Ищейки

– Это правильно. Тем более что дела не ждут, – мэр сразу сделался серьёзным и озабоченным. – Я вынужден вас оставить, господа маги.

– Как «оставить»? Позвольте…

– Не могу себе позволить, увы. У меня торжества городского масштаба, забот полон рот. Я и сюда-то забежал только затем, чтобы переодеться да служебные записки оставить. Вы меня чудом застали. Времени совсем нет, так что вашему делу придётся потерпеть до завтра. Оно, надеюсь, не срочное?

– Именно что срочное! Иначе б мы не пошли сюда прямо с поезда. У нас работа…

– И у нас работа, – сочувственно перебил Ансальди. – Как обычно, всё то, что на репетициях идёт как по маслу, в нужный момент летит ко всем чертям. Вот, например, три дня тому какой-то шутник перевернул табличку с номером на шестом продуктовом складе вверх тормашками. И оболтусы-грузчики кинули только что прибывшие мешки с мукой прямо на мешки с ячменным зерном. Вечером прибежал заведующий девятым складом и стал жаловаться, что муку для праздника ему не завезли. Когда я показал ему бумаги, свидетельствующие об обратном, он не согласился и потребовал проверить. Мы пошли на девятый склад. Тем временем грузчики, которым указали на ошибку, перенесли мешки в нужный склад. Причём все, даже с ячменным зерном. Кладовщик за номером девять увидел, что его «пустой» склад полон, и стал клятвенно уверять, что на работе не пьёт. А потом явились полицейские с собаками. Их всех, оказывается, вызвал кладовщик номер шесть, обнаруживший, что его склад опустел. Он решил, что это кража…

– А нас-то всё это каким боком касается? – Энвер стоически вытерпела историю о перепутанных складах.

– А таким, что сейчас за всем глаз да глаз нужен.

– Так мы затем и приехали, чтобы город лишних неприятностей избежал!

– Отлично! Надеюсь, у вас всё получится, – Ансальди подхватил портфель, ловко обошёл ищеек и оказался у двери. Но тут его, видимо, настиг сердитый взгляд колдуньи. Мэр устыдился собственной бестактности (во всяком случае, так показалось Бену), повернулся и добавил примирительно: – Прошу потерпеть самую малость, господа маги. Я распоряжусь, чтобы вас накормили. Кухня направо по коридору, в самом конце дверь. Дождитесь меня в этом кабинете. Мне нужно отлучиться всего на пару часов: официальную часть открыть и хвосты ответственным лицам накрутить, чтобы не расслаблялись. А потом приду и выслушаю вас, обещаю. Сейчас же меня ждёт праздник – я ведь всё-таки мэр. Как говорят у нас в Бингетоне, выпивка без торжественного вступления теряет своё воспитательное значение.

С этими словами Ансальди хлопнул дверью и был таков. – Ну и чёрт с вами! – Энвер беззлобно пожала плечами. – Нам что, больше всех надо? Да, Бен?

– Наверное, мэм, – кивнул стажёр. – Но что мы будем делать? Ждать?

– Работать, – наставительно произнесла колдунья. – Начнём искать нову прямо сейчас, не выходя из комнаты. А вообще – пообедаем. И ноги отдохнут. Кто знает, сколько потом придётся бегать?

Ни Ансальди, ни Кристофа они так и не дождались. Через полтора часа прибыл посыльный от мэра и скороговоркой выдал новость о начальнике полиции, бессовестно отлупцевавшем преподобного отца. Энвер и Бенджамин поняли: вот оно, началось! Поняли и отправились «бегать».



Дальнейшие события развивались стремительно.

Церемонию открытия юбилейных торжеств омрачил неприятный инцидент. Произнеся положенные речи, мэр Ансальди и богатейший бингетонский магнат Доусон (потомок основателя города) на глазах у сотен людей, заполнивших главную площадь, разрезали большой многоярусный торт, украшенный взбитыми сливками и конфетами с ликёрной начинкой. По задумке организаторов, из торта должна была вырваться стая белых голубей, символизируя мир и процветание города. Вместо этого перед изумлённой публикой предстала жена пивовара Ипкисса. Тощая, как гладильная доска, миссис Ипкисс медленно выбралась из разреза, с ужасом осматривая свой бисквитный мавзолей, толпу опешивших горожан и мэра с магнатом, которые так и не выпустили огромный кондитерский нож. Ситуация усугублялась тем, что на супруге пивовара не было ничего, кроме чепчика, корсета и панталон с рюшками. Осознав наконец, что происходит, миссис Ипкисс издала душераздирающий крик, выпрыгнула из остатков торта и с внушавшей уважение прытью бросилась наутёк. Всё случилось так быстро, что задержать её никто не догадался. Однако, как только беглянка скрылась, начался переполох, половина дежуривших у сцены полисменов, усиленных добровольцами из числа зевак, бросилась на поиски сбежавшей мадам. Возглавляли операцию вышеупомянутый мэр и сам пивовар Ипкисс, весьма удручённый нежданным конфузом. Поиски продолжались полчаса, после чего наконец удалось найти выбравшуюся из торта женщину – и не где-нибудь, а в чулане одного из ближайших магазинов. Что интересно, дверь чулана была снаружи подперта шваброй, и, если бы не швабра, заглянуть туда не догадались бы. Сама же миссис Ипкисс преспокойно спала, сидя на перевёрнутом ведре, и была вполне прилично одета. Когда её разбудили, она пришла в искреннее замешательство и утверждала хмельным голосом, что ничего не знает, ничего не помнит, и вообще «выпустите меня из этого жуткого чулана!» Трезвого объяснения произошедшему найти не удалось.

В тупике под вывеской «Занимательная наука» произошёл любопытный эпизод. Хозяин палатки с надписью «Фотографические портреты в одну минуту» заметил, что выходить из оной палатки стали совсем не те люди, что входили в неё. Сперва владелец уникального аттракциона разумно предположил, что ему показалось. Столько людей крутится вокруг, мало ли? Однако ему показалось ещё раз. А потом ещё. Озадаченный хозяин фотопалатки ущипнул себя за шею. Потом на всякий случай трижды плюнул через левое плечо и постучал по табурету, на котором сидел. Затем, совсем уж для верности, потёр кулаками глаза. Нет, это был не сон: вот щёлкнула автоматическая фотовспышка, и через несколько секунд на улицу вышла девочка в голубом сарафане… а заходил-то пожилой джентльмен в цилиндре и с тростью! Устроитель аттракциона прибёг к последнему средству: истово перекрестился. И стал ждать следующего посетителя. Им оказался молодой человек в твидовом пиджаке – он приветливо улыбнулся, опустил в кассовый ящик пять талеров и скрылся под брезентом. Искатель истины спешно покинул свой пост, бросился вслед за клиентом, ворвался в палатку сразу после вспышки… но внутри никого не оказалось. Владелец шатра обшарил каждый угол и даже заглянул под штатив фотоаппарата. Увы, загадочного клиента и след простыл. Как выяснилось позднее, простыл также след всех денег, проглоченных кассовым ящиком за день. Незаметно смыться из палатки последний посетитель не мог, ибо единственный выход был также и входом. Таким образом, парень в пиджаке просто исчез. Хозяин извлёк из корпуса камеры стеклянную пластинку (своими пластинками он гордился: знакомый маг несложными чарами изменял фотоэмульсию так, чтобы сразу получался устойчивый позитив, без длительного проявочного процесса). Снимок удался, но почему-то запечатлел не пропавшего посетителя, а самого владельца аттракциона, причём с глупейшим выражением на лице. Предприниматель с опаской посмотрел на свой фотоаппарат. Тот лукаво блеснул объективом и прикинулся невиновным. Тогда хозяин палатки в конце концов решил, что все эти метаморфозы ему померещились, как померещилась и дневная прибыль. Чего только не случается в такой день?

В городском парке, у лебединого пруда, подрались две девицы. В ход шли таскание за волосы, царапание ногтями, взаимное топтание каблучками, яростные проклятия. Словом, всё указывало на то, что поссорились две лучшие подруги. Когда же свидетелям потасовки удалось драчуний разнять и немного успокоить, выяснился casus belli[6]. Одной из девиц назначил свидание первый городской красавец, сын местного ювелира. Наметил встречу здесь, у этого пруда, в этот самый час. И ещё поцеловал, когда прощался. Счастливица принеслась на крыльях любви к месту рандеву, где нос к носу столкнулась с подругой. И, разумеется, сразу похвастала о своей удаче. Тут-то и обнажилось всё коварство товарки: оказалось, она пришла на пруд по той же самой причине. И свидание ей назначил тот же самый сынок ювелира. И тоже поцеловал на прощание. Когда открылись столь пикантные обстоятельства, ссора стала неминуемой. Кто-то из свидетелей драки догадался позвать самого сердцееда и устроить очную ставку: пускай он-де всё и объяснит, повинится перед публикой. За парнем послали, и через некоторое время он явился на место поединка. Где по глупости взял и брякнул, что, мол, знать не знает ни о каких свиданиях и вообще этих девиц впервые видит. Подруги переглянулись и не сговариваясь обрушили свой праведный гнев уже на него. Неудачливый лжеухажёр был на месте поколочен зонтиком и сумочкой. Лебеди не пострадали.

Были и ещё случаи. Один солидный оружейный магазин по случаю праздника объявил десятипроцентные скидки на револьверы, и пятнадцатипроцентные – на ружья. В длинном внутреннем дворе был устроен тир для тестовых стрельб, где каждый потенциальный покупатель мог опробовать приглянувшийся ствол в обстановке, так сказать, приближенной к боевой, пусть и с картонными мишенями. Присматривать за стрельбами был поставлен молодой и расторопный помощник продавца. В один прекрасный момент к стенду подошла вооружённая карабином древняя старушенция. Ростом она лишь слегка превосходила длину самого карабина и вдобавок была скрючена так, будто подрабатывала в молодости опорной сваей. Эта самая бабуля повелела установить приступку, чтоб иметь возможность глядеть поверх стенда не только в прыжке. Когда требование выполнили, она встала в позицию, игнорируя ошарашенные взоры присутствующих, профессионально сплюнула, уперла приклад в плечо и выстрелила. Пуля продырявила мишень в районе «семёрки»; бабка недовольно покачала головой и сунула карабин помощнику продавца с требованием: «Крупнее!» Паренёк незамедлительно принёс орудие посерьёзнее. Старуха повторила смертельный номер, и в этот раз выпущенная дробь превратила в мочало филей картонного кабана. Амазонку не устроил и этот результат, служащий услышал «Крупнее!» второй раз. Догадливый малый решил схитрить и притащил здоровенную дуру, снарядом которой при желании можно было стену какого-нибудь захудалого форта проломить. Видно, парень хотел напугать этим монстром требовательную клиентку. Не тут-то было! Бабка с заметным трудом водрузила оружейную систему на стендовую тумбу, тщательно прицелилась и нажала на спуск. Первый выстрел, жаканом, оторвал фанерному оленю голову. Второй, уже картечью, разнёс остатки фальшивой туши на куски. Старуха кивнула, буркнула небрежно: «На этот раз точно не уйдёт!» Когда любопытный помощник продавца поинтересовался, кто это не уйдёт от суровой охотницы «на этот раз», последовал краткий ответ: «Муж». Мгновенно повисла могильная тишина, ещё долго царившая на стрельбище после ухода жуткой покупательницы.

Из парка со всяческими увеселениями позорно бежал замдиректора спиртзавода. Всех встречных он уверял, что столкнулся в зеркальном лабиринте с… самим собой. С материальным собой, а вовсе не с отражением. Столкновение произошло лоб в лоб, после чего оригинал накренился, потерял равновесие и, охнув, соприкоснулся ягодицами с полом. Двойник же, по словам пострадавшего, на ногах устоял, со всей возможной вежливостью извинился и протянул руку помощи. Столь благородных поступков чиновник не совершал отродясь, и ему попросту не верили. Замдиректора настаивал, что вовсе не бредит, ибо ни капли спиртного не выпил. В это верилось ещё меньше, учитывая специфику праздника.

О других, столь же маловероятных, но очевидных событиях оставалось только сказать: «Ну дела-а-а-а!»



Разумеется, невольно разделившиеся чародеи реагировали на самые курьёзные эпизоды. Увы, нова закономерно опережал (или опережала) ищеек на несколько шагов. Вычислить нарушителя по внешним приметам было невозможно, магические средства срабатывали неточно или с опозданием, поэтому за несколько часов Кристоф, Энвер и Бен не приблизились к решению проблемы ни на йоту. Волшебники рыли носами землю, тормошили свидетелей, но это мало что давало. Свидетели путались в показаниях, сомневались в собственных словах, противоречили друг другу; их рассказы никак не проясняли картину. Многие не видели причин для тревоги, относясь к проделкам полиморфа как к забавным приключениям, непременным атрибутам народных гуляний. Вдобавок, в каждом случае обязательно находился какой-нибудь персонаж, желавший приобщить суетливых магов к атмосфере праздника посредством хмельной чарки. Кристоф решил не плыть против течения и вскоре вынужден был признать: выпивка в городе что надо! Несмотря на явную бесплодность усилий, настроение неуклонно повышалось, люди становились всё приветливее и симпатичнее. А вот у Энвер, зарёкшейся пить в этот день, с общением не заладилось. Злая, как оса, колдунья едва сдерживала ругательства, но поделать ничего не могла. Ансальди оказался прав: стоило отказаться от рюмки за процветание Бингетона, как очевидцы мигом теряли красноречие, у них пропадала охота помогать расследованию, а попытки надавить окончательно сбивали с толку.

– И что, куда делся тот двойник? – ведьма изо всех сил пыталась казаться спокойной.

– Это мне неведомо, госпожа волшебница, – лепетал замдиректора спиртзавода. – Я ж как увидал того призрака, так и сделал ноги со страху…

– Ну и дурак! Надо было не драпать, а хватать его и звать подмогу.

– Так откудова ж мне было знать, что это не призрак?

– Мозги включать надо! Он же тебя по лбу треснул. А призраки разве могут по лбу треснуть?

– Так я ж…

– «Так я ж, так я ж!» Вот заладил!.. – Энвер махнула на остолопа рукой, поняв, что больше от него ничего не добьётся. – Бен! Ты где, чёрт тебя дери?!

– Госпожа волшебница! – откуда ни возьмись прибежал запыхавшийся Ансальди. За его спиной хватали ртами воздух два взмокших полисмена.

– А, это вы… Вы тут не видели моего стажёра?

– Кого?

– Стажёра моего, Финкельштейна. Он сегодня был в ратуше.

– А-а-а… Нет, не видел. Мисс Энвер, сегодня такое творится – вы не поверите! Не спорю, в праздники всякое бывало, особенно по пьяной лавочке. Но чтоб тако-ое…

– Не поверю, говорите? – едко усмехнулась девушка. – А вот выслушали б вы меня утром – все вопросы отпали бы разом.

– Значит, я верно догадался, это по вашему делу? По вашей части?

– Верно-то верно, да поздно: нова уже свирепствует.


– Нова? Какой нова? Ах, уж не из тех ли, про которых в Эдикте написано?

Мимо с криками пронеслась толпа мальчишек, неся на шестах сделанное из бумаги крылатое чудище. Чудище чем-то смахивало на тучного мэра. Ведьма поморщилась.

– Из тех самых. Чёрт, хотелось бы знать, где Крис. Есть ли что у него?

– Вы про мэтра Кристофа? Мы с ним виделись уже. Значит, он тоже из Агентства?

– Мой напарник. Где виделись?

– На центральной площади. Ох и представление там было! – Ансальди энергично шевельнул подбородками. – Представляете, в торте сидела миссис Ипкисс, вместо голубей-то! Да ещё и, прости господи, в исподнем! Вот срам! А потом она сбежала и притворилась, что ничего не помнит. Её благоверный решил, что она тронулась умом. Правда, потом пришёл ваш напарник и сказал, что не всё так просто. Тоже что-то про нову твердил. Значит, это всё злое колдовство?

– Злого колдовства не бывает, – поправила колдунья. – Бывает колдовство несанкционированное. Вы, как мэр, можете меня понять.

– Пожа-алуй, – с сомнением протянул мэр.

– А эти двое что? – Энвер кивнула на офицеров. Те сразу подобрались, втянули животы. – И вообще, где начальник полиции? Удалось Крису с ним поговорить?

– Как сказать?.. Вообще-то, удалось, но это отдельная история.

– Понятно. Да где же Бен?! Всё ведь рядом крутился… Вот что, господин мэр: нова разбушевался не на шутку, и нас ещё ждут сегодня многие неприятности.

– Что же делать?

– Прежде всего послать к чертям собачьим вашу кретинскую традицию надираться по поводу и без! – ведьма хлопнула кулаком в раскрытую ладонь. – Нужно составить чёткий план, действовать трезво, хладнокровно и…

– Мастер Энвер! Нова, там нова!

Чародейка крутанулась на месте и обнаружила рядом с собой стажёра: он словно из-под земли вырос.

– За мной! Скорее, а то уйдёт! – торопил Бен, от нетерпения подпрыгивая на месте.

Мэр и полицейские растерянно переглянулись. Энвер тоже медлила.

– Откуда информация? – строго спросила она.

– Один торгаш набрал у ростовщиков займов под дикие проценты, а сейчас всё спускает на благотворительность. Ни один бизнесмен в здравом уме так не поступит.

– Где?!

– За мной! – Финкельштейн сорвался с места как метеор; Энвер – за ним. Ансальди с офицерами чуть отстали.

Стажёр нёсся вперёд, удачно маневрируя в праздной толпе. Девушка, стараясь не отставать, бесцеремонно расталкивала прохожих и всё не могла понять: как Бен вычислил нову раньше её, опытного оперативника? Они пробежали почти всю улицу и очутились на малолюдном Т-образном перекрёстке. Перед ними вырос ряд угрюмых кирпичных построек высотой в три этажа.

– За мной! – скомандовал стажёр и юркнул за ворота, потемневшие и рассохшиеся.

– Бен, стой! – предостерегающе окликнула Энвер. Поздно! Чародейка выругалась и повторила последнее действие подопечного. Градоначальник с эскортом остановились перед зданием, поглотившим ищеек.

– Куда понесло этих волшебников? Никакой благотворительности тут нет и в помине, – буркнул Ансальди, вытирая пот со лба.

Надвратная вывеска выцвела, но всё ещё можно было прочесть едва различимую надпись «Склад производственных отходов. Собственность компании “О. Доусон”».

Внутри царила кромешная темень. Сноп света, ворвавшийся в помещение через щель между створками, осветил груды бесформенного хлама, навалы грязного деревянного мусора, прогнившие бочки. «Да здесь чёрт ногу сломит!» – подумала Энвер. В нос шибанул резкий запах. Он показался чародейке знакомым, но внимание переключилось на слабое свечение в дальнем конце помещения. Быстрые шаги Бена, невидимого во мраке, наверняка звали туда, к тому свечению.

– За мной! Скорее! – звонкий голос эхом запрыгал по залу, забитому рухлядью.

– Да куда же ты… Дьявол! – Энвер чертыхнулась, провалившись ногой в одну из дыр, на которые был щедр ветхий деревянный пол.

– Вперёд! Там скрылся нова, я видел.

– Что?

– Я видел его. Скорее!

– Видел…

Догадка молнией проскочила в голове колдуньи. Чёрный силуэт Финкельштейна проявился впереди на фоне распахнувшейся двери.

«Ах ты, хитрец!»

Фигура стажёра уже пропадала из дверного проёма. Рука чародейки машинально, опережая взвешенную мысль, откинулась в сторону. В раскрытой ладони зажглась голубая искорка…

Ухнуло так, что вздрогнули стены. Заколоченные ставни на миг ощетинились острыми лучами, ворота распахнуло зловещим синим протуберанцем. Ансальди, два полисмена и настоящий Финкельштейн (объявившийся секундой ранее) зажмурились, прикрыли лица ладонями. За вспышкой последовало тяжкое «умпфффф», и здание из всех отверстий выдохнуло пылью. Отскочившие от стен створки стыдливо прикрыли путь в разбушевавшиеся недра.