Книга ангелов

– Но он все же стал мне хорошим другом. Кассиэль был рядом со мной и защищал меня.

И пожертвовал своей жизнью ради меня.

– Я тоже хотел бы быть твоим другом. – Пальцы Люцифера касаются шрама на моей щеке. Это прикосновение очень нежное, и тем не менее я вздрагиваю. – Как ты думаешь, я когда-нибудь смогу загладить свою вину перед тобой?

– Мне надо было тебе довериться. Если бы только я тебя слушала… – Я кладу свою руку на шрам.

Он опускает голову, а я способна дышать только ртом. В моей груди все сжалось, а в ушах шумит. Его губы скользят по моему подбородку, а я, шатаясь, кладу руки на его обнаженные плечи. Люцифер целует меня за ухом, затем мои веки, мой нос, мои скулы и подбородок. Но только не губы. Это граница, которую я должна пересечь сама, если захочу. Он легко прижимает меня к себе, положив руку на талию. И теперь мне становится понятно, чего он хочет для себя. Или для нас.

Еще секунду я размышляю над тем, стоит ли мне немного посопротивляться, но я уже устала бороться. Устала бороться и отказываться от того, чего и кого я хочу. А хочу я его. Так было всегда. Если это наше предназначение, я не стану противиться своей судьбе. Люцифер был готов убить Стар. Он поставил все наши жизни на карту, врал мне и обманывал всех, но лишь для того, чтобы всех нас спасти. Он сделал это ради людей и для меня. Я не хочу и не могу обвинять его в этом. Я не думаю, что ему легко дались эти решения, но это сработало, потому что это был единственный способ. А теперь мы с ним находимся здесь, в этой комнате. Вдвоем, вместе. И мы живы.

Я встаю на цыпочки, обвиваю его шею руками и прижимаюсь своими губами к его. От удивления Люцифер чуть не задыхается. Мы неделями сдерживали недовольство, тоску и напряжение, и в это мгновение все это растворяется в воздухе. Даже если все семь небесных дворов вернутся на землю, никто больше не сможет нас остановить. Возможно, нам стоит поговорить дольше, но, если честно, разговоры слишком переоценены. То, что происходит с нами – реальность. Это все так по-настоящему. Невозможно не понять, что он чувствует, когда прикасается ко мне. Разговоры же всегда можно было трактовать двояко.

Люц вздыхает, когда я на секунду отстраняюсь от него, чтобы сделать вдох. Я погружаю пальцы в его шелковые темные волосы. Одним движением он берет меня на руки, я обхватываю его бедра своими ногами, и он решительно несет меня к кровати. Я сглатываю, когда он хочет опустить меня на кровать.

– А ты со Стар… здесь…

Люцифер смотрит на меня стеклянными глазами. Еще какое-то время он пытается понять мой вопрос.

– Ты думала, что мы со Стар… Что я с твоей сестрой?..

Не так уж и беспочвенно мое подозрение. Я закатываю глаза. Конечно, я думала об этом: он был постоянно рядом со Стар, как и до этого со мной. Что я должна была думать?

– Стар никогда не интересовала меня в этом отношении. – Его голос звучит растерянно. – Я просто должен был защитить ее. Я хотел, чтобы у нее в ее последние дни на земле было все, что она пожелает.

– Ты сказал мне, что нуждаешься в ней больше, чем во мне, – напоминаю ему я.

Он медленно кивает.

– И это было правдой. Я нуждался в ней, но хотел тебя. Я всегда хотел только тебя. Меня с ума сводило то, что ты проводила время с Кассиэлем и со всеми этими другими парнями. Господи, я даже к Семьясе тебя ревновал, когда он мог быть рядом с тобой, а я – нет. При этом он, разумеется, смотрел только на Лилит. Ты хоть представляешь себе, сколько раз я думал о том, чтобы просто забрать тебя, отнести в свой небесный двор и забыть обо всем, что происходит на земле?

Люцифер опускает меня на кровать и начинает быстро расстегивать мою блузку.

– Но ты бы никогда не простила мне, если бы я позволил архангелам уничтожить твой мир, зная, что могу всех спасти. Даже если для этого мне пришлось бы поступиться тем, что стало для меня самым важным за такое короткое время. Но в этой борьбе речь шла не о нас. Мне постоянно приходилось напоминать самому себе об этом.

Я еще никогда не видела, как он теряет самообладание, но сейчас он к этому очень близок. Я улыбаюсь, потому что мне куда проще. Своими ладонями я провожу по его гладкой теплой коже, целую татуировки на его груди, пока вдруг не обнаруживаю маленький полумесяц. У меня захватывает дыхание, потому что я раньше не видела эту татуировку. Я осторожно провожу пальцами по тонким темным линиям.

– Так ты всегда была рядом со мной, – шепчет он. – Хотя бы половинка[34].

Я не знаю, что сказать, но слова меня больше не волнуют. Моя блузка падает на пол, а за ней следуют наши брюки. И теперь мы обнажены.

– Мы не вылезем из этой кровати в ближайшие несколько дней, – эти слова вибрируют над моим пупком, и он спускается ниже. Люцифер не оставляет ни единого места без поцелуя, однако я хочу еще больше. Но он никуда не торопится. И наконец, когда я уже не могу больше выдерживать, Люцифер оказывается во мне и наполняет меня. Он прислоняется ко мне своим лбом и на мгновение останавливается. И наши выдохи смешиваются друг с другом.

Я выжила во время сражений на арене, во время терактов и церемонии. Теперь мне кажется, что я вот-вот умру. Но на этот раз от счастья.

– Я люблю тебя, – шепчет он мне на ухо. – Я всегда тебя любил. С того самого момента, как ты оказалась на арене напротив Семьясы. Ты была такой смелой и бесстрашной, но в то же время ранимой. Можешь еще раз произнести мое настоящее имя?

– Тзедек, – шепчу я в его губы, и тело Люцифера вздрагивает. – Я тоже тебя люблю, – беззвучно говорю я. – Но не могли бы мы обсудить это попозже?

Я поднимаю свои бедра, упираясь в него. Если он не начнет двигаться, мне придется что-нибудь сломать. Я так его хочу.

– Могу ли я тебе сейчас приказывать?

Он смеется.

– Это должно работать. Ты можешь требовать от меня всего, что только пожелаешь.

– Ну, тогда…

Он берет мое лицо в свои ладони.

– Такая нетерпеливая, моя смелая воительница?

Он двигает бедрами, и я сгораю от желания, обнимаю его ногами и еще сильнее прижимаю к себе. В это мгновение Люцифер все-таки тоже теряет самообладание. Он рычит и начинает двигаться, все глубже проникая в меня. Его руки и губы, кажется, во всех местах одновременно. Он целует мое лицо, мою грудь, мой живот и бедра. Его движения становятся все ненасытнее, он больше не сдерживается. Его пальцы цепляются за мою горячую кожу. Наши тела, наконец, переплетаются друг с другом. Я чувствую себя так же, как и в наш первый раз, но в то же время мне намного лучше. Потому что все маски сорваны. Потому что он позволяет мне видеть, что чувствует. Потому что это – то, чего мы хотели все это время. Его мышцы напрягаются, мое сердце бьется так, будто вот-вот выскочит из груди, и я чувствую огонь и искры пламени между нами. Я чувствую искупление, когда Люцифер шепчет мое имя.

Когда я снова прихожу в себя, он лежит на мне. Даже в своих самых смелых фантазиях я не могла себе представить, что буду лежать с ним сегодня в этой кровати. Снова переживать все это с ним.

– Я люблю тебя, – говорю я, целуя его плечо.

Остаток ночи он обнимает меня. Даже когда я вижу сны, я чувствую на себе его нежные пальцы и губы на моей коже. Но в этот раз я знаю наверняка, что это не сон, а действительность. Что это навсегда.






Эпилог





На следующее утро нас будит громкий стук в дверь. Люц ворчит и притягивает меня к себе. Но его тело уже проснулось. Я отчетливо ощущаю это своей спиной и с трудом удерживаюсь от того, чтобы весело покачать головой.

– Вам уже пора выходить, – требует Семьяса. – Люди хотят вас видеть. Они хотят отпраздновать вместе с нами.

– Мы не хотим праздновать, – отвечает Люцифер. Его руки уже ласкают мое тело.

– Я принесла красивое платье для Мун, – напевает Лилит.

– Голой она мне нравится больше, – громко и четко сообщает Люцифер.

– Позже ты сможешь его снять, – отвечает Сэм. – Но сейчас вы хотя бы на час нужны нам одетыми.

– Это слишком долго, – информирует их он.

Эти ангелы просто невозможны. Однако эта кровать и вправду весьма уютная.

– Выходите уже, голубки, – умоляющим тоном просит Лилит. – У нас еще много работы.

– Исчезните уже. – Люц крепче заворачивает нас в одеяло. – Я всю ночь работал.

Он и вправду только что это сказал?! Я краснею, а Люцифер довольно улыбается.

Гулкий смех Семьясы раздается из-за двери.

– Мы не эту работу имеем в виду, брат.

Я хочу встать с кровати, но Люц крепко меня держит и убирает взъерошенные пряди с моего лица.

– Как ты себя чувствуешь?

– Так, как будто кто-то написал на двери школьного туалета что-то вроде «Мун отдалась Люцу».

Он смеется и опускает лицо на мою шею.

– Я могу это устроить.

– Даже и не думай, – смеюсь я себе под нос, отстраняюсь от него и сажусь на кровати. Уместно ли быть такой счастливой, когда погибло столько людей? – Я думаю, они сохранят нашу тайну.

– Это больше не будет тайной, когда ты выйдешь из этой комнаты. Я не хочу хранить это в тайне. – Люц притягивает меня обратно к своей груди и целует так, что я снова боюсь, что мы сегодня действительно не вылезем из кровати. Громкий стук в дверь отрезвляет нас.

– Ее мать сейчас придет сюда с половиной Братства, – информирует нас Балам. – Если вы не хотите, чтобы женщины увидели вас голыми, наденьте уже что-нибудь и выходите.

Люцифер с неохотой меня отпускает.

– Это всего лишь моя мать, – возражаю я. – Она теперь не посмеет вмешиваться в мою жизнь.

Люцифер гладит меня по щеке и целует мои шрамы. Я и не припомню, сколько раз за прошлую ночь он сказал мне о том, какой красивой он меня считает. Этот мужчина – мастер преувеличений, но мне сложно не верить ему, когда он так открыто и честно на меня смотрит.

– Она собирается требовать что-то для города, – говорит он. – Она просто неумолима. Теперь я знаю, в кого ты такая смелая и упрямая.

– Я не упря…

Он, улыбаясь, поднимает брови и заставляет меня замолчать.

– Может быть, я просто чуть-чуть более упертая, чем другие люди, – признаю я.

– Ей, должно быть, было невероятно тяжело отправлять тебя и Стар на эту войну. Я никогда этого не забуду.

Я еще не совсем ей это простила, и, кажется, по моему молчанию он это понял, ведь он ничего больше не говорит. Я встаю, заворачиваюсь в простыню, нахожу свое белье на полу и открываю дверь. Лицо Лилит сияет, Наама слегка скривилась, а по выражению Балама, как и обычно, ничего нельзя понять. Сэм подмигивает мне.

Лилит уже принесла мои вещи.

– Ну все, пойдем, – требует она. – Тебе нужно искупаться, чтобы у тебя не болели мышцы, – последнюю часть предложения она говорит чуть громче, чтобы Люц тоже это услышал.

Сэм громко смеется, и даже Балам ухмыляется.

Качая головой, я следую за ней. Разговор с матерью может подождать.