Янтарь на снегу

Между тем Лукреция порхала вокруг своего вертепа, вещая о том, какие мастера выпиливали и украшали этот ящик. А кукол, несомненно, одела сама юная леди, предварительно исколов свои нежные пальчики при пошиве одежды? Ага!

— И, заметьте, мой государь, никто мне не помогал в этом нелегком деле.

«Да ладно! Тянула эту бандуру до замка на собственном горбу? По пути хоть представления не давала?»

О да! В рукоделии она сильна, если не завирается, как сивая лошадка. Куклы были и правда изумительными, куда там угловатым фигуркам старика Бурсака до плавных изгибов и будто бы живых лиц. Надеюсь, что их-то Лукреция сама не вырезала, а то меня, чего доброго, задушит жаба, а на пару с корсетом у нее это может здорово получиться.

— Я хотела все сделать сама, — воодушевленно продолжала девушка. — Впервые за всю свою жизнь я почувствовала потребность сделать что-то своими руками. И… это было чудесно.

— Не знаю, как выразить свое восхищение вашими талантами, леди Дардас! — Король самозабвенно улыбался и кланялся. Хоть бы с помоста не навернулся, а то из вертепа ноги будут торчать, неудобно при подданных.

— Ну что вы, ваше величество. — Лукреция кокетливо опустила ресницы. — У меня еще не все.

— О! Я весь в нетерпении.

И я, между прочим, тоже! Подумайте о других, кто честно отстоял в очереди!

Но щадить меня, разумеется, никто не собирался, а от нехватки воздуха стали лезть в голову всякие неразумные мысли — к примеру, что Лукреция с Реккой сговорились, дабы извести меня сиротинушку.

Ну уж нет! Я не поддамся всякой дури. Выгнать эти мысли из своей головы! Пора начинать рассуждать здраво — кто я, а кто Лукреция! В конце концов, мне наплевать, станет она королевой или канцлерихой…

Нет, вот на канцлериху было отчего-то не наплевать. Это все нехватка воздуха сказывается. Точно!

— Артисты при моем содействии и поддержке написали пьесу, — самодовольно заявила девушка, как будто помогла собственноручно построить храм богу Дейвасу.

А у меня возникло недоброе предчувствие.

Только не надо сейчас никаких постановок! У меня вот-вот ребра треснут! Мне хватит пяти минут, чтобы швырнуть королю подарок и сбежать под шумок. Без меня разберутся, а мне бы переодеться.

— Лукреция, вы безмерно талантливы! — тем временем восхищался наш государь. Еще бы захлопал в ладоши для пущего эффекта, глядишь, и Лукреция под королевские аплодисменты убралась бы восвояси.

Но нет, дева была настроена решительно, а вот все остальные гости не особо. Это было заметно даже по кислой физиономии лорда Дардаса: такого рвения от своего чада не ожидал даже он.

— Моя пьеса называется «Загубленный цветок».

От названия сего шедевра лица всех гостей скисли, отчего-то даже Легарт напрягся. А король, видимо, сообразил, что дело принимает весьма неоднозначный оборот, и пошел на отступную:

— Моя прекрасная леди Дардас, может быть, мы с гостями насладимся вашей пьесой в следующий раз?

Где же вы раньше были, ваше величество? Когда сия леди только заговорила о своих увлечениях? Ясное дело, что Лукреция захотела пустить свои творения в дело. Вон как старается.

— Судя по названию, — стал выкручиваться Витгерд, — цветок в вашей истории погибнет, а сегодня такой удивительный вечер, хотелось бы, чтобы все остались живы.

В глазах короля кроме надежды загорелась мольба, но, увы, его не услышали.

Тут я понимала Лукрецию — исколола пальцы в кровь, не одну ночь провела в творческих самоистязаниях только для того, чтобы показать все это! Конечно же такие муки не должны пропасть даром. Надо, чтобы все прониклись ее рвением.

— Мой государь, — снова захлопала глазами Лукреция. — Я обещаю, что это не займет слишком много времени. Пьеса длится несколько минут. Вы останетесь довольны.

Чуяло мое сердце, что минутами здесь не обойдется. Пьеска наверняка заняла несколько томов — и все сплошные страдания героев, ввиду неудовлетворенных аппетитов автора. Оно и понятно, но за что мы должны страдать?

Наверное, неладное почувствовал и Витгерд, он стал тактично упрашивать девушку перенести показ сего шедевра на другой день. Лорд Дардас тоже заволновался, Легарт слегка напрягся, и только Вардас стоял как каменное изваяние, ничем не выдавая своих эмоций. Потом дозволяюще махнул рукой.

Сложно находиться в неведении, но, может, и хорошо, потому что я не была в курсе всей истории двадцатипятилетней давности, даже милая беседа с тетушкой Региной полностью не пролила на нее свет. Тем более что меня тогда больше всего интересовало имя моего отца.

Но пьеса несравненной Лукреции повергла меня в задумчивость и даже дала ответ на мой вопрос.

Правда, весьма своеобразно.

Представление было организовано в вертепе с теми самыми куклами, которых так самозабвенно обшивала юная леди Дардас.

Я не сразу поняла, что одна из кукол была одета в зеленое платье и имела рыжие кудри, чем отдаленно напоминала меня… или Инге. Неудобство моего нынешнего наряда весьма сказывалось на расторопности мыслей в голове. Когда же до меня дошло, что за представление разворачивается перед гостями, мои руки похолодели, внутри все оборвалось, меня чуть не подвели ноги, так что пришлось снова облокотиться на кузена. Леди Катрисс, узревшая наконец мои страдания, сунула мне под нос какой-то вонючий пузырек со словами:

— Потерпи, девочка, скоро этот фарс закончится.

— Эта девчонка сильно перегнула палку, — тихо возмутилась леди Габриэле. — На месте Дардаса я устроила бы ей восхитительную порку. Совсем от рук отбилась… Кукол она обшила… в наше время юные леди вышивали гобелены, но только в начале, остальное доделывали служанки. Негоже знатной даме выходить в свет с шершавыми пальцами.

— Дело не в том, приложила ли она к этому хоть один мизинец, — справедливо заметил Легарт. — Важно, что нам тут показывают. И еще назревает вопрос: кто ей эту идею подкинул — сама бы она не додумалась.

Вот-вот, не додумалась бы, но батюшка ее ко всему этому отношения не имел. Застыл с лицом мертвеца — знал, что шалость дочки выйдет ему боком.

Но все это уже было не столь важно, потому что мое внимание захватило действо, где куклы заняли место живых людей и приоткрыли завесу над далекими временами, когда дворец был наполнен шумом рыцарских турниров…


Куклы выполнили уготованную им роль блестяще.

Присутствующие подались ближе к вертепу, чтобы внимательно следить за происходящим на маленькой сцене. Возникла мысль: а не пригласить ли в столицу Бурсака на праздник Возрождения? Только старый ящик ему подправить да кукол приукрасить, глядишь, и заработал бы странник своими сказками на тихую старость.

Тем временем перед зрителями развернулась драма о юном принце и трех влюбленных в него девушках. По сюжету на одной его заставляли жениться, второй он сам был одержим, а третья тихо любила безумного принца и ждала, когда придет ее время.

Сначала я не понимала происходящего, но, заметив сочувствующие, ехидные и подозрительные взгляды, поняла, что история имеет ко мне некое отношение.

Легарт сжал мою руку и тихо произнес:

— Может, выйдем на свежий воздух?

— Конечно! — с энтузиазмом поддержала его идею леди Катрисс. — Девочка бледная, как полотно.

Удивительно, что она заметила это только сейчас. Но вывести себя я не дала.

— Ну уж нет! — Этого зрелища им меня не лишить. — Я досмотрю до конца.

А дальше в спектакле назревала целая драма. Все девушки отправились к предсказателю, много лет жившему в королевском замке, и каждой он предсказал судьбу. Первой деве — корону без головы, второй — голову без короны, а третьей — вечное одиночество.

О да! Лукреция добилась полного успеха. Впервые шумный зал, заполненный людьми, погрузился в звенящую тишину. Казалось, гости перестали дышать. Даже эльфы… Боги! Я только сейчас рассмотрела их серебристые мантии в толпе у самого входа. Даже они с интересом наблюдали за происходящим.

В итоге все закончилось действительно печально. Первая девушка, обманутая ожиданиями, в отчаянии сошла с ума, вторая, подарив коварному принцу наследника, умерла от горя, так и не став королевой, а третья, получив доступ к принцу, сделалась его любовницей, но, отвергнутая всеми, осталась одинокой. Кто именно из них троих олицетворял растоптанный цветок, было не совсем понятно, но, скорее всего, этим цветком была первая дева.

А еще, как я поняла из сюжета, — имена в истории были предусмотрительно изменены — коварным принцем был Удвиг, первая дева — это печально известная Риджите Дардас, вторая, понятное дело, — Герда Вардас, а третья… Третья дева являлась моей матерью.

Хорошо, что в животе было пусто, иначе меня позорно вырвало бы прямо перед всеми. В мою сторону с огромным интересом смотрела добрая сотня пар глаз. Не было никого, кто не глядел бы с легко читаемым намеком на лице.

А мне хотелось кричать: «Нет! Неправда! Моя мама была не такая! Это ложь! И я не дочь короля Удвига!» Ведь Рената говорила, что моим отцом был другой человек! Но она мертва, а ее слова отчего-то никто не мог подтвердить, сколько я ни спрашивала, все почти не помнили, что произошло в то время.

Я поглядела на короля. Витгерд смотрел в мою сторону, бледный и потрясенный. Ноги сами двинулись к трону, я даже не заметила, как легко выпустила руку Легарта, без которой до этого не могла обходиться. В сторону Вардаса боялась даже смотреть. Чего боялась? Презрение в его глазах было бы невыносимо, тогда уж точно не смогу сделать то, что сейчас делало за меня мое тело.

— Ваше величество! — склонилась в реверансе настолько, насколько смогла. Все равно, сколько ни старайся, постановка Лукреции окончательно уничтожила мою репутацию. Теперь все пребывают в полной уверенности, что моя мать была падшей женщиной. Ну а я и так бастард, а сейчас всем стало известно, чей именно. — Я думаю, что мой выход не имеет смысла, но все же у меня тоже есть подарок.

— Что вы, леди Гинтаре. — Голос у Витгерда был твердым, в отличие от его мрачного лица. — Правила для всех одинаковы. Я буду счастлив видеть ваш подарок в этой коллекции.

«Это вряд ли», — чуть было не промямлила я.

— Мой подарок очень прост и достался мне от… моей мамы. Она оставила мне старую книгу сказок, которую очень любила.

Наверное, это прозвучало жалко, потому что в синих глазах короля отразилось сочувствие.

Нет, король Удвиг однозначно не был моим отцом. Синий цвет глаз достался Витгерду от него, потому что у Герды Вардас, судя по брату, глаза были черными. У Инге глаза были зелеными, мне же достались желтые. Слишком редкий цвет, чтобы легко судить об отцовстве. Но целью Лукреции было не сообщить мне радостную новость, а указать, кем я являюсь.

Никем.

Бастардом.

Позором.

Но не невестой короля, хоть и он тоже незаконнорожденный. Витгерд являлся королем, а я нет, хоть и происходила из знатного Дома. Правда, не представляю, как Лукреция будет убирать с дороги других конкуренток. Надеюсь, я этого не увижу.

— Потом, когда мама умерла, — продолжила я историю своего подарка, которая была совершенно никому не интересна, но говорить что-то требовалось, — эта книга осталась со мной, но, увы, сгорела в Сунагере. А в обители девушки помогли мне восстановить большинство историй из «Сказок Энике». Вместе мы… украсили книгу… но это уже не столь важно. Просто я хотела сказать, что в этом труде рассказана история нашего мира, который мы должны оберегать. Ваше величество, мама говорила, что в этих сказках правды больше, чем в словах самого благородного лорда из самого благородного Дома. Примите этот скромный дар не только от меня, но и от всех подопечных Обители Пречистой Живы.

— Леди Гинтаре, вы не правы, — произнес Витгерд и сам подошел ко мне. — Я очень люблю сказки. И верите вы или нет, но сегодня вы подарили мне единственный в мире экземпляр сказок нашего света. Это бесценный дар, собранный человеческими усилиями. Я вам очень благодарен.

— Спасибо, ваше величество. — Я вложила ему в руки книгу и присела в реверансе. — Вы очень добры.

С этими словами развернулась и направилась к выходу.

Только бы никто не стал меня задерживать! Еще чуть-чуть, и я правда упаду от слабости.

Этот день заканчивался не слишком удачно.

К счастью, я умудрилась не пялиться на канцлера. Не знаю, что бы увидела в его глазах, однако сие неведение было для меня полезно. Свет померк к моменту, когда я добралась к выходу из зала, но сознание, к счастью, не потеряла.

Не привыкла я падать в обмороки.





ГЛАВА 16