Ярость

Коллега из Саарбрюккена оставил сообщение:

«Кажется, я ее видел. Ехала по Ляйдингеру с каким-то байкером. Была в прекрасном настроении и сказала, что сыта по горло семейной жизнью, пропади она пропадом».

Еще один друг с «Фейсбука» написал, что как раз живет в Ляйдингере, причем прямо рядом с парочкой. Он спрашивал, религиозна ли Анна Катрина.

«При чем тут религия?» – спросил Тарзан 12.

«Ну, они громко занимаются любовью и мешают ему спать, а она постоянно кричит: «О, Боже! О, Боже!»

Веллер засомневался, что розыск Анны Катрины через «Фейсбук» был правильным решением.

Пока остывал эспрессо, он написал:

«Черт подери, это не смешно! Мы правда волнуемся».

Раздалась песня «Пираты, вперед!». Веллер схватился за телефон. Ему нравилась эта мелодия. Каждый раз, когда раздавался голос Беттины Гёшль, он надеялся, что звонит Анна Катрина.

Уббо Гейде говорил очень взволнованно.

– Франк, я не дозвонился до Анны Катрины. Но мне нужно объяснить ей…

Веллер сглотнул. Коротко подумав, он беспощадно рассказал Уббо Гейде всю правду.

Уббо не перебивал Веллера. Иногда он издавал звуки, словно у него насморк и нужно высморкаться. Веллер представил, что он плачет.

Когда Веллер закончил свой рассказ словами «Такие дела, шеф», Уббо сказал таким тоном, будто он действительно еще шеф:

– Профессора Лемпински я знаю. Несколько лет назад он подозревался в покупке детской порнографии. По некоторым данным, искал фотографии мальчика, который проходил у него лечение. Лемпински утверждал, что хотел лишь помочь ребенку. Сомнительное дело. Тогда мы его замяли. Отчасти для того, чтобы защитить ребенка и все учреждение. С тех пор Лемпински у нас в долгу.

Прекрасное иносказание для слова «осведомитель». Люди в долгу у полиции были повсюду. Таксисты, владельцы ресторанов – список длинный. Периодически они давали подсказки и важные намеки. Но одолжения в виде врачебного заключения не входили в обычную практику. Особенно – ложные.

– Хочешь сказать, теперь они могут на него давить? – догадался Веллер.

Уббо Гейде ответил:

– А как иначе? Или кто-то всерьез верит, что Анне Катрине нужно в психушку?

Веллер заметил, что внутренне он уже стоит перед старым шефом навытяжку и очень благодарен, что тот наконец взял ситуацию в свои руки.

– Что ты предлагаешь Уббо?

– Я думал, – ответил Уббо Гейде, – что оставил после себя отлаженное, хорошо работающее предприятие. Очевидно, это не так. Было слишком много скелетов в шкафу, которых я не хотел замечать. Утром я с первым же самолетом приеду на материк.

– А потом?

– Мы снова приведем лавочку в порядок.





* * *


Анна Катрина смогла поднять руку. Она видела, как рука болтается перед ней, но ее не чувствовала. Рука словно висела на нитках.

Ей приходилось прикладывать колоссальные усилия, чтобы двигаться. Она представляла, что направляет желание, даже просьбу, в центральный пункт управления телом. Оттуда все передавалось кукловоду, который тянул за нити и двигал рукой.

Она знала, что это не так, но образ помогал.

Кукловод даже с ней разговаривал и в целом был весьма мил.

Остатки критического мышления кричали:

– Это влияние препаратов! Не реальность!

Но часть ее воспринимала новый опыт вполне серьезно и верила измененному сознанию.

Разве она не всегда была марионеткой? И свободная воля не была всего лишь иллюзией?

«Пить, – думала она. – Я должна пить, чтобы вымыть из организма яд или хотя бы его разбавить».

Ноли на двери смотрели на нее, как два зорких глаза. Она шла, словно по вате. Время превратилось в место. Минуты стали дверьми, каждая из которых вела в отдельную комнату, которая одновременно была минутой и целой жизнью. Ей показалось, что она сделала величайшее открытие: времени не существует! Все происходило одновременно. Просто в разных местах. И она нашла туда двери. Все уже было там размещено. Только она не понимала, по какому принципу. Но какой-то должен был быть.


Возможно, за следующей дверью была она в старости или в детстве. Возможно, там еще даже был жив отец. Горячо надеясь его увидеть, она рванула дверь и принялась искать выключатель. Нашла. Включила резкий неоновый свет и оказалась в ванной комнате. Здесь не было ее – ни старухи, ни девочки. Не было и ее отца. Она была совершенно одна, перед ней стоял умывальник и висели полотенца.

Анна Катрина нащупала кран и подставила губы под струю. Она жадно пила, кашляла и пила, как можно больше.

Вода! Чистая энергия жизни. Вода…

Все будет хорошо, подумала Анна.





* * *


Медсестра Хайке Циль по полчаса, а то и по часу проводила каждый вечер перед сном в постели с ноутбуком, читая ленту новостей от друзей в «Фейсбуке». Радовалась изображениям новорожденных, смеялась над фотографиями неудачных объявлений, например на двери общей больничной кассы:

«Чтобы пройти на лекцию «Тревога в кишечнике», используйте, пожалуйста, задний проход»

Это помогало ей скрасить вечер. Сейчас она до слез хохотала над запиской у входа в университет: «Студенты, не сдавшие сессию, повешены на третьем этаже». Потом она увидела у Йорга Таппера фотографию женщины, которая показалась ей знакомой.

Йорг Таппер из кафе «Тен Кате» передал новость от Франка Веллера всем своим друзьям.

Хайке Циль знала это кафе. Она уже дважды проводила отпуск в Норддайхе и заходила в Нордене в кафе, прогуливаясь по магазинам.

Она любила кафе. Сидеть там, пить какао, есть пирожные и читать книги. Это напоминало ей о самых прекрасных моментах детства, когда мама рассматривала с ней книги с картинками или читала ей вслух приключенческие романы. И она пила какао. С тех пор они всегда были для нее неразделимы: книга и чашка какао. А еще книги ассоциировались с отпуском – как и кафе.

Она бывала в «Реммерс», «Кере Видер» «Грюнхоф» и «Тен Кате». В последний раз она читала там книгу «Вместе мы сильнее – истории о дружбе, помощи и самосознании».

Кафе ассоциировалось у нее со вкусом выпитого там какао и прочитанной там книги.

Она не любила детективы. Ничего жуткого. Рабочие будни в клинике и без того были тяжелыми.

Женщина на фото была очень похожа на одну пациентку. Только выглядела расслабленнее и уравновешеннее, не такой загнанной и безумной.

Под фотографией было написано:

«Это наша подруга Анна Катрина Клаазен. Ей сорок пять лет, и она – главный комиссар криминальной полиции в Аурихе. Мы очень беспокоимся об Анне Катрине. Она пропала два дня назад. Покинула свое рабочее место в сопровождении двух мужчин, и с тех пор мы от нее ничего не слышали. Анна Катрина любит и собирает детские книги».

«Прямо как я», – подумала Хайке Циль, и у нее потеплело на сердце.

«Она может задержаться у библиотеки или детского книжного магазина. Искать старые книги на блошином рынке. Возможно, сейчас ей нехорошо. Она может искать врача или больницу, чтобы попросить о помощи».

Неужели это действительно та высоко агрессивная пациентка из третьего отделения? Женщина, напавшая на нее?

Хайке мучительно думала, как поступить. Она была добрым человеком и выбрала профессию медсестры, потому что хотела помогать людям. И хотя ей, матери-одиночке, не особенно везло ни в финансах, ни в личной жизни, она постоянно переживала за всех, кому было хуже нее.

Она и сама не знала, за что ежедневно становилась частью этой ужасной больничной иерархии. Но ей казалось, она искупает какую-то вину, хотя ей не объяснили, в чем она именно виновата.

Доктор Шнеебергер обращался с ней отвратительно, и ей постоянно приходилось оставаться на переработку, не получая за это ни копейки, но она все равно не хотела ему навредить. Но если эта женщина – действительно комиссар из Ауриха, почему ее муж и друзья не знают, где она находится? Может, она не хотела, чтобы знали остальные? И она против воли выдаст пациентку общественности, если сейчас напишет в «Фейсбук»? И вообще, разве «Фейсбук» – подходящее место для подобных вещей?

С другой стороны, женщина пыталась сбежать. Она вела себя так, будто ее держали в больнице насильно, но, насколько знала сестра Хайке, это было не так. Хотя, с другой стороны, в третьем отделении ей было не место.

Хайке Циль уже хотела напечатать ответ, но подумала, что может навредить этим клинике или устроить проблемы кому-нибудь из начальства. При этой мысли у нее внутри все сжалось и перехватило дыхание. Ей нужна эта работа. Да, черт побери, очень нужна.

Она резко захлопнула ноутбук, но проблема не исчезла.

Что теперь, думала она. Черт возьми, что теперь?

Ярлыки на белье были подписаны именно этим именем: Анна Катрина Клаазен.

Она всегда запоминала имена клиенток. Важная деталь для индивидуального, достойного лечения. Особенно в закрытых отделениях, где пациенты носят вначале больничную одежду, без поясов и ремней. Такой одеждой невозможно себе навредить. А если кто-нибудь сбежит в другое отделение, его сразу опознают и приведут обратно.

Она была абсолютно уверена. На ярлыках было написано «Анна Катрина Клаазен».

Сначала нужно поговорить с начальством клиники, рассказать им, что их пациентку ищут друзья и муж. Пусть решение принимает руководство…

Она легла в постель и уставилась на прикроватную лампу. Компьютер лежал рядом, в кровати. Она не хотела скандалов, просто не знала, как правильнее поступить.

Неподалеку, на стуле, под одеждой, лежала книга Ахима Брёгера «Вместе мы сильнее – истории о дружбе, помощи и самосознании». Хайке вдруг посетило чувство, что эта книга может сказать ей больше, что любое политическое ток-шоу по телевизору и вся груда взрослых книг, пылящихся в гостиной – нечитанных, но присутствующих.

Не вставая, она стянула со стула книгу, уронив на пол свитер.

Именно эту книгу она читала в Нордене, в том кафе. Она еще помнила вкус выпитого там какао – сливочный и шоколадный.