Карфаген

– Чудо… Знак… – послышалось среди людей, облаченных в такие же бесформенные балахоны. Большинство сектантов сжимало в руках оружие, направленное в сторону подсвеченного фонарем пролома. Но теперь стволы словно сами стали подниматься к своду и отворачиваться в сторону от приближавшегося человека.

Пастырь замер, не спеша реагировать. Он впитывал реакцию своих последователей. Его слова и действия должны были резонировать с чувствами его людей – в этом заключались его сила и залог успеха всего братства.

Человек из пролома перебрался, наконец, через речку. Шел он чуть сгорбившись, глядя себе под ноги – так, что капюшон полностью скрывал его лицо. Остановившись, человек неожиданно рухнул на колени и припал лицом к земле. Точнее – к заиленной поверхности над камнем. Словно только что избежал страшной опасности. Братии это понравилось: Святители одобрительно загудели.

Чутье подсказало Пастырю: пора!

– Твердь подала нам знак! – торжественно произнес он. – Брат Макс вернулся!

Он любил вещие знаки. Хорошо, когда всесильная Твердь на твоей стороне. Главарь вышел из укрытия за корявым сталагмитом, направился к стоявшему на коленях последователю, разведя руки для объятия.

– Иди же к нам, брат! Расскажи, что ты видел!

«В этой истории теперь важно оправдать всю эту неожиданную торжественность момента, – думал он на ходу. – Если окажется, что у брата просто прихватило живот – эффект будет смазан. Поэтому стоит предварительно обсудить с вернувшимся разведчиком, что там у него стряслось, и решить, как это преподнести остальной братии. – Пастырь опустился на колени напротив разведчика. – Это хорошо, что мы на виду у братии – такие картины и сплачивают воедино сторонников истинной веры».

Пастыря очень заботили внешние эффекты. На не избалованную зрелищами, выросшую в подземельях публику хороший ритуал всегда производил впечатление. Глупо было бы не пользоваться такими простыми и эффективными методами. При том что сам Пастырь любил находиться в центре внимания. Эту свою тягу к действам на публику он относил к подтверждению своей избранности.

Он знал, что родился мессией.

– Ну, что расскажешь, брат? – смиренно спросил Пастырь, стараясь разглядеть выражение лица разведчика под низко надвинутым капюшоном. – Ты заставил нас ждать. Надеюсь, оно того стоило?

Реальность, однако, превзошла его ожидания.

Вначале в живот главаря уперлось что-то твердое и холодное. Потом знакомый голос произнес:

– Даже не вздумай дурить. Или твоя секта останется без харизматичного тоталитарного лидера. Если ты не понял еще, что это давит тебе в живот, так это та самая пушка, когда-то принадлежавшая палачу. Этой штуке не привыкать валить всяких уродов вроде тебя.

Чутье мгновенно подсказало Пастырю: слушайся! Дело было не в страхе, а именно в той картинке, которую сейчас наблюдали последователи братства Черных Святителей. Они не должны были видеть своего лидера испуганным, суетящимся, снизошедшим до низменных человеческих инстинктов. Потому Пастырь просто произнес негромко, но нарочито презрительно:

– А, это ты… Ловко ты меня подловил.

– Жизнь заставила. – Теперь в глубине капюшона проявилось знакомое ненавистное лицо Видящего. – Значит, слушай сюда. Не будешь делать глупостей – все разойдутся живыми.

– А если буду?

– Тогда твои сектанты изберут себе нового главаря. И будут поклоняться… Ну, я не знаю… Банке святой тушенки, к примеру. Хрен вас поймешь, на что вы там молитесь.

– Чего ты хочешь?

– Это другой разговор. Сейчас ты скажешь своим людям… отвернуться.

– Что?!

– Не смотреть в эту сторону. Якобы у нас с тобой дико важный разговор. В общем, придумай что-нибудь. И пока твои будут таращиться в стену, мои друзья тихо и мирно пройдут по той стороне и растворятся в темноте. Словно ничего и не было. Все чинно, благородно и практически без жертв.

– Ты, видать, совсем рехнулся, Видящий. Твердь тебя наказала.

– Наказала, наказала. Только не заставляй наказывать еще и тебя. – Змей вдавил ствол сильнее в живот Пастыря. – Я спущу курок, даже не сомневайся. Сам же сказал – свихнулся я. И это почти правда – нервы у меня ни к черту.

Пастырь внимательно изучал глазами сидевшего напротив посредника. И, видимо, понял: тот не шутит. Произнес сухо:

– Ну, допустим. А отворачиваться моим людям зачем?

– Я не уверен, что какой-нибудь фанатик из ваших не сдержится и не откроет стрельбу. Даже если ты прикажешь этого не делать. Мои тоже в долгу не останутся – и сразу ж начнут из гранатомета по вам шарашить. Чего моргаешь? Да, у нас есть гранатомет. И еще много чего интересного.

– Я не понимаю, – медленно произнес Пастырь, продолжая внимательно прислушиваться к своему всезнающему внутреннему голосу, – почему я не должен отдать приказ убить вас всех – пусть даже ценой своей жизни?

– Ну, во-первых, это был бы самый идиотский приказ в твоей жизни. Тебе нужна моя голова – но это будет иметь смысл, только если ты сохранишь собственную. Потому что, кроме как тебе, некому по достоинству оценить принесение меня в жертву… ну, кому там – Тверди?

– А во-вторых?

– Во-вторых, у нас есть оружие. Мои ребята отлично умеют им пользоваться, и его достаточно, чтобы перебить вас всех. И это гарантированно произойдет, если со мной что-нибудь случится.

– А, в-третьих?

– А в-третьих – услуга за услугу. Я заранее предупреждаю тебя об опасности, о которой вы, святоши, даже понятия не имеете. Интересует?

Пастырь не отвечал, с высокомерием ожидая продолжения.

– В общем, мы тут не одни.

– Что ты имеешь в виду?


– Там, за проломом, живут люди. Ну, почти люди.

Быстро, так сказать, тезисно, Змей изложил ситуацию – насколько хватило слов и желания посвящать своего лютого врага. В конце концов, сейчас они были в одной лодке, хоть и норовили раскачать ее с целью утопления попутчика. Посредник рассказал о Живых, о Нежити, о ярости последних и их боевых навыках.

– Это же ты прямо на ходу выдумал, – проговорил Пастырь. – Зубы мне заговариваешь?

Змей молча выкатил из рукава череп со срезанной теменной частью. Череп упал перед Пастырем, вперив в него взгляд острых камней, торчавших из мертвых глазниц. Вокруг среза темени сохранились остатки волос и кожи.

– Откуда там такая вещица, как думаешь? – поинтересовался Змей. – Тоже я придумал?

Такие аргументы действовали даже на особ, заранее приближенных к Тверди. Пастырь не спешил с ответом. Он думал. И губы сами произнесли единственно правильный вопрос:

– Есть ли у них вера? Чему поклоняются эти люди?

– Тебе правда интересно? – Змей пожал плечами. – Они верят в некий всемирный Монолит. Вроде как ты – в Твердь.

– Это знак… – пробормотал Пастырь. – Это знак!

– Чего? – Змей недоуменно смотрел в глаза фанатика. Те лихорадочно забегали, засверкали нездоровым блеском. – Уж не решил ли ты, что там собрались твои единоверцы?

– Это тебя не касается, – нетерпеливо сказал Пастырь. – Я согласен на твои условия. Мои люди отвернутся, вы быстро уберетесь. Я дам вам фору – час. Потом все условия отменяются.

– Постой. – Змей ощутил неприятный холодок между лопатками. Этот человек явно замышлял какую-то пакость. – Ты что, хочешь пойти к ним?

Главарь сектантов вонзил в посредника взгляд, вспыхнувший праведным огнем:

– Что ты хочешь узнать? Пойдем ли мы туда? Да, мы пойдем! И если там есть люди – мы спасем их! Мы принесем им свет истинной веры! И нас станет больше! Нас все время становится больше! Наступит момент, когда не останется никого, кто не принял бы нашу веру!

– Это, конечно, дело хозяйское, – медленно произнес Змей. – Но я бы не советовал. Ты, конечно, не послушаешь меня. Да и я тебе добра не желаю. Людей вот твоих жалко. Они ведь, дурни, тебе доверяют…

– Братья! – не слушая Змея, крикнул Пастырь. – А ну, повернулись к нам спиной, закрыть глаза – и читать молитву! Глаз не открывать и не прекращать молитвы, пока я не скажу!

Змей с удивлением наблюдал, как безропотно подчинились люди в черных одеяниях. Медленно, почти синхронно, они отвернулись – и, склонив головы, тихо загундосили какие-то мантры.

– Впечатляет, – признал посредник. – Надеюсь, ты выполнишь уговор, и нам не придется устраивать здесь кровавое месиво.

– Время пошло, – сквозь зубы процедил Пастырь.

Змей чуть кивнул и, подняв над головой руку, покачал ею из стороны в сторону. Это был условный сигнал. Группа тихо вышла из сумрака – и двинулась вниз по течению, не переходя ручей. В принципе, отсюда они были почти не видны, и Святители могли их попросту не заметить – безо всяких уговоров. Но что сделано – то сделано.

– Вашего человека мы оставили у пролома. Потрудитесь развязать его сами. – Змей поднялся, не переставая направлять на Пастыря пистолет, спрятанный в широком рукаве балахона. – И все-таки послушай моего совета: не ходи ты в эти Сферы. Не дразни лихо.



Змей так и оставался в черном балахоне – то ли недосуг было снять, то ли привык к этому просторному одеянию, не лишенному некоторого мрачного изыска. Правда, автомат и рюкзак поверх этой монашеской «экипировки» несколько выбивались из образа.

– Слишком легко все получилось, – беспокойно озираясь, сказала Тана. – Я до сих пор не верю, что мы так легко мимо них просочились. Как бы балахонщики нам какую подлянку не устроили.

– Пусть только попробуют, – усмехнулся Игнат, поправляя на плече пулемет. – У меня давно руки чешутся – проредить эту черную нечисть.

– Думаю, им сейчас не до нас, – туманно заявил Змей. – Тем более – надо скорее убираться отсюда.

Никто не понял, что он имел в виду. Кроме Пшика, который внимательно поглядел на посредника и испуганно втянул голову в плечи. Впрочем, скоро у отряда появился повод для оптимизма. Пробравшись под низким карнизом, они вышли к беспорядочно наваленным горам мусора. Вонь здесь стояла нестерпимая, и Тана, скривившись, зажала нос пальцами и прогундосила:

– Вот уж не думала, что буду так рада при виде помойки!

– Это да! – поддержал ее Мориц. – Где мусор – там и люди. Вот он – главный продукт цивилизации!

Им, однако, пришлось прилично поплутать по захламленному участку пещеры, прежде чем они обнаружили источник всей этой зловонной мерзости. Мусор попадал сюда через дыру в стене, которую обнаружили, только погасив трофейный фонарь, доставшийся от пленного Святителя. Дыра чуть светилась – видимо, источник света находился где-то в ее глубине.

Никто не мог предположить, что самым трудным в их бегстве из Накопителя окажется именно этот, последний участок – перед тем, как они попадут на освоенные пространства Карфагена. Им пришлось карабкаться по омерзительной склизкой поверхности, вверх по горе мусора. Они помогали друг другу, подсаживали, подталкивали и тянули, а заодно тащили за собой драгоценное оружие. Совершенно измочаленные, насквозь пропитанные тошнотворным помойным раствором, они вывалились на ровную, твердую поверхность какого-то кривого туннеля с бугристыми стенами. Но даже этот, кое-как обработанный подземный коридор показался им сейчас верхом цивилизации.

– Полжизни отдам за горячий душ, – с отвращением сбрасывая с себя ошметки мусора, заявила Тана.

– А я бы пожрать чего-нибудь не отказался, – заметил Мориц.

– И как ты только можешь сейчас о еде думать? – поморщилась девушка.

– А вот я всегда готов про еду думать, – рассмеялся Игнат. – Нас в «учебке» по таким местам гоняли, что я, считай, сейчас в райском бассейне искупался.

– Много ты понимаешь в райских бассейнах, – задумчиво произнес Змей. – Хотя да, помыться не мешает. Чувствую, по мне какие-то мокрицы ползают.

– А мне нормально! – оскалился Пшик. Он бодро чесал свое голое по пояс тело и выглядел неприлично довольным. – Только вот пожрать и вправду было бы кстати.

– Понять бы еще, где мы находимся, – озираясь, пробормотал Змей. – Ясно, что на каком-то из нижних уровней, но какой сектор?