ответил он.