Ищейки

– Из соображений разведки. Эй, Джим, мы прогуляемся.

– Только наколдуйте сначала защиту, – ответил за лесничего Белл.

«Нет ничего проще! – весело подумал Кристоф. – Помашем руками для вида, чтоб успокоить народ, и отправимся. За весь день ничего не случилось. Авось, не случится за двадцать минут».

«Халтурить? Не пойдёт, Крис. Primo, бережёного, как известно, Сила бережёт. Этот надутый индюк Белл прав. Secundo, неужели ты лишишь меня возможности поколдовать?»

Светлый волшебник горестно вздохнул.

«Рутину можешь не любить. Напарницу любить обязан».

«То-то же!»

Ищейки окружили лагерь стандартным кольцом сигнальных чар и ещё одним кольцом – защитных. Также Энвер, следуя привычке, добавила парочку своих, «неуставных» сюрпризов. Только потом друзья отправились к угадывавшейся выше по склону опушке.

Кристоф оказался прав. Не пройдя и сотни шагов, маги выбрались на открытое пространство. Лес остался внизу, и над головами ищеек раскинулось вечернее небо.

– Ты… ты посмотри на это, Эн! – от восхищения у светлого мага перехватило дыхание.

Солнце уже рухнуло за край земной, но запад ещё пылал ярко-оранжевым пламенем. Выше, из тёплых багровых и золотистых оттенков, сквозь широкий мазок цвета морской волны, небо плавно перетекало в ляпис-лазурь. И чем темнее окрашивался купол, тем богаче и плотнее становились россыпи звёзд. А горы Дымчатого массива остались внизу и, отделённые от фестиваля красок тонкой неровной линией горизонта, буквально утопали в тумане. Штрих леса, точно карандашом художника нанесённый на покатые горбы хребта, почти совершенно размывался, будучи завуалирован бесплотным пепельным саваном. Казалось, вся горная цепь, насколько хватало глаз, была затянута сизым сигаретным дымом. И сколь яркой, праздничной была небесная панорама, столь строгой, сдержанной, но не менее глубокой и сочной смотрелась земля.

– Теперь ты понял, почему массив называется Дымчатым? – обретя дар речи, спросила Энвер.

– Ещё бы! Ты посмотри на цвета! Посмотри на этот туман – он же как дым! Как будто некий великан выкурил здесь трубку, остановившись передохнуть. Не верю, что кто-то злобный и враждебный может обитать в таком сказочном месте. Оно же несёт на себе печать великой природы-созидательницы – непредсказуемой, но гармоничной, прекрасной в своём совершенстве…

– Печать демиурга, – хмыкнула ведьма. – Тебя занесло куда-то на пафос.

– Демиурга? Ты же веришь только в магию, Эн!

– Я верю в Силу, – наставительно изрекла девушка. – А Сила, как известно, может принимать самые неожиданные формы.

– За исключением духов.

– За исключением духов. Не ёрничай, тебе не идёт.

– Вот как с тобой говорить? – маг всплеснул руками, притворно надулся, отвернувшись от напарницы. Бросил через плечо: – Чёртова ведьма!

– Сказки о духах – не более чем сказки, – колдунья не оставила менторский тон.

– Магия и Сила до Квантового Скачка тоже считались сказками.

– Но теперь они сродни математике или физике: понятные, логичные, привычные.

– Знаешь, что это значит?

– Просвети.

– Это значит, что ложь – неподтверждённая правда.

– Правда – неопровергнутая ложь, – фыркнула Энвер, поворачивая к лагерю. – Точнее с цитатами.

– А, пёс с тобой! Чтоб я ещё раз поспорил с ведьмой…

– Ой, и не раз, и не два…

Продолжая шутливую перебранку, напарники вернулись к месту ночлега. Лагерный костёр встретил их энергичным громким потрескиванием. Рубиновые отсветы на деревьях заключили стоянку в своеобразный амфитеатр, и тени давали в нём представление.

– Как там? – поинтересовался Белл.

– Виды что надо! – оценил Кристоф.

– Вам бы приехать сюда весной, – вздохнула Вальди, копаясь в своей котомке, – когда светлячки играют свадьбы. Много-много зелёных огоньков зажигается в лесу после того, как стемнеет. На каждом дереве, под каждым кустом. Словами не передать, как красиво! Цепляет даже старых сухарей вроде Уишоу.

Тут к ищейкам подошёл Кендрикс.

– Хорошо, что вы вернулись, – лесничий выглядел сконфуженным. – Пихта шумит и жуть как сыплет искрами; я о том как-то запамятовал. Неплохо бы спуститься вниз, поискать дрова получше.

– Помочь? – не понял Кристоф.

– Да, и… – ещё больше смутился Кендрикс. – Всё-таки лес, ночь…

– …духи, – закончила за него ведьма. – Давай, Крис, дуй с Джимом. Авось, повезёт, и сможешь тогда утереть мне нос, пленив какую-нибудь банши. А нет – так хоть хвороста принесёшь.

– Не смейся над духами, ведьма! – гаркнул Уишоу, сражавшийся с костром. – Это тёмные силы! Впрочем, ведьме ли не знать…


– Превратить, что ли, его уши в сельдерей? – задумчиво произнесла Энвер, разглядывая собственные ногти.

– Она шутит, – пояснил Кристоф. – Идём, Джим.

Маг и лесник отсутствовали полчаса и в итоге приволокли несколько пригодных для дела коряг.

– Ну что? – хором спросили все те, кто оставался в лагере.

– Ничего, – пожал плечами Кендрикс и, вооружившись топором, принялся рубить дрова.

– Правда, ничего, – уныло согласился маг. – Может, и нет тут никаких сверхъестественных сил?

– Есть или нет – скоро всё равно узнаем, – отрезал Белл. – Хищников же никто не отменял. Поэтому ночью будем дежурить. Полтора часа на человека: сначала я, потом Энвер, Джим, Марта, Кристоф и, наконец, Сеймур. Есть возражения?

Возражений не было.



Очень странный сон.

Энвер, отклоняя руками тянущиеся к ней ветки, идёт по лесу. Впереди маячит просвет: лес вот-вот закончится. Колдунья ускоряет шаг, красно-бурые стволы расступаются перед ней. Ещё немного, и она выйдет на окраину большого поля, поросшего вереском. Но что это? Ходьба вдруг перестаёт приближать её к цели! Опушка, вересковье, ясный солнечный день остаются вне досягаемости. Энвер переходит на бег, но тщетно: флора буквально обгоняет её, и в считаные секунды впереди вырастают новые деревья, кустарники и травы, отодвигая границу леса. Ведьма бежит несколько минут, пока совсем не выдыхается. Поле не приближается ни на йоту. Шаг – из ничего возникают молодые сосны; шаг – взмывают ввысь ещё деревья; шаг…

Гнев охватывает волшебницу. Она взмахивает руками раз, другой, полосуя пространство перед собой огненными протуберанцами. Огонь разлетается во все стороны. Его алые брызги, попадая на живую зелень, мгновенно вгрызаются в неё, жадно пожирают добычу и быстро увеличиваются в размерах. Энвер в замешательстве: чары действуют не так, как надо, не слушаются её. Девушка пытается укротить их, но все её попытки бесплодны. А пламя, завывая, превращается в неуправляемый шторм. Уже весь лес вокруг пылает! Дневной свет меркнет, заслонённый чёрным смрадным дымом. Повсюду нестерпимый жар и дьявольская пляска ненасытной стихии. Сквозь пугающий вой снедаемого пожаром воздуха, сквозь треск и шипение ведьме чудятся голоса – стоны гибнущих деревьев. А впереди, средь багряных сполохов, смутно проступают пять звериных фигур, сотканных прямо из пламени. Ищейка, окружённая кольцом огня, беспомощно опускает руки.

Сухая чёрная земля под ногами с хрустом покрывается трещинами. Девушка вскрикивает, внезапно теряя опору, однако ничего сделать уже нельзя. Земля крошится, проваливается, сыплется кувыркающимися обломками куда-то вниз. Волшебница летит следом и захлёбывается криком. Но падение прерывается так же неожиданно, как и начинается.

Под руками мягкая, сочная трава. Энвер стоит на четвереньках, и колени, упирающиеся в живой зелёный ковёр, принадлежат маленькой девочке. Колдунье снова семь… но только внешне. Разум и память всё ещё принадлежат взрослой женщине. Тяжело дыша и пытаясь успокоить бешено колотящееся сердце, она поднимает голову. И видит невысокий утёс, выступающий прямо из горной кручи. В утёсе зияет пролом – вход в пещеру, напоминающий покосившуюся стрельчатую арку. Перед чёрным зёвом, из которого веет сыростью и холодом, вкопан высокий столб. А на столбе вырезаны рожи. Ведьма приглядывается и узнаёт в жутковатых раскрашенных физиономиях, поставленных друг на друга, черты людей, волков, лис, оленей. Вокруг – никого. Тишина. Вырезанные на столбе морды хранят неподвижность. Но не молчание. Энвер не верит своим ушам: ей чудится неразборчивый шёпот. Едва уловимый многоголосый шёпот, исходящий от истукана. Девочка протягивает к нему руку, она почти дотянулась!..

Столб, пещера, скала быстро отъезжают от неё, удаляются, уменьшаясь в масштабе. Ведьма стремительно летит назад, и вот уже её взору открыт весь Дымчатый массив, раскинувшийся далеко впереди и внизу. Над вершинами, подпирая плечами голубой небесный свод, возвышается исполинская фигура. Мужчина. Ноги растворяются в призрачной дымке, окутывающей горные склоны. Могучий обнажённый торс покрыт вязью татуировок. На сгибе левой руки покоится копейное древко, украшенное пучком конского волоса и кистью из орлиных перьев. Грудь украшает варварское ожерелье, собранное из медвежьих когтей и выдолбленных трубочек бузины. А на шее гиганта…

На оперённой шее гиганта – голова ворона!

Энвер прикрывает рот рукой, потрясённая фантастическим видением. А человек-ворон слегка поворачивает голову, и тёмный птичий глаз прошивает колдунью невыносимо мудрым, холодным взглядом вечности. Свободная рука великана поднимается, он протягивает её колдунье, раскрытой ладонью вверх. Он явно хочет ей что-то сказать. Ведьма замирает в ожидании.

Сон рушится.



Энвер вскочила, разбуженная одновременно чьим-то приглушённым криком и собственным чутьём.

– Кто кричал?

Стояла глубокая ночь. Ведьма бегло осмотрелась. Мир за пределами круга, очерченного дрожащим светом костра, тонул во мраке. Даже небосвод почему-то был чёрен, словно звёзды решили взять выходной. Холодный воздух набряк ощущением смутной тревоги. Никто из поисковой группы не спал, все были на ногах. На лицах, остекленевших в немом напряжении, шевелились тени.

– Кто кричал? – повторила ведьма.

– Тише! – шикнула Марта. Похоже, шло время её караула: девушка выглядела самой бодрой. И самой настороженной.

– Что?

– Он пришёл, – травница широким жестом указала куда-то во тьму.

– Да кто? – теперь уже не выдержал Кристоф.

– Тсс!!! – Марта прижала палец к губам. – Дух. Слушайте!

Люди замерли, прислушиваясь. Тишина. Ни звука, ни шелеста. Только костёр невозмутимо похрустывал поленьями. Секунда, другая, десять…

Где-то слева раздался резкий треск. Все как по команде развернулись в ту сторону. Тихо.

Тише…

Треск, теперь чуть левее, чуть ближе.

«Ярдов пятьдесят», – прикинул Кристоф. В его мыслеречи сквозило беспокойство.

«Это лес, расстояние определить трудно. Подождём».

Тишина. Снова треск. Потом ещё. Ломались ветки, и этот острый звук кинжалом пронзал темноту, теряясь потом где-то в глубине молчаливой пущи. Отклик порхал от дерева к дереву, путался в еловых лапах – опознать источник не представлялось возможным. Рядом с лагерем будто бы бродил кто-то большой и грузный.

– Олень? – шёпотом предположил Кендрикс. Уишоу потянулся к ружью.

Звуки стихли. А через минуту объявились вновь, совсем с другой стороны. Охотник выругался. Подозрительный шум угас и родился опять, уже за человеческими спинами. И чуть дальше.