Кошка Баскервиллей

Дмитрий Щелкин по кличке Хомяк был хакером от Бога. Хотя, может быть, и не от Бога, а от дьявола. Я не очень в курсе, кто там из высших существ покровительствует компьютерным гениям.

Несколько лет назад Хомяк был втянут в очень неприятную криминальную историю, и только благодаря мне, а точнее моим детективным талантам, он ныне живет, здравствует и теперь еще работает на очень секретную и очень важную правительственную контору. Что не мешает ему время от времени, чтобы не растерять талант, как объясняет он сам, вскрывать и взламывать различные сайты международных банковских систем и переводить немалые суммы на счет тарасовского Приюта для животных.

Я сама узнала об этом совершенно случайно и еще больше зауважала Хомяка. Когда-то давно в этом приюте он нашел себе лучшего друга — хромого лабрадора Фредди, и Дмитрий ужаснулся, в каких условиях содержатся животные. Теперь благодаря его усилиям приют процветает.

Проследить его компьютерные махинации невозможно. Он как-то мне пытался рассказать про схемы, как, сидя в Тарасове, легко можно управлять активами на Сейшельских островах. Я ничего из этой хакерской терминологии не поняла, только лишний раз убедилась, что Хомяк — гений.

Хотя он явно нарушает закон, сдавать его властям я не собираюсь.

Еще одно достоинство Хомяка — он никогда не забывает сделанное для него. Не только добро, но и зло.

Мне он обязан жизнью и прекрасно об этом помнит и всегда с легкостью помогает мне в моих детективных расследованиях.

Вот и сейчас, позвонив ему за десять минут до приезда и назвав кодовое слово (а то бы он со мной и общаться не стал), я уже звонила в деревянную дверь Щелкина.

Меня несколько секунд порассматривали в глазок, но дверь все же открыли.

Вечно худой и взъерошенный, как воробей (для меня до сих пор загадка — почему его прозвали Хомяк?), Дмитрий провел меня в маленькую захламленную кухню.

Весь кухонный стол был завален коробками из-под пиццы, десятками чашек с недопитым кофе, раковина ломилась от горы грязной посуды.

Хомяк развел руками:

— Извини, работа.

Когда он работал, он не обращал внимания ни на что. Я иногда думала, что даже если бы Землю атаковали марсианские пришельцы, и то Хомяк вряд ли оторвался бы от клавиатуры и вырвался из плена виртуальной реальности.

Маленькая грязная кухня, простая деревянная дверь, обычный блочный дом — но я знала цену этой кажущейся простоте.

Простая деревянная дверь на самом деле была обработана специальным составом, который спокойно защищал от пуль. Мне даже пришлось спрятаться за ней при взрыве гранаты, она выстояла. И по безопасности оказалась на порядок выше металлических бронированных аналогов.

Встречал меня Дима тоже всегда на этой кухне. В святая святых, в его серверную, где он жил и работал, простым смертным, даже мне, вход был заказан.

Я молча протянула ему найденный у Чевурина айфон.

Хомяк взял, что-то нажал, и экран засветился.

— Блин, Дима, как ты это делаешь?

— Ничего сложного. Защита на яблочках — вообще фигня. Я бы тебе рассказал, но ты не поймешь. Что-то еще?

Я нисколечко не обиделась.

— Ты можешь узнать, кому принадлежит телефон, на кого зарегистрирован и кому с него вчера звонили? — спросила я.

— Конечно. Две минуты посиди здесь.

Хомяк вышел из кухни, а ко мне подскочил милый Фредди.

Ласковый и верный лабрадор любил все и всех, хотя люди очень жестоко с ним обошлись. Когда Дима взял его к себе из приюта, пес был забитым скулящим существом, всех боялся. На нем живого места не было. Он еле смог сбежать от садистов. Этих скотов и людьми назвать язык не повернется.

Несколько операций, два года любви и ласки — и теперь в этом улыбающемся и ласкающемся малыше нельзя узнать того бедняжку.

Небольшая хромота и следы от ожога на боку — вот что осталось на память о тех ублюдках. А еще иногда в глазах у Фредди бывают видны слезы, и у меня руки сжимаются в кулаки. Я готова убить тех, кто так обращается с животными.

Сейчас мы с собакеном мило посидели на кухне, я его гладила, чесала за ушком — он мне спокойно подавал лапу и поворачивался пузико почесать.

Две минуты прошло, Хомяк-Дима не появился.

Я встала к раковине, попыталась хоть немного разгрести бардак нашего хакера. Когда я домывала последнюю чашку с кофе, появился Димка.

Он принес мне несколько листов, еще теплых из принтера.

Я вытерла руки полотенцем, села за стол и принялась читать.

Телефон был зарегистрирован на Афанасьева Александра Петровича, тридцати шести лет, город Москва. Симка была куплена три года назад по его паспорту.

Хомяк принес распечатку звонков за всю прошлую неделю. Телефоном пользовались не часто, даже редко. Судя по номерам, звонки были по московским телефонам. А вчера звонили в четырнадцать сорок пять по местному тарасовскому номеру. Я сверила этот номер с контактами из своей записной книжки. Точно, звонили Алексею Чевурину.

— А можно узнать, кто такой этот Афанасьев?

— Можно, уже узнал. Потому и задержался.

Хомяк передал мне следующий лист бумаги.


Я прочитала и крепко задумалась. Интересно, есть над чем подумать.

Афанасьев Александр Петрович много лет работает концертным директором и личным пиар-менеджером нашей любимой актрисы Таисии Дятловой.

Вот так номер! Все складывается!

Эх, Алексей явно не сам угорел в своей квартире.

Как я и думала, эти два преступления связаны между собой.

Но сообщать эту важную информацию капитану Гаврилову я не собираюсь. Раскопаю все до конца сама. Тем более что я знаю, куда отправлюсь сейчас.





Глава 13




Очень не люблю погосты, кладбищенскую романтику и все, что с этим связано. Конечно, мне по работе очень часто приходится посещать места последнего обитания, но я здесь всегда чувствую себя, мягко говоря, не в своей тарелке.

Никогда не понимала готов, эмов и другие молодежные субкультуры, которые тянутся к прогулкам по кладбищу, шатаются среди могил, гоняются за призраками и привидениями.

Хотя в мистику я тоже не верю. Наверное, потому что обладаю довольно рациональным умом и все пытаюсь объяснить с точки зрения логики и здравого смысла.

Вот и сейчас логика и мое подсознание мне подсказывали, что ловить здесь, на похоронах Чевурина, просто нечего.

Это только в фильмах убийцы и преступники любят появляться на поминках и похоронах своих жертв, в жизни же они чаще всего отсиживаются дома и пытаются не «отсвечивать».

Погода опять не очень радовала, и прогулки по кладбищу в такой пронизывающий ветер и дождь совсем не привлекали.

Я узнала в сторожке у сторожа, где проходят похороны Алексея, и принялась искать нужную тропинку, лавируя среди могил, крестов и памятников.

Наконец-то впереди показались реальные живые люди, правда, я немного опоздала, и сейчас похороны уже почти закончились, могилу закопали, многие уже отправились на поминки в соседний ресторан. Возле свежего деревянного креста стояли три девушки, двух из них я уже знала — Ольга Мещерская, секретарша директрисы Дома ребенка, и Оксана Прядилина, бывшая девушка Алексея. Третью худенькую даму с немного длинноватым носом и черными короткими волосами, взъерошенными из-за ветра, очень напоминавшую озябшую и замерзшую ворону, я видела впервые.

Я подошла к девушкам сзади, немного испугав их.

— А, Татьяна, это вы! — поприветствовала меня первой Ольга. — А мы тут как раз о вас разговаривали!

— Да, как интересно. И о чем же именно вы разговаривали? — спросила я.

— Я рассказала, что с вами сегодня в квартире у Леши познакомилась, — ответила Оксана Прядилина. — И вы мне сказали, что Лешу убили.

Она с вызовом посмотрела на меня.

— Это правда? — вклинилась в разговор девушка-ворона.

Я неопределенно махнула головой. Этот жест можно было трактовать как угодно.

— Так да или нет? — насаждала ворона.

— Извините, мы незнакомы, — осадила я нахалку.

— Я Ира Стрешнева, соседка Алексея. Мы с Олей и Оксаной вместе учились.

— А с какой целью вы, Ира, так интересуетесь смертью Алексея? Вам об этом что-то известно? — строго спросила я.

Ира-ворона немного замялась, сникла.

— Да нет, мне ничего особо не известно. Я так просто хотела узнать, — принялась она мямлить.

— Татьяна, я хотела спросить. Вы не нашли мой телефончик? — вклинилась в наш разговор Оксана.

Вид у нее был грустный и поникший. Наверное, все-таки она любила Чевурина, сделала я вывод. Или она все-таки горюет о телефончике?

— Нет, Оксана, пока не нашла. Я вам сразу сообщу, когда найду, — ответила я.

— А вы на поминки придете? — спросила меня Ольга Мещерская.

— Не знаю пока, еще не решила. А почему так мало народу здесь? — зябко ежась на ветру, поинтересовалась я.

— Так многие уже уехали на поминки, да и пришло всего человек десять. У Алексея друзей мало было, так, соседи, знакомые, вот одноклассники. Сложный у него характер был, — грустно добавила Оксана.