Иной вариант: Иной вариант. Главный день

Но я был настойчив:

– А все-таки? Просто, кажется, я её знаю…

– Вряд ли.

– Хм… «У меня СВД, у него СВД, перелесок да бэтр, сгоревший дотла…»[92] Оно?

Костя удивленно поднял бровь и, кивнув, поинтересовался в ответ:

– Откуда ты… Что, участвовал?

– Нет. А ты?

Собеседник неопределенно пожал плечами:

– Так, краем зацепил…

После чего, отставив гитару, он принялся преувеличенно тщательно наполнять опустевшие фужеры. А я по-другому взглянул на этого человека. Интересно, почему Костя вдруг так быстро с темы съехал? Хотя по нынешним временам довольно чревато афишировать свое участие в недавних войнах. Они ведь все «преступными» объявлены. Во всяком случае, для тех, кто служил в Советской армии. С другой стороны, и фиг бы с ним. Не хочет говорить – не надо. У меня и без него собеседников (вернее, собеседниц) хватает.

А Константин тем временем поднял тост и, когда все выпили, начал собираться, объяснив, что его Пашке уже скоро спать и вообще – пора честь знать. Барышни, да и сам мальчишка возмутились было столь ранним уходом, но сосед остался неумолим. Выждав какое-то время, мы с Брусникиной тоже объявили о своем уходе. Надо отдать должное, что девчонки нас даже не пытались тормозить, только пьяненькая Любка вякнула что-то вроде: «Куда торопитесь, так хорошо сидим, а у вас еще вся ночь впереди», но подружки ее быстренько заткнули и, хитро блестя глазами, чуть ли не хором пожелали нам спокойной ночи.





* * *


Пока Анастасия открывала свою квартиру, я пребывал в некоторых сомнениях – вот как себя сейчас вести? Вдруг ей еще романтизму хочется, и, если начну сразу руки распускать, девушка обидится? А обижать ее очень бы не хотелось. Только эта нерешительность длилась недолго – ровно до того момента, как Настя повернулась ко мне. При виде ее сияющих глаз все опасения моментально вылетели из головы…

А уже под утро, когда прыти на какие-либо активные действия просто не оставалось и обессиленная девушка тихо сопела, положив мне голову на грудь, я собрался с духом:

– Настёна…

– Да, любимый?

От этого слова, точнее говоря, от интонации, с которой оно было произнесено, я просто сомлел и чуть было опять не сбился с мысли, но, взяв себя в руки, продолжил:

– Слушай, а как ты смотришь на то, чтобы переехать жить в другое место?

Настя подняла голову:

– Куда?

– Ну в смысле – ко мне переехать.

Она удивилась:

– На базу?

Вообще-то имелось в виду совершенно не это, и я несколько замялся, подбирая слова:

– Э-э… нет, при чем тут наша база? Ко мне домой переехать. Ну там, как положено – семья и все такое…

Ёпрст, я ведь хотел рассказать Насте о своем «параллельном» происхождении, но начал как-то не с того и, чувствуя, что запутался, умолк. А девчонка, неправильно расценив затянувшееся молчание, села, потом наклонилась так, что ее волосы стали щекотать мое лицо, и, глядя в глаза, удивленно произнесла:

– Сережка, я что-то не поняла. Это ты меня так хитро и завуалированно замуж пытаешься позвать?

Оп-па… Честно говоря, предложение Брусникиной я хотел делать чуть позже и по всем правилам. Ну, чтобы с цветами, припаданием на колено и прочими превыспренними штучками, на которые девушки так падки. И, конечно же, всё это должно происходить уже после того, как расскажу о себе. Но если разговор вот так повернул, то промедление в ответе может выйти боком! Барышни подобных заминок не прощают. И поэтому на ее вопрос тут же кивнул:

– Да! Настёна, выходи за меня!

После этого моя любимая повела себя довольно странно. Во всяком случае, я как-то не ожидал от обычно выдержанной девахи такого количества эмоций и совершенно нехарактерного щебетания.

Но постепенно Настя пришла в себя, превратившись в прежнего – спокойного и рассудительного – человека. Это стало понятно, когда она с хитринкой поинтересовалась:

– Слушай, ж-ж-жених, а ты, прежде чем мне предложение делать, хорошо подумал? Вдруг пожалеешь?

– С какого это переполоха? Главное – чтобы ты не пожалела!

– Ну смотри… Только знай – я ведь вовсе не тургеневская барышня и мужу в рот глядеть не буду!

Ухмыльнувшись, ответил:


– Знаю, знаю! Если что-то не по тебе, так сразу гранатой угрожаешь!

Настя рассмеялась:

– Ну ты вспомнил. Когда это было? Ты же для меня тогда был просто подозрительным типом с ободранной физиономией и хамскими предложениями. А теперь что я, дура – родного человека гранатой гонять? Уж лучше по старинке – скалкой неудовольствие показывать буду!

– Да показывай, жалко, что ли? А насчет морды, это ты зря. Нормальная она у меня была. Грязноватая – это да, но не более того. И, кстати, что-то никак не соображу, какие это я тебе хамские предложения делал?

– А кто угрожал меня обыскать? ВСЮ! Говорить ТАКОЕ приличной девушке – это хамство высшей пробы!

Прижимая податливое тело к себе, прошептал ей на ухо:

– Просто я сразу на тебя глаз положил, а некая симпатичная особа своей карманной артиллерией все романтические порывы души распугала.

– Врушка! Ты ведь тогда сам как конь копытом бил и сбежать хотел поскорее. Если бы не Алексей, так бы и уехал! Да, кстати, что там про Ванина и его семью слышно? Он так и остался на Украине?

От этого вопроса я замер, потому что разговор совершенно случайно повернул к нужной теме. Настя каким-то шестым чувством уловила мое волнение:

– Чего ты так засопел? С Ваниными что-то случилось?

Сев, опираясь спиной о стену и почесав стриженый затылок, я начал издалека:

– Да нет, с Лешкой все нормально. Сейчас они живут в своем доме, в полной безопасности. Вот я и хотел тебя забрать, чтобы…

Но договорить мне не дали. Настя пружинисто отодвинулась и, повернувшись ко мне, прищурила глаза:

– Корнев, поправь меня, если я что-то не так поняла. То есть ты мне предлагаешь выйти за тебя замуж и уехать на Украину? Так? Значит, ты готов бросить своих парней, бросить борьбу и, плюнув на всех и вся, просто сбежать? И меня с собой зовешь?

От ее тона у меня даже уши замерзли. Во как получается: еще и жениться не успел, а первая семейная разборка уже имеет место быть. И главное, насколько быстро! Часа ведь не прошло, как сделал предложение… Но черт возьми – какая она красивая, когда злится! Брусникина же, выдав свою тираду, замолкла, продолжая сверлить меня ожидающим взглядом. Поэтому пришлось отвечать:

– Окстись! Ребят бросать не собираюсь. И из группы сбегать тоже не собираюсь! Но пойми – я каждый день за тебя волнуюсь. Один раз вам повезло, но ведь всегда везти не будет! Накроет Бюро здешнюю ячейку, и что? Поэтому и хочу тебя отвезти в такое место, где этих козлов можно не бояться.

Из девчонки как будто воздух выпустили, и она, виновато шмыгая носом, уткнулась мне в плечо:

– Прости меня, Сережка, что плохо о тебе подумала… Только ведь и я каждый день с ума сходила, гадая – как там ты? Каждого приезда Шмелева ждала и боялась. Вдруг он вместо письма известие привезет, что с тобой что-то случилось? Я ведь верующей никогда не была, а за тебя свечки все равно ставила…

Бли-ин… за меня еще никто никогда свечки не ставил! Обнимая всхлипывающую Настёну, я растроганно погладил ее по голове, но сказать ничего не успел, так как внезапный резкий писк заставил подпрыгнуть:

– Не понял?!

Она вздохнула:

– Это будильник. На работу пора. Но ты не волнуйся, я уйду буквально часа на полтора. А потом до Риты дозвонюсь, и меня подменят…

М-да… облом. Серьезную беседу в таком цейтноте продолжать не получится, поэтому мы оба, не сговариваясь, сменили тему, и Настя за завтраком принялась рассказывать о своей работе. Но когда мы уже одевались (я собирался проводить ее до конторы), Брусникина выдала:

– Знаешь, Сережка, если ты мне скажешь, чтобы я уехала, я уеду. Уеду, куда укажешь. Я тебя слишком сильно люблю, чтобы противиться. Только знай – это будет нечестно по отношению ко мне. Это будет значить, что ты в меня не веришь и мне не доверяешь. И неужели ты захочешь жить с человеком, которому не можешь доверять?

Вот ведь мать йеху итить! Нет, ну как любая барышня может повернуть разговор таким образом, чтобы мужик завсегда оставался неправым? Их что – в школе этому учат, пока мы не видим?! И ведь продолжай я настаивать на своем, то стану еще более виноватым! Но ничего, у меня такой туз в кармане, что моя милая никуда не денется! Я вон даже особо идейного Ванина, который всей душой рвался воевать, уболтал буквально за десять минут. Настёнка у меня не менее идейная и упертая (за что и люблю), но, узнав о портале, и она не устоит. Тем более что останется в том же Сопротивлении, только с невообразимо более важным заданием. И пусть это задание будет не от руководства, а от меня лично, но какая, к хренам, разница? Поэтому на каверзные слова своей невесты я покладисто кивнул:

– Хорошо. Когда все расскажу, ты сама примешь решение. Как скажешь, так и будет. Я ведь тебя тоже очень люблю и давить не собираюсь!

Анастасия, глядя на мою улыбающуюся рожу, подозрительно изогнула бровь, чуя какой-то подвох, но сразу распознать ничего не смогла, улыбнулась в ответ, поцеловала и потащила на улицу.

А там как в песне – «буянила весна»! Солнце уже встало, да и ночью явно была плюсовая температура, которая сильно подъела грязные сугробы на обочинах. Теперь добавьте сюда пахнущий теплом ветерок, самую лучшую девушку на Земле, идущую рядом, и вы сумеете представить, какое у меня было настроение!

Чуть позже, проводив Настену до работы, я пошел по своим делам. По каким? Да по обыкновенным: еще вчера, тайно узнав у Константина, где он добыл тот букетик, рванул по указанному адресу. Теперь уж все будет как положено – и предложение, и цветы! Единственно, бабка, которая этой флорой банковала, пришла почти на сорок минут позже. Но на мой фестивальный настрой подобная мелочь никак не могла повлиять, и в начале одиннадцатого я уже был возле дверей Настиной конторы. Однако там сказали, что она уже ушла, поэтому пришлось с розами наперевес бежать в знакомый дворик на улице Буковского.

Путь, который занял у нас с любимой полчаса, я проскакал за десять минут и радостный, сияющий, словно новенький пятак, прошел через арку. Но зайти во двор не успел, так как услышал знакомый детский голос:

– Эй, дядька, стой!

Оглянувшись, сначала никого не увидел, а потом заметил в подвальном окне заплаканную рожицу Павлика.

– О, малой, а ты что там делаешь?

В ответ на мой возглас он странно зашипел, замахал руками, призывая к тишине, а потом исчез, чтобы несколькими секундами позже появиться в дверях подъезда. А когда я подошел, мальчишка, ухватив за рукав куртки, затащил меня внутрь и, шмыгая носом, уточнил:

– Ты ведь парень тети Насти? Ты вчера на день рождении с ней был.

Предчувствуя недоброе, я кивнул:

– Да. Так что случилось?

– Теть Настю полицаи забрали…