Краденое счастье 2

— Ребенок? Всего лишь на то, на что способны маленькие дети. Главное, что я знаю, на что способны взрослые… а дети, дети всего лишь их отражение.

Альварес перестал улыбаться и снова смотрел на дорогу.

— У Мати биполярное расстройство. Ты не можешь знать, справишься ты с ним или нет.

— Справлюсь.

Слегка склонил голову набок.

— Какая завидная уверенность. По тебе не скажешь, что ты уверенный в себе человек.

— Вы судите по внешности о личностных качествах?

— Я говорю о впечатлении, которое ты производишь. И еще… давай сразу определимся — ты мне не дерзишь, не пререкаешься, не пытаешься навязывать свою точку зрения. Есть одно правильное мнение. И оно точно не твое. Ясно?

В эту секунду я бы могла его ударить… Но вместо этого согласно кивнула.

— Я просто знаю, что справлюсь с… с вашим сыном.

— Отчего ты так решила?

— Потому что он мне понравился, а я ему. Вы верите в химию между людьми?

— Химия существует только в одном единственном случае, когда на горизонте маячит физика.

Он свернул в переулок и остановился у какого-то кафе с золотистой вывеской.

— Голодная?

— Нет.

— А я ужасно голоден.

«Как же ужасно я голоден, давай маленькая, сними трусики, откройся для меня, чтобы я мог тебя вые**ть»

Его голосом с хрипотцой это прозвучало настолько пронизывающе, что мне захотелось зажмуриться и отдышаться…, слишком яркие картинки вспыхнули перед глазами. Разве спустя годы не должно было стать все иначе? Я ведь должна была остыть… забыть его.

Снова наклонился ко мне, чтобы отстегнуть ремень безопасности, и наши взгляды встретились. И опять это странное выражение в его глазах.

— Такое впечатление, что я когда-то тебя уже видел.

— Такие, как вы, никогда не сталкиваются с такими, как я.

— Тоже верно.

Презрительная усмешка. Вышел из машины и в этот раз дверцу с моей стороны не открыл. Я вылезла из машины сама. Кафе только на первый взгляд показалось мне забегаловкой. На самом деле уже на входе была строгая селекция.

— Иди внутрь. Я догоню.

— Зачем мы сюда приехали?

— Подпишешь договор и поедешь ко мне. У меня сегодня важная встреча вечером, и Матео не с кем оставить. Все, иди, не мешай мне.

Снова впился в свой сотовый. Что он там все время смотрит? Прилеплен к нему, приклеен. Надо, чтоб потом этот телефон пробили. Куда звонит и кому пишет.

Я собралась войти в кафе, но мне преградили дорогу.

— Куда?

Посмотрела на секьюрити.

— Здесь одна чашка кофе стоит, как твоя трехмесячная зарплата. Давай иди отсюда, малышка. В такой обуви тебя даже в Макдональдс не впустят.

Тяжело дыша, стискивая зубы, чтобы не вспылить, не взорваться. Киваю согласно и отхожу назад, к Альваресу.

— Меня не пускают внутрь.

— Что?

Оторвался от экрана.

— Не впускают, я говорю.


— Аааа, эй, Рико, она со мной. Впусти.

Более удивленного и ошарашенного взгляда я никогда не видела, когда проходила мимо здоровяка, посмевшего меня не впустить, не удержалась и сильно наступила ему на ногу. И намеренно посмотрела в глаза, давая понять, что сделала это нарочно.





Глава 9




Подскочил на диване, как от толчка, как будто кто-то треснул ребром ладони по затылку. Вокруг темнота кромешная. Тихо очень. Так, что ему слышно собственное дыхание и где-то вдалеке легкие постукивания. Как будто что-то бьется о стену. Если б не проснулся, не услыхал бы. Поднялся на ноги, тряхнул мутной головой, перед глазами замельтешило, где-то у ног грюкнула пустая бутылка из-под русской водки. Пнул ее босой ногой и, морщась от головной боли, направился к двери. Стук продолжал доноситься откуда-то слева. В коридоре темно, пришлось светить сотовым. Прошел туда и обратно. Прислушался. Внезапно глаза расширились, повернул ручку в комнате Матео, распахнул дверь — мальчик сидел на полу у стены с крепко закрытыми глазами, он сжимал ладошками виски и ударялся лбом о стену. Что-то бормотал. Едва слышно. По щекам текут слезы. Альварес тут же бросился к малышу, схватил на руки и гортанно застонал, когда понял, что пижамные штаны мокрые. Остаток ночи Матео спал на диване, рядом с отцом, а тот смотрел на своем сотовом кадры записи с камеры в комнате мальчика. Видел, как тот вскакивает ночью с кровати, как жмется к стене, как плачет и закрывает лицо руками. Почти каждую долбаную ночь, пока Альварес спал — его маленький сын сидел в темноте у стены и беззвучно плакал. Но ни разу не закричал и не позвал никого. И в ушах звенит голос жены:

«Ты — мальчик! Ты не можешь орать, ссать в штаны и бояться! Понял? Ты вырастешь и станешь футболистом, как твой папа. Нытики и трусы футболистами не становятся. Не зли меня. Не будь как…» Она не договорила, а он и не слушал. Ему казалось, что это верно. Что мальчик должен справляться со своими страхами.

— Ты слишком строга с ним. Он совсем маленький.

— Маленький? Он пацан. Моя мать — педагог, и она знает, как воспитывать детей. Можешь это делать сам, если хочешь. Но тебя вечно ж нет. У тебя тренировки! Так что не лезь. Я сама разберусь, как воспитывать НАШЕГО сына. Я хочу ему добра!

После этого сказала мужу, что проблемы у Мати закончились. У него не было повода не верить. Малыш больше не плакал по ночам и не звал мать. Если задуматься, он вообще никого и никогда не звал. Даже сейчас, смертельно напуганный, одинокий, несчастный он просто бился головой о стену, чтобы отвлечься от своих ужасов болью. Это напомнило Арманду его самого… когда-то он делал точно так же. Когда-то он боялся спать и боялся темноты. Он не знал, как надо с детьми. У него их не было, сам он никогда в жизни не ощущал себя ребенком, скорее, маленьким взрослым, который сидел в детском теле и думал только об одном — где взять еды и денег. Битый бабкой и ее любовниками, с вечно сломанным носом, пальцами, ребрами.

А сейчас перебирал шелковистые волосы собственного сына, гладил по спине и понимал, что его, Арманда, просто никто и никогда не любил. Не любил так, как сам Альварес любит своего сына. Возможно, любит сильнее, чем сама Каролина, потому что и сам мало кого умел любить. Всегда один. Сам по себе.

— Спасибо, что присмотрели за моим сыном. Здесь двойная оплата за то, что остались на ночь. Хотя это было ни к чему. Матео прекрасно засыпает сам и не нуждается в ночниках и сказках.

— Думаете?

— Не думаю. Я знаю своего сына.

— Значит, плохо знаете.

— А вы считаете, что за одну ночь изучили?

— Возможно. Но мы никогда этого не узнаем, верно? Я же вам не подхожу. Я с улицы. До свидания, сеньор Альварес.

Как она все поняла? Всего один день общения. Эта пигалица со взглядом «я все знаю, а ты ничтожество». Взглядом, от которого у Альвареса вдоль позвоночника простреливало током. До утра так и не уснул. Думал. То на сына смотрел, то на свои дрожащие руки. Вышвырнул бутылку в ведро, потом умылся холодной водой. К черту выпивку. Он уже довел себя до такого состояния, когда все в этой жизни начинает терять смысл, и все мысли сводятся к одному — вернуться домой и залиться спиртным.

Запищал сотовый напоминанием о встрече с Пабло Мартинесом. Черт. И Мати не с кем оставить. Позвонил жене, та ответила не сразу. Любит его «поморозить» в ожидании.

— Спасибо, что соизволил позвонить, спустя почти неделю моего отсутствия!

— И тебе доброе утро, Кара.

— Да…доброе. Я еще не встала с постели. Вчера был дождь, и у меня ужасно болела голова. Мама сварила мне чай из трав, и я лежала с компрессом совсем одна…

Черт! Твою ж мать! Как ему все это надоело. Ее голос, ее нытье, ее претензии. Все, что являлось ею. Он не заметил, как прошла неделя. Он бы не заметил, как прошел без нее и целый месяц, и год. Проклятые суды, условия.

— Кара, мне нужно ехать на важную встречу. Побудь с Мати. Приедь и посиди со своим сыном.

— Ты! Ты вообще слышал, что я тебе говорила? У меня мигрень! У меня приступы адской, нечеловеческой боли, я…я блююю желчью и глотаю таблетки. Мама не отходит от меня! Ты…ты бы подумал, кто может посидеть со мной? Ты бы хоть приехал посмотреть, не сдохла ли я…

«Я бы приехал, если бы ты сдохла, всенепременно».

— Понял. Выздоравливай. Я пришлю тебе цветы.

— Я хочу кольцо…

— Хорошо! Выбери себе кольцо!

Попытался договориться с прислугой, но они готовы были, чтоб их уволили, но только не сидеть с Матео. И он хорошо их понимал. Это не просто неприязнь к ребенку. Они знали характер мальчика, знали о вспышках агрессии, о неуправляемости и истериках. Таки придется звонить той… Нине. Одновременно и хотелось, и не хотелось это сделать. Словно….словно он открывал какую-то дверь, за которой его ждала какая-то подстава.

Но выбора не оставалось.





* * *


— Этот гонорар вы получите, когда станете нашим нападающим.

Мартинес подвинул к Альваресу клочок бумаги с написанной от руки суммой.