Итальянский беглец

Я посмотрела в сторону административного корпуса, на который указал Дерюжников. Павел стоял у входа и, заметив нашу группу, неспешно двинулся к нам.

— Пригодился бронежилет? — негромко спросил меня Ступин, заметив дырку в районе плеча на моем плаще, который я вновь накинула на плечи.

— Да, — кивнула я. — Спасибо Роману Игнатьевичу. И вам.

— Давайте помогу вам избавиться от доспехов.

Это было своевременное предложение. Я с облегчением сняла бронежилет и вернула Ступину.

— Как жена? — Дерюжников сурово смотрел на подошедшего к нам Павла.

— Лучше, — отозвался тот. — Пришла в себя, ей поставили капельницу. Сейчас она спит.

По лицу Дерюжникова было видно, что он хотел бы много чего сказать о поведении Павла во время штурма, печатного и не очень. Но тут Павел, обняв меня, уткнулся лбом мне в плечо. Я тоже обняла его одной рукой и успокаивающе похлопала по спине. Мы обменялись взглядами с Дерюжниковым, и тот едва заметно махнул рукой. Сейчас Павлу было явно не до нотаций.

— Кстати, вот ваша медаль, — спохватилась я, пытаясь вернуть Дерюжникову футляр.

— Ну уж нет, — открестился тот. — Такой раритет мне теперь ни к чему. Пусть останется Павлу на память. Об отдыхе в «Заморье».

Последняя фраза прозвучала довольно едко.

— Мне он тоже не нужен, — мрачно отозвался Павел. — Выброшу его где-нибудь по пути домой. Кстати, — обратился он к Дерюжникову, — деньги я тебе перечислю.

— Решим, — отмахнулся Дерюжников.

— Ну, раз он вам обоим не нужен, — заявила я, решительно забирая футляр, — пусть пока действительно побудет у меня. Есть кое-какая идея…





Глава 9




— Да я был абсолютно уверен, что покупатель и есть тот самый… Ну, ты понял! — Павел горячился, пытаясь убедить Дерюжникова, а возможно, и самого себя, что принял его за шантажиста. — Если бы я мог только предположить, что этот урод где-то поблизости, я ни за что не отпустил бы ее одну!

— Ну, теперь все закончилось, — сухо ответил Дерюжников и посмотрел на меня. — Да, ребята, тут вы оба жестоко ошиблись, приняв меня за него.

— Пойду узнаю, как там Габриэлла, — я решила дать мужчинам возможность пообщаться без свидетелей. Им наверняка было что обсудить. К тому же мне действительно хотелось повидать Габриэллу и убедиться, что ей в самом деле уже лучше. Или хотя бы побеседовать с врачом. Габриэлла вызывала у меня искреннюю симпатию, несмотря на все хлопоты, которые она успела мне доставить. Я испытывала к ней почти что родственные чувства, совсем как к своей тете Миле. Хотя в данном случае роль тети подошла бы скорее мне самой. Заботливой, умудренной жизненным опытом тетушки.

Врачебное отделение располагалось на первом этаже административного корпуса. Подходя к нему, я увидела несколько человек из обслуживающего персонала. Среди них выделялась дородная фигура администратора Ларисы Деевой. Я зашагала к ней, полная решимости высказать все, что думаю о ее манере выполнять свои прямые обязанности. Заметив меня, Деева замерла с расширившимися от испуга глазами. Цвет ее лица сейчас напоминал меловой раствор.

— Вам предстоит объяснить спецслужбам, почему на территории вверенного вам объекта не была должным образом обеспечена безопасность отдыхающих, — жестко отчеканила я. — Кроме того, я непременно свяжусь с супругами Фабрис, чтобы убедить их подать иск. И сама выступлю на их стороне в качестве свидетеля.

На лице Деевой появилось такое выражение, словно она вот-вот бросится передо мной на колени. Я резко отвернулась и направилась к дверям корпуса.

— Отыгралась на несчастной тетке? — раздался позади меня знакомый голос, и в следующее мгновение я оказалась в объятиях Романа Игнатьевича. — Молодец, Женечка, горжусь тобой! — Полковник одобрительно смотрел на меня с отеческой улыбкой. — Виртуозно все проделала. К тому же теперь ты герой!

Я с улыбкой возразила:

— Без вас я ничего не смогла бы, Роман Игнатьевич. Спасибо вам. Вы спасли нас всех.

Полковник лишь хмыкнул в ответ на мои пылкие излияния.

— Ну, я-то под пули не лез. А Агафонова твоего убить мало, чуть не погубил девчонку… Да и тебя.

— Не ругайте его, Роман Игнатьевич! — совсем уж по-детски взмолилась я. — Ему и так несладко.

— Да знаю, — заверил меня полковник. — Это я от нервов. Видишь, специально примчался, хотел убедиться, что ты цела.

Я была по-настоящему тронута. Мало кто проявлял ко мне такую заботу. Разве что тетя Мила, хотя и на свой лад.

— А на Ларису ты зря взъелась, — укоризненно покачал головой Роман Игнатьевич. — Ее вины в этом нет, и с обеспечением безопасности здесь все в порядке, я тебе уже говорил.

— Но… — начала было я.

— Обстоятельства непреодолимой силы, — веско перебил меня Роман Игнатьевич. — Тут уж ничего не поделаешь.

Я понимала, что во многом он прав, но в силу своей некоторой стервозности не могла отказать себе в удовольствии немного подразнить управляющую. Зачем она мне лгала и изворачивалась во время первой нашей беседы?

— Знаешь, — произнес полковник, немного печально глядя на меня, — раз уж я приехал, давайте поставим точку в этой истории. Я говорю о Павле. Или о господине Контадино, если угодно.


Я вопросительно посмотрела на Романа Игнатьевича.

— Где-нибудь через часок соберемся у меня в номере и все как следует обсудим, — предложил он. — Дерюжников тоже подойдет. Отличный парень, между прочим, — при этих словах Роман Игнатьевич с хитрой улыбкой глянул на меня.

Я понимала, к чему это было сказано, но сделала невинное лицо. Не иначе, вирус тети Милы, мечтающей выдать меня замуж за хорошего надежного человека. А в том, что Дерюжников действительно отличный парень, я и сама убедилась. Но для себя уже все решила. Ни к чему портить жизнь замечательному человеку.

Габриэлла дремала в просторной одноместной палате. Когда я вошла, медсестра как раз осторожно отсоединяла систему. Она действовала очень аккуратно, но Габриэлла все же проснулась. Когда девушка заметила меня, ее лицо осветилось радостной улыбкой.

— Евгения! Как я рада, — ее голос был еще немного слаб, но тон был бодрый.

Медсестра, выходя из палаты со штативом капельницы, негромко сказала мне:

— Только ненадолго.

Я кивнула, и, подойдя к кровати, придвинула стул.

— Теперь уже все хорошо, — заявила девушка, отвечая на мой вопрос о самочувствии. — Но мне сказали, что надо побыть в палате до утра, а здесь так скучно!

Мало ей сегодняшних приключений, уже успела заскучать!

— Я могу принести тебе ноутбук, — предложила я. — Сможешь смотреть фильмы. И журналы заодно.

Я и не заметила, как перешла с Габриэллой на «ты», но после того, что мы вместе пережили, «выкать» было бы нелепо.

— Спасибо, Евгения, — с чувством произнесла Габриэлла, и я поняла, что это относится не только к обещанному ноутбуку. — Ты спасла жизнь и мне, и Нико. Я знаю, мне рассказали.

— Теперь все уже позади, — отозвалась я. Что-то меня насторожило в ее внимательном взгляде.

— Я ведь с самого начала так и думала, что ты не секретарь, ты телохранитель. Нико тогда не шутил.

Я ошеломленно молчала, не зная, что сказать. Но тут Габриэлла озадачила меня еще больше.

— И я слышала, как ты называешь его не Нико, а Па… — она запнулась. — Па-о-ло, — произнесла она нараспев. Это его настоящее имя?

Поскольку я молчала, Габриэлла закончила свою мысль:

— Но так тоже красиво. Вот только как мне его лучше называть — Нико или Паоло?

— Зови лучше Нико, — искренне ответила я. — Ему это больше понравится, не зря же он так решил.

Тут дверь распахнулась, и на пороге появился тот, кто решил, что ему лучше зваться Нико. По его лицу я не могла понять, многое ли из сказанного ему удалось услышать.

— А вот и ты, дорогой, — Габриэлла поприветствовала мужа как ни в чем не бывало. — Я как раз говорила Евгении, что, если бы не она, мы сейчас оба были бы на небесах.

— Ну, я-то вряд ли, — чуть слышно пробормотал Павел. Он подошел к кровати и ласково погладил жену по голове.

— Евгения, я просто еще немного не в себе, вот и несу всякую чушь, — глубокие черные глаза Габриэллы внимательно смотрели мне прямо в лицо. — Но я даже выразить не могу, как я тебе благодарна. Если у меня когда-нибудь родится дочь, я назову ее Евгенией.

Павел с нежностью посмотрел на жену. Решив, что я здесь лишняя, я тихонько вышла из палаты, оставив супругов наедине.



— Как же ты, майор, допустил, чтобы этот коммерсант вылез на крышу? — Полковник неодобрительно покачала головой, указывая на Павла. — Да еще в самый разгар переговоров с преступником? Жизнь заложницы поставил под угрозу, всю операцию чуть не сорвал…

— Роман Игнатьевич, это полностью моя вина, ребята ни при чем, — вмешался Павел. Полковник наградил его тяжелым взглядом, но Павел продолжал: — Я только выглянул из люка, хотел убедиться, что с женой все в порядке. А как увидел ее лежащей на краше, как перемкнуло что-то…

— «Перемкнуло», — передразнил полковник. — Радуйся, что все обошлось! Благодаря Жене. Ну, и нашим ребятам, конечно.

— И ты молодец, Виталий, — обратился Роман Игнатьевич к Дерюжникову, также находившемуся в просторной гостиной номера, где все мы собрались для подведения итогов. — Быстро и четко, без суеты и лишних слов.

Дерюжников лишь молча улыбнулся.

— Ну, будем считать, что дело окончено, — заключил полковник, положив обе ладони на стол. — С некоторыми шероховатостями, конечно, — тут он опять метнул гневный взгляд на Павла.

— Все обошлось, и международного скандала не будет. Из иностранцев здесь останавливались лишь бельгийцы, супружеская пара. Но они уехали еще до того, как все это началось. Ах да, еще вы — сеньор Контадино с супругой. Не хотите ли предъявить иск отелю о ненадлежащем соблюдении мер безопасности?

Последняя ядовитая реплика относилась к Павлу. Тот вместо ответа глубоко вздохнул и опустил голову.

— То-то! — укоризненно произнес полковник.

— А как насчет прессы? — вырвалось у меня.

— С прессой все улажено, — вступил в разговор Дерюжников. — Наши службы сделали заявление, что проводились внеплановые учения по эвакуации. Легенда — освобождение заложников с высотного здания. То же подтвердила журналистам администрация отеля, а заодно и его владельцы. И такое же объяснение было дано отдыхающим.

— И они поверили? — удивилась я.