Янтарь на снегу

— Можно сказать и так. — Легарт накрыл мои ладони своими. Ладони у него были, как ни странно, теплые, или это мои — холодные, не понять. — Но, в любом случае, эльфы стали действовать довольно настойчиво. Тристану не оставили выбора.

Выбора? Странно все это. Вспомнилась сцена, которую мы подглядели из буфета. Молодой король явно о своих чувствах не врал. Тристан выглядел глупо и нелепо — только любящий человек может не стесняться этого. И вдруг в памяти всплыл образ ивелесского короля во время турнира — воин, смелый и сильный. Нет. Определенно, он любил северную принцессу и… знал, что быть им вместе не суждено.

— И какой выход придумал ивелесский король? — с трудом проговаривая каждое слово, спросила я, догадываясь об ответе. Но так важно было услышать правду — долгожданную, горькую, но правду.

Легарт погладил меня по голове, прямо как в детстве, отчего сделалось еще горше. Он улыбался, но улыбка была вымученной, выстраданной.

— Не думаю, что решение всем им далось легко, но они, насколько мне известно, отменили договоренность с эльфами. Те пересмотрели свои позиции — никто в человеческом мире не желает видеть королевой иномирянку. Но отступать от задуманного они тоже не желают, вот и решено было отправить в Анорион человеческую девушку.

Мне сделалось совсем дурно.

— Только не говори мне, что это я… — Голос осип, я говорила шепотом.

— Эмбро Сарф не последний человек в королевстве, — продолжал говорить кузен обыденным тоном, что безумно злило. — К тому же у него есть дочь.

— Незаконнорожденная, — напомнила я.

— Это не меняет дела. Анориону нужна человеческая кровь, желательно, высокородная, а ты хоть и родилась, как считается, вне брака, все-таки с обеих сторон имеешь хорошую родословную.

— Как считается?! Ведь союз не был заключен…

Еще одного удара я не переживу.

— Видишь ли, — кузен опять отвел взгляд. — Дед не любил говорить об этом. Но, скорее всего, брак аннулировали.

— Что?! Как?! Как он посмел…

Я вскочила, но кузен меня удержал, несмотря на то, что я пыталась вырваться. Однако потрясение было слишком велико, а Легарт, несмотря на ранение, слишком силен.

— Кто мог знать, что Инге уже беременна… Гинта, послушай, все это ужасно неприятно, я понимаю. Но Сарф — темная лошадка. Все, что о нем известно — то, что он и правда брат покойной королевы Ивелесса. Его род обедневший, почти прерванный. Там ходит много слухов, но ни один не подтвержден. Деду тогда казалось, что он поступает правильно — спасает дочь от беды, а в итоге навлек на нее новую… а еще…

Напускная будничность исчезла. Слова тяжело давались кузену, как свинцовые печати с кровавыми следами на смертельных приговорах, а я наконец перестала вырываться.

— Тогда, по наводке деда, Удвиг выслал Сарфа из королевства. Он сделал это неохотно, после чего погиб. Заговор. Тень пала на нашего деда, но он до последнего оставался верен маленькому Витгерду. Кто знает, что бы сделали с мальчишкой, если бы не дед.

Только сейчас обнаружила, что по щекам льются слезы, а Легарт обнимает меня, как маленькую.

Я так любила деда, а он своими руками разрушил счастье своей дочери. Сознательно. Сколько раз он пожалел о том, что так поступил? И жалел ли вообще? Воспоминания детства могли исказиться — эта вина во взгляде старика, сожаление…

Нет! Злость не приходила, а обижаться было уже поздно.

— Легарт, только скажи правду, — произнесла, не глядя на брата. Его руки на моих плечах напряглись. — Кому ты меня обещал?

— Переговоры начались после смотра, — спокойно произнес кузен. — Все девушки вызвали интерес, и ни одна не осталась незамеченной.

На языке вертелся вопрос: просил ли он руки дочери лорда Сковитаса для себя или Иоланты Тапреш для Яргина? Но его взгляд — виноватый и немного затравленный — вышиб все мысли из головы. Не просил конечно же — чистая кровь дороже любви, да и леди Катрисс костьми ляжет, а не допустит невестки-полукровки в Доме. Хватит ей и того, что пришлось возиться с племянницей-бастардкой.

Леди Катрисс… постоянно напоминающая мне о том, что я леди…

— Кому ты меня обещал?! — Вместо слов вырвался жалкий всхлип, а руки ухватились за полы дознавательского сюртука.

— О тебе ведет переговоры лорд… Дардас…

И как я сразу не догадалась? Его интерес. Подарки, когда я отлеживалась после нападения гильтинийцев. Но тогда многие присылали подарки. Мне казалось — вежливость, простая формальность. Презрение в глазах Лукреции. Конечно же она на меня смотрела, как на будущую мачеху, подстилку для отца и содержанку в родовом замке.

Виго Дардас — самый богатый человек государства, вдовец, не имел наследника, страстно желаемого сына. Молодая девица, пусть и сомнительного происхождения, могла справиться с этой задачей, тем более целительница. Нет, он меня не покупал. Разве можно купить меня у Легарта? Конечно же нет. С кузеном не так просто сторговаться. А вот условие выдвинуть можно. Благодаря этому условию раскрыли сегодняшний заговор и предотвратили переворот. По планам мятежников все должно было происходить по-другому, но их сдали. Сдал тот, кому был невыгоден мятеж.

Виго Дардас. Хранитель многих секретов как высших сановных чинов, так и не очень. Зачем я ему? С его деньгами он мог легко заполучить хоть особу королевской крови. Я-то здесь при чем? Неужели неудовлетворенная страсть к моей матери, как родовое проклятие, перешла на меня? Неудивительно, что вайдил Фьерн так активно свидетельствовал в пользу лорда Сарфа. Он был осведомлен о планах сильных мира сего.

Знал ли Майло? Знал. Как же иначе? И все равно говорил о любви, манил пустыми надеждами, ведя на заклание.

Я вышла из душного шатра, раскаленного угольными жаровнями, и подставила разгоряченное лицо под первые падающие с небес снежинки. В этом году снег пошел рано — признак суровой зимы. Это, наверное, неспроста.

Вдохнула побольше воздуха в легкие. На всех и все — плевать! Пусть живут своими иллюзиями и бледными фантазиями. У меня есть дела поважнее.

Битых полчаса я не могла разыскать Людю. Нигде. От напряжения даже спина взмокла, несмотря на холодную погоду. Меж шатров и разбросанных где попало столов сновали многочисленная знать и прислуга. Лица, лица — и ни одного знакомого…

Где Людвика?!

В душе поднялось сильное беспокойство. Зачем я ее оставила? Только бы с ней все было хорошо! Только бы все…

— Кого-то потеряли, леди Гинтаре? — раздалось почти рядом. Голос знакомый, только я не успела обернуться к говорившему — меня накрыла темнота…






ГЛАВА 22




Я с трудом открыла глаза. Прямо на меня летела стая белых мотыльков. Зажмурилась и почувствовала легкое касание к своему лицу. Это падал снег. Понимание пришло запоздало, словно через пелену тумана. В голове гудело, но как-то неправильно. Боли не было, казалось, что кто-то ковыряется в ней гусиным пером — неприятное ощущение.

— Вы пришли в себя, леди Гинтаре, — раздалось рядом со мной. — Можете не притворяться, я все равно вижу вас насквозь.

— Плохо, что видите, — буркнула я. — Значит, не на чем внутри меня взгляду задержаться, да и содержанием желудка не похвастаешься — он пуст с самого утра.

— Шутить изволите, леди Гинтаре, впрочем, как всегда, когда вы оказываетесь в опасности.

Перед глазами качнулись огненно-рыжие лохмы. Неужели все так просто и передо мной хозяин того самого злополучного кинжала со змеистым лезвием? Мастер метания кинжалов, как же…

Я лежала прямо на снегу, пусть и была в плаще, но дела это не меняло. Пока полностью не пришла в себя — это не особо беспокоило, а теперь, когда реальность обрушилась на меня, как ушат холодной воды, на стылой земле стало неуютно и зябко.

— Но сейчас, — продолжал мой похититель, — шутки кончились. Вы должны осознать, что теперь для вас вообще все кончено, и никто на помощь не явится.

— Не пугайте меня, дознаватель Рутарс, я уже много раз пуганая.

Руки у меня оказались связаны и ноги, на всякий случай, тоже. Видимо, Рутарс боялся, что улизну.

— Можно узнать о ваших сакральных планах? — спросила, не надеясь на удачу. — А то неуютно, знаете ли, сидеть в сугробе и не знать, что будет дальше. К примеру, куда вы подевали Людвику — мою камеристку?

— Всему свое время, леди Гинтаре! — усмехнулся Рутарс, да так гаденько, что я чуть не плюнула прямо ему в лицо. Но он вызывал такое отвращение, что даже плевать в него было неприятно. — С вашей подругой ничего не случилось. Пока.

Он посмотрел на меня весьма многозначительно, с издевкой.

— Если бы вы ее не оставили одну, бедная девочка не заблудилась бы и не увидела то, чего видеть не должна была.

— Бросьте нести чушь, Рутарс! — воскликнула я, задетая его мерзким сарказмом. — Людя не такая дура, чтобы заблудиться, тем более среди огромной толпы. Зачем она вам?!

— Мне она ни к чему, — пожал плечами бывший дознаватель. — А вот последователям Гильтине она очень даже важна, как, впрочем, и вы.

Стало совсем холодно, меня знобило. Плащ намок от влажного снега. Все это было неприятно, особенно неизвестность, ожидающая впереди.

— Ладно, гильтинийцы — фанатики, а вам это все для чего? — Я решила, что лучше уж говорить, чем молчать. — Вы ведь ни разу не последователь богини смерти.

— Откуда вам знать? — Дознаватель рявкнул так, что я подпрыгнула.

— Вы не фанатик, Рутарс! — При этих словах мой пленитель перестал гадко скалиться. — Всех, кого берут в дознаватели, тщательно проверяют, не так ли? Не всегда играет роль происхождение, Браггитасы стоят во главе службы дознания не по праву рождения, а по призванию.

— Какая ирония! — развел руками Рутарс. — Среди стойких и верных делу Браггитасов нашлась хоть одна ярая поклонница светлых сил.

— Это не фанатизм. Долгое время обитель Пречистой была моим домом.

— Которого теперь нет!

Слова, как хлыст, ударили по лицу.

Нет. Обитель отстраивали заново, это я точно знала. Да и вряд ли наставник оставил бы послушниц на произвол судьбы и без должной защиты. Но, как прежде, уже не будет. Страх. Теперь в сердцах людей жил страх, а это сильное оружие.

— Неужели деньги решили все? — продолжила я разговор.

— Деньги вообще способны на многое, уважаемая леди Гинтаре! — Снова усмешка, только на этот раз за ней проскользнули горечь и стыд. И если сначала игра ему давалась легко, то теперь в броне безразличия была проделана брешь.

— Это не деньги толкнули вас на подлость, так по…

— Замолчите! — Рутарс мгновенно оказался передо мной, схватил меня за подбородок, внимательно посмотрел в глаза. — Вы ничего не знаете обо мне! Мне предложили много, слишком много! Сложно отказаться, когда дают столько.

— Все равно она не станет вашей женой!

Меня отшвырнули, словно ненужную вещь, даже шея заболела.

— Вы… ничего не понимаете!

— Отчего же? — прокашлявшись, я решилась защищаться словами, раз уж руки и ноги мои были обездвижены. Только голос стал меня подводить. — Все предельно просто и ясно! Вы прекрасный дознаватель, один из лучших. Не имея высокородного происхождения, многого добились на своем поприще, раз сам лорд Вигинас доверил вашим заботам своего внука. Но вам отказала возлюбленная по причине вашей худородности. И это задело гордость посильнее рыцарского копья.

— Думаешь, самая умная?! — зло уставился на меня рыжебородый дознаватель.