Искупление грехов

«Пусть молчит и дальше. Нам нужно совсем немного времени», — это точно Кадли.

«Подкупить палача?» — снова Тонга.

«Не надо. Не привлекайте внимание», — Кадли.

«Эти нори наших солдат не нашли, уверены?» — а вот это уже Эгон.

«Даже если нашли — не скажут, — Кадли. — Что со слугами?».

«Всех задержали…».

На лестнице послышались шаги — охрана графа поднималась к кабинету. Пришлось прервать увлекательное подслушивание, тихо подойти почти к лестнице и дальше делать вид, что изучаю свиток на ходу.

Охранники на меня не обратили внимания. А я ещё немного поизображал глубокий интерес к схеме и отправился в казарму. Было над чем подумать. Слова графа, что нужно совсем немного времени — никак не давали покоя. Времени на что? Для чего? Что такого знает пленник? О каких слугах речь? Одни вопросы — без ответов. А в глубине души родилось и росло ощущение надвигающейся беды. С одной стороны, граф нервничал из-за невыполнения плана. Но это могли быть и совершенно ложные эмоции, уводящие от понимания его действий. С другой стороны — граф явно вёл свою игру. Ну не мог же он предусмотреть, что я буду подслушивать? Или мог? После ловушки алхимиков я уже во что угодно мог поверить.

И самое неприятное было в том, что Соксон покинул посёлок и вернётся не раньше, чем через десять дней. А может и задержаться на все двадцать. Мне сейчас как никогда пригодился бы его совет, но — приходится жить с тем, что имеешь. Иначе никак.

Сборы заняли весь оставшийся день. Дел было столько, что можно было смело отказаться от ночного отдыха. Вернуть из мастерских отремонтированные элементы брони, набрать запасы мазей и бинтов у торговца, загрузить повозки провизией и поклажей, подобрать кавалей, которые отошли от последних походов и готовы были слушаться своих погонщиков. Между прочим, последнее — порой целая проблема, и немалая. Кирри в телегу не запрячь — это умные животные, выносливые, сильные и смелые. Они слушаются хозяина, могут и троих на спине нести — но попытка запрячь их в телегу приводит к немедленному бунту. Кирри в такой ситуации приходят в бешенство, в котором могут даже своего хозяина растоптать. Кавали — другие, они не любят наездников, но спокойно тащат телеги. Спокойные, выносливые — но трусливые и злопамятные. От обид, нанесённых в какой-нибудь нашей вылазке, кавали могут отходить по десятку дней. А их у нас всего-то десять — других таких же добрых и отходчивых пока не нашлось. Не брать же непроверенного каваля?

Но к ночи мы подготовку завершили. Кавали были подобраны и успокоены, бойцы экипированы, а в штабе сидели только десятники и несколько доверенных бойцов.

— Не понимаю, зачем им ставить все накопители в одном месте? — пробормотала Пятнашка, разглядывая схему, которую я выложил на стол. — Мы уже давно предупреждаем, что после третьего — нам прохода не дают.

— Будем ставить последовательно, — предложил решение Нож. — С одной стороны участка поставили два — и переместились на другой конец участка. Там ещё два. А потом три с той стороны, где уже ставили — ещё глубже. Если получится — и с другой стороны так же можно сделать.

— Шрам, чего молчишь? — спросил Хохо.

— Думаю, — честно признался я. — Смотрите, в пометках сказано, что надо на три линии вглубь уйти. Мне всё это нравится всё меньше и меньше.

— Мне кажется, это уже болезнь у тебя какая-то, — заметил Ша-арми. — Ты прямо мнительный стал…

— Хотел бы быть приветливым и весёлым, да не получается, — огрызнулся я в ответ. — Завтра как выйдем из посёлка — надо все амулеты проверить. Тщательно!

— А как будем ставить? — спросил Нож.

— Как ты сказал, только три вглубь с одной стороны — три с другой. И ещё три рядом с первой тройкой, — предложил Эр-нори. — Получится?

— Там посмотрим, — кивнул я. — Может, и получится. Главное — все амулеты проверить.

— Шрам!.. — дружный стон моих десятников заставил улыбнуться и расслабиться. Может быть, они и правы — не стоит так уж переживать. Вылазка как вылазка — были такие и раньше. И только тревога в глазах Пятнашки подсказала мне, что я не одинок в своей болезни.

Утром мы подогнали телегу к администрации, загрузили амулеты и поглотители мудрости — и выехали из посёлка на новое задание. Я оглядывался по сторонам, с удивлением подмечая, как весна медленно вытесняет зиму. Свежая листва появилась на деревьях, побеги молодой травы показались из-под сухих остатков прошлогодней. Первые крестьяне высыпали на поля, готовясь к посевной. Ещё немного — и всё вокруг зазеленеет, а совсем недалеко начнётся очередная чистка Пущи. Куда мы могли попасть, если бы удалось вовремя уйти со службы. Впрочем, мы ещё можем успеть.

Несмотря на все тревоги и опасения, жизнь продолжалась — и надо было думать, как жить дальше. Я не стал скрывать от бойцов, что в ближайший месяц наша служба в посёлке закончится — зачем? Лично, конечно, с Соксоном были знакомы немногие, но даже по моим рассказам — его мнению многие доверяли.

— Шрам! — раздался крик Ша-арми. — А может, после службы — сразу в Пущу? Приподнимемся по денежкам?

— Арми! — громко прокричал я ему. — Ты там что — мои мысли читаешь?

Ответ десятника заглушил хохот бойцов. Жизнь налаживалась, и служить нам здесь осталось двадцать дней — не больше. Мы найдём себе корабль и отправимся в Форт Ааори: прочь от земель Линга, прочь от посёлка, прочь от графа Кадли и всех его интриг.





Глава 15




Первые три поглотителя решено было ставить вдоль берега моря, на южном крае участка, который нам выделил граф. Добрались до нужного места мы уже во второй половине дня — и тянуть не стали. Чем быстрее ты выполняешь такую работу — тем меньше внимания обитателей Линга привлечёшь. Под тучи мы углубились с марша, легко установив первые два поглотителя. Первая скотья стая показалась, когда мы ставили третий, но собрать достаточно сил Земли Линга не успели. Не успело ещё зайти солнце, как мы отошли на очищенную ранее землю и сильно в отдалении от границы туч разбили лагерь.

Утром отряд двигался, проверяя поглотители на самой границе с тучами. Я был уверен, что за нами наблюдают, и собирался усыпить бдительность наблюдателей. Пускай думают, что мы выполнили свои задачи — а теперь проверяем то, что уже установлено, и уходим. К концу дня мы как раз успели дойти до северной границы участка и, отступив на пару переходов от границы туч, снова разбили лагерь. А утром, в предрассветном тумане, бегом вернулись к землям Линга и двинулись вглубь.

И снова изменённые алхимики не успели отреагировать на наше вторжение. Хотя вокруг нас после второго поглотителя вились три стаи изменённых животных — помешать нам опять не сумели. Мы отступили к посёлку, дошли до берега моря и разбили лагерь. Теперь предстояло решить, как действовать дальше: поставить один поглотитель мудрости и посчитать задачу выполненной — или пытаться поставить оставшиеся четыре.

— Считаю, что надо поставить парочку, вернуться и сказать, что больше не смогли, — настаивала Пятнашка. — Серьёзно, даже при тройной оплате такие задачи — перебор.

— Да. Вот только ни тебе, ни нам потом к графу не идти, — буркнул Ша-арми, глянув на меня. — Шрам, ты сам-то как считаешь?

— Я бы тоже один ставил, — ответил я. — Ну съездят мне по ушам, и ладно. Зато все живы-здоровы.

— А если тебе неудовольствие выскажут и в мудрое письмо занесут? — спросил Нож. — И нам заодно?


— С неудовольствием командования я как-нибудь проживу. Да и вы тоже, — ответил я. — А с оторванной головой я жить не смогу.

— Он опять мнительный, — Хохо сделал страшные глаза. — Я, конечно, про голову согласен полностью, но и нам тоже надо себя показать, чтобы потом, когда мы отсюда свалим, нас бы с распростёртыми объятиями встречали на любой работе.

— Хорошо, голосуем, — не выдержал я. — Кто за то, чтобы ставить все три поглотителя?

— Ишь ты, какие новости, — буркнул Нож, но руки не поднял. Пятнашка тоже осталась сидеть.

— Значит, трое за три поглотителя, — подвёл я итог. — Двое — против. Значит, ставим три.

— И что теперь? — не понял моего захода Эр-нори.

— А теперь, если что-то пойдёт не так, — мстительно ответил я, — не мне одному от стыда гореть.

— Подлец! Я всегда знал, что ему общение с графьями противопоказано, — Хохо осуждающе указал на меня. — Вот! Вот! Испортили нам Шрама!

На следующий день мы ждали почти до полудня, а потом быстрым броском дошли до границы туч и углубились в туман. Первый и второй поглотители отряду удалось поставить легко и непринуждённо. Нас снова пропустили, и вчерашние сомнения мне и самому уже казались плодом пробудившейся мнительности. Но к третьему накопителю хозяева Линга нас уже ждали. Первыми в атаку кинулись, как обычно, скотьи стаи, за ними — последовали первые удары мудрости. Пока против нас действовал один мудрец, мне удавалось справляться. Но не прошло и минуты, как мудрости посыпались со всех сторон, а до точки установки было ещё шагов двести.

— А-а-а-а! — закричал кто-то из бойцов. — Амулет!

У меня на груди тоже как-то непривычно сильно кольнуло. Ещё не понимая, что пошло не так, я вытащил цепочку и с удивлением уставился на угасающий кристалл. Когда мы надевали амулеты, все они казались заряженными. И тут до меня дошло, что амулеты мерцают почти весь срок действия. И только когда энергия кончается, они начинают тускнеть. Подхватив один из лежащих в телеге поглотителей, я прямо по спинам обиженно ревущих кавалей прыгнул на наступающих изменённых тварей.

— Назад! Все назад! — выкрикнул я приказ, увернувшись от когтистой лапы и активируя поглотитель. — Назад! Амулеты не были заряжены! Назад!

В лицо мне дохнуло жаром от раскаляющегося кристалла. Кто-то успел дёрнуть меня в строй, за щиты. Я не успел разглядеть, кто — твари, не обращая внимания на жар, продолжали наседать.

— Сзади! — девичий крик с повозок. — Отбейте!

— Круг! — взревел я, понимая, в какую ловушку загнал нас граф. — Круговая оборона!

Я залез на телегу и с ужасом смотрел, как на отряд волнами накатывают изменённые. А мудрость теперь лилась не на нас, а на недавно установленные поглотители. Тот, что установил я, и тот, что поставили перед ним. Нас явно пытались загнать в ту же ловушку, из которой мы вытащили бойцов посёлка. Только если тогда всё вышло без хитрых интриг, то теперь нас основательно подставили — то, что амулеты оказались практически разряженными, случайностью назвать никак было нельзя.

— Начинаем смещаться к границе! — приказал я, хватая копьё и щит. — Держать строй! Смещаемся! Разверните повозки!

Кавали начали разворачиваться, подчиняясь отчаянно тянущим за узду бойцам. Я с тревогой посмотрел на быстро чернеющий кристалл поглотителя мудрости — и успел застать момент, когда из тумана выскочил человек с топором и, вспыхнув как свечка за пару шагов до треноги, размашистым ударом сбил кристалл с конструкции. Ни крика, ни стона — охваченный пламенем изменённый лежал на земле, распространяя удушливый запах горящей плоти.

Неожиданный порыв ветра со стороны разрушенного поглотителя сбил с ног. Раздался грохот, и по нам забарабанили осколки. Кристалл, лишившись прописанных на треноге ограничений, мгновенно перешёл в форму графита и разлетелся на куски. Не обращая внимания на гул в ушах и льющуюся из носа кровь, я вытащил последний поглотитель и спрыгнул с телеги прямо на лежащих бойцов. Ещё несколько прыжков — и новый поглотитель прикрывает отряд от мудрости.

— Вста-а-ать! На прорыв! — закричал я, помогая подняться попавшемуся мне на глаза Пузу. — К границе! Бегом!

Бросая кавалей, запасы еды, большую часть медикаментов и телеги, отряд кинулся назад, к спасительной границе туч. Мы спотыкались, оступались, поддерживали друг друга и почти добрались. Перед самой границей действия следующего поглотителя, установленного ранее, изменённые бросили все силы на то, чтобы нас удержать. Они даже не тронули несчастных кавалей, которые неторопливо протрусили мимо схватки, увозя телеги. Но даже в окружении наш отряд продолжал двигаться. И, что удивительно, не было пока ни у кого серьёзных ран, хоть и били нас в полную силу. Мой щит уже превратился в огрызок самого себя. Снова порывы ветра — сначала в одну сторону, затем — в другую. И грохот! Нас снова валит с ног, мы поднимаемся, добиваем не успевших вскочить тварей, идём, шатаясь к спасительной границе…

Мигнуло.

Когда я снова смог видеть, то стоял уже на берегу реки. Возможно, это была Аирена, а может быть, вообще какая-нибудь выдуманная больным воображением алхимика река. Здесь по берегам рос густой отвратительный в своей чуждости лес. Мясистые стебли пульсирующих в унисон стволов, фиолетовые цветы, источающие мускусный запах. Люди, понуро сидящие на берегу с лесками. Вот один подсёк и потянул леску, вытаскивая добычу из воды. Добыча даже близко не похожа на рыбу — какой-то извивающийся жёлтый слизняк. Но человек радуется — добыча ему явно понравилась.

«Мне нужно к своим! Нужно найти своих! — подумал я, оглядываясь. — Как?».

Внимательно отыскивая подсказки в голове и вокруг себя, я пытался найти выход. И с отчаянием понимал, что всё может быть не так просто. Что, возможно, все теории неверны — и нет никаких правил, есть только воля хозяев этого места. Я попытался сделать шаг — и не смог.

«Разве я разрешал тебе шевелиться, слизняк?» — голос звучит прямо в моей голове.

Я снова пытаюсь пошевелить рукой или ногой. Как они могут приказывать мне? Я не отдавался в их власть, не приносил клятв. Они не могут мной управлять!

«Я же сказал — не дёргайся! Придут мои слуги, и мы с тобой поговорим!».

Вот эта часть про слуг мне особенно не понравилась. Я снова попытался оглядеться, но не смог на этот раз даже повернуть голову.

«Знаешь, слизняк, а ты — наглец! Я же сказал тебе — замри!».

— Пошёл ты знаешь куда? — ответил я, с трудом разлепляя губы.

Получилось не очень, но алхимик посыл расслышал и засмеялся.

«А ты забавный. Я ещё пока не придумал, что с тобой делать. Подожду указаний верховного. Но если он разрешит, я, пожалуй, заставлю тебя жрать сельских детей. Ты же любишь детей? А когда ты не сможешь ходить под собственным весом — отдам тебя селянам на съедение. Они когда обижаются на еду — такие изобретательные. Думаю, месяц тебя кушать будут. Как деликатес!».

— У вас всегда так однобоко? Скармливать людям людей, потом сытых людоедов — обиженным родственникам? Какие же вы убогие и ограниченные существа….

«Да ты меня разозлить пытаешься, букашка? Хо-хо-хо! Забавно. А ну-ка, сними штаны!».

У меня чуть волосы на голове не зашевелились, когда мои руки сами собой потянулись к поясу.

«Сейчас я тебя заставлю самому себе отрезать язык…. А ну да, это же не язык — это другое. Ну сначала — это, а потом язык».

Шутки в этом стиле мне тоже не нравились. Но то, что делали мои руки, мне не нравилось вдвойне. От отчаяния я закусил до боли губу, но не помогло. И только когда на язык хлынула солёная кровь, я неожиданно почувствовал, что могу замедлить движение рук.