Краденое счастье 2

— Но вы ищите няню уже больше года, и никто у вас не задерживается. Дайте мне шанс. Я понравилась мальчику. Вы же видите!

Я цеплялась за любую возможность. Главное, не молчать, главное, быть уверенной в себе. Так учила меня психолог, с которой мы прорабатывали мои проблемные и слабые места. Я должна получить это место. Просто обязана.

— Вам пора. Рамирес проведет вас к двери.

Отвернулся от меня и пошел в сторону игровой, удерживая сына на руках. Снова зазвонил его мобильный. Арманд чертыхнулся и прижал телефон к уху, второй рукой пытаясь удержать извивающегося ребенка.

— Да! — рявкнул в сотовый.

Только пусть не уходит. Если сейчас выставит меня, то шанса вернуться не будет. Я с мольбой посмотрела на растерянного мальчика и поманила его к себе руками, он встрепенулся и потянулся ко мне всем тельцем, а потом вырвался и побежал, схватил меня за юбку. Никто не знает, чего мне стоило не закричать, не зарыдать, не схватить его на руки и не прижать жадно к себе. Но это разрушило бы все. Придет тот день, когда обниму и назову своим сыном. Это только начало.

Я улыбнулась малышу, присела на корточки и позволила Матео снова снять с себя очки. Порылась в сумочке, достала еще одни и надела на себя. Потом помахала ему рукой и пошла к двери. Давай, малыш, сделай все за меня. Давай, мой маленький.

Ребенок бросился за мной, снова хватая за длинную юбку.

— Эй! Вы!

ДА! Дададада! Это должно было произойти. Иначе и быть не могло. Я обернулась, подождала, пока Альварес меня догонит, и подняла к нему лицо, изо всех сил стараясь успокоиться, не дрожать. Слишком близко от него, слишком. И эта близость сводит с ума, заставляет судорожно глотнуть воздух… а перед глазами его лицо, освещенное фарами его же машины. Ослепительно красивое лицо, которое она продолжает видеть во сне почти каждую ночь… Там, во сне, она не умеет его ненавидеть.

— Меня зовут Нина. Если вы забыли.

Конечно, забыл. Можно даже не сомневаться.

— Это не испанское имя?

— Испанское.

— Но ты не испанка.

— Нет, не испанка.

— Откуда ты?

Как на допросе, как на детекторе лжи, и кажется вот-вот раскусит, ощутит подвох, узнает и швырнет на колени, заставит ползать у его ног… или превратит меня в прикроватный столик. Ублюдок. Ненавижу его!

— Из Югославии.

Как будто разочарован.

— Останься сегодня с Матео. Я заплачу наличными вечером.

Неужели? С ума сойти! Он… согласился?

— Вы возьмете меня на работу?

— Нет. Только на сегодня. Я не беру людей с улицы, я уже сказал!

Мерзавец. Ничего, ты пожалеешь о каждом унижении и о каждом слове, что говорил мне… а точнее, плевал мне в лицо, потому что знал, что за меня никто не заступится.

— Как угодно сеньору. Спасибо и на этом.



— И что это означает?

— Это означает, что кому-то заплатили, чтобы все сведения о вас выплыли наружу.

— Какие именно?

— Проститутки, одежда горничных, попойки, групповушки… Продолжать?

— Достаточно!

— Закройте рот тому, кто под вас копает, и неприятности закончатся. До суда меньше месяца. Это самое время позакрывать дыры. Кто-то настойчиво настраивает против вас судью.

— Почему вы решили меня защищать?

— Потому что… я люблю выигрывать. И потому что ненавижу судью Абрестос.

Альварес усмехнулся — индюк нравится ему все больше. Крутой парень. С яйцами. Пойти против Мигеля Абрестоса, этого наглого грека, которого боятся даже сильные мира сего, надо иметь недюжинную храбрость и не дрожать за конец своей карьеры.

— Месяц. И за этот месяц вы должны жить, как святой. Ни одного пятнышка, ни одного скандала. Ничего, что могло бы вас опорочить и просочиться наружу. Никаких девочек, алкоголя и тому подобного дерьма, или вас закопают живьем. Абрестос любит принимать сторону безгрешных идолов, и ваш работодатель может выиграть дело. Возврат в «Эспаньол»*1 для вас будет закрыт навсегда!

— Буду чист аки ангел.


— Надеюсь. И проводите побольше времени со своей семьей. Светитесь перед СМИ. Делайте мимимишное селфи и посты в соцсетях.

Он думал о словах адвоката, пока ехал домой. Ужасно хотелось выпить, заехать в какое-то злачное место и просадить там денег, уехать на такси и уснуть в кабинете на полу, не думая ни о чем.

В какой-то момент вся жизнь начала катиться под откос, все потеряло свой смысл. Он проворонил сборную, теряет былую славу, теряет деньги… С тех пор, как познакомился с Татьяной, все пошло наперекосяк. Не зря бабка говорила ему в детстве «Все бл*ди. Все. Без исключения. Запомни это и не позволяй ни одной сучке трахнуть твое сердце, а потом продать его за две копейки… Мы не в России, внучек, две копейки можно только засунуть себе в зад… а там… когда-то на них можно было купить газировку».

Поздно, бабуля, поздно вспоминать. Она уже трахнула его сердце и продала за две копейки… а сама сбежала и спряталась так, чтоб он ее никогда не нашел. Сука. Как же смертельно он иногда ненавидел эту женщину. Какой больной ублюдок придумал вот это вот бредовое «с глаз долой — из сердца вон». Альварес не видел Таню несколько лет… и ни черта не изменилось, он слал ее не только «вон», а куда подальше и покрепче… и ни хрена. Ни хренаааа. Она продолжает трахать его сердце.

Не выдержал, свернул к горящей вывеске ночного клуба. Какое-то время постоял у входа. До безумия хотелось войти туда и забыться. К дьяволу все. Один раз. Потом целый месяц ни-ни. Выдернул ключи из зажигания и тут же выронил их. Выругался, посветил себе сотовым, луч встроенного фонарика выхватил из темноты мордашку сына на брелоке. Сгреб ключи, вставил обратно в зажигание и дал задний ход, выезжая на трассу.

Все же Мати дороже… А он ему обещал, что малыш сможет им гордиться. И для начала надо триумфально вернуться в спорт.





* * *


Подъехал к дому, припарковал машину. Посмотрел наверх, на окна детской — горит приглушенный свет. Черт! Там же эта нянька. Он про нее совершенно забыл. И как теперь ее выпроводить? Уже одиннадцать вечера. А по хер. Ему какое дело. Вызовет ей такси и пусть валит. На сотовом около десяти пропущенных от жены и злобно-плаксивая смска: «я сегодня останусь у матери, ты мне не рад, я знаю… ни ты, ни твой сын, останусь там, где меня любят».

Вот и охрененно. Пусть остается. Очередной истерики он бы сегодня не выдержал.

Зашел в дом, швырнул куртку на кресло и пошел наверх. Возле двери спальни сына притаился, прислушался. Там очень тихо. Приоткрыл дверь и… остановился на пороге.

Они спали вместе на кровати Матео. Мальчик ухватил молодую женщину за палец, а она обняла его одной рукой за спину, а в другой держала развернутую книгу со сказками. Брови Альвареса удивленно поползли вверх. Она читала Мати сказки? Он же никогда их не слушал. И всегда укладывался спать сам в кромешной тьме. Так его приучила Каролина. Говорила, что баловать детей и укладывать — это значит растить мямлю и труса. Мальчики должны спать сами и обязательно в темноте.

На сыне пижама с мишками, он аккуратно расчёсан и на ноги надеты носки. НОСКИ! На которые тот никогда не соглашался. Перевел взгляд на няньку, в твердом намерении разбудить и выпроводить. И невольно засмотрелся. Ее коса растрепалась, и черные волосы разметались по подушке, несколько прядей упали на лоб и на тонкую шею. Аккуратные ресницы бросают тень на щеки, ровный нос, пухлые чуть приоткрытые губы. Еще раз поразился идеальным чертам ее лица. На нее было приятно смотреть. Как будто взгляд залипал и невозможно оторваться.

Платье приподнялось чуть выше колена, и Альваресу была видна стройная нога и ровный шов на колготах сероватого цвета. Какая-то мисс Асексуальность. Словно нарочно подбирала одежду, которая должна была портить все впечатления. Но красивые ножки не скрыть даже шерстяными рейтузами. Обувь спала, и Арманд видел маленькие ступни. Внезапно именно это зрелище вызвало прилив крови к паху и неожиданную эрекцию. Невольно представил, как его рука скользит по тонкой лодыжке вверх под длинную юбку, разрывает уродливые колготки и… чертыхнулся про себя. Что за херня! Сто лет не посещали подобные мысли!

Хотел было тряхнуть женщину за плечо, но в этот момент Матео прижался к ней и обхватил ее локоть двумя ручонками, а нянька прислонилась щекой к его голове и… Арманд не смог. Опустил руку.

Вышел из комнаты и прикрыл дверь. Что если оставить ее? Ребенку эта пигалица реально понравилась. Еще никогда Матео ни к кому так не тянулся. Может, это и есть шанс найти нормальную няню и наконец-то заняться налаживанием своих дел и возвратом в спорт, тренировками.

Уснул, как всегда, в кабинете. Супружеская спальня навевала тоску и вызывала депрессивные мысли о том, что в ближайшее время ради карьеры ему не избавиться от сучки Каролины. Даже хуже — ему потребуется вернуть ее домой и притворяться счастливым мужем, пока не будет заключен новый контракт с «Эспаньол».

Проснулся глубоко за полдень. Подскочил на диване с мыслью о том, что впервые его не разбудил Мати. Обычно по утрам он взбирался сверху на отца и начинал таскать его за нос, лезть в рот, дергать за уши, пока тот не просыпался.

Черт, как же затекло все тело и… какое-то ощущение грязи, потому что вчера не принял ванну. Со двора раздался детский смех.

Удивленно дернул шторку и опять застыл, даже несколько раз нахмурился и тряхнул головой.

Они играли внизу, на детской площадке. Хорватская девчонка и его сын. Она пряталась от него за скамейками, а он находил ее и хохотал, потому что она хватала его в охапку и щекотала ему живот. Альварес не отрываясь наблюдал за ними и сам невольно улыбался. Оказывается, его сын умеет играть и смеяться.

А потом Мати упал, девчонка бросилась к нему поднимать, а он злобно замахнулся на нее кулаками. Арманд напрягся. Ну вот сейчас идиллия закончится. Когда мальчик зол, он не умеет контролировать агрессию и изливает ее на первого попавшегося. Нина, или как ее там, перехватила руку Мати и потом его рукой побила камень, через который он споткнулся. Она что-то грозно кричала, пригрозила камню указательным пальцем, вместе с ней начал топать ногами Мати и тоже грозиться, бить камень и пинать его ногами. Со стороны это выглядело ужасно забавным… а потом девчонка усадила Мати на скамейку, подняла штанину и долго гладила, и дула на ушибленную коленку. Черт… самому Альваресу даже в голову бы не пришло переключить агрессию сына на неодушевленный предмет. А ей пришло, и это прекрасно сработало.

Мило. Ничего не скажешь. Но она пришла с улицы, а у них закон — персонал отбирает Каролина. Арманду не до этого всегда было. Надо отправить девчонку, взять ее телефон и, когда вернется блудная жена после своих истерических припадков, он расскажет ей о Нине. Как сказал адвокат — сейчас не до скандалов.





* * *


— Спасибо, что присмотрели за моим сыном. Здесь двойная оплата за то, что остались на ночь. Хотя это было ни к чему. Матео прекрасно засыпает сам и не нуждается в ночниках и сказках.

Протянул ей конверт. И снова это странное выражение в синих глазах, как будто она с презрением смотрит на деньги, а потом и на него самого, но этот взгляд тут же исчезает, или у Альвареса галлюцинации. Он вообще слишком много смотрит в ее глаза. Она привлекала его и раздражала одновременно. Казалась и нежной, и наглой. Нежной с его сыном и наглой с ним самим. Как будто сдерживала эту наглость, но она прорывалась наружу.

— Думаете?

— Не думаю. Я знаю своего сына.

— Значит, плохо знаете.

— А вы считаете, что за одну ночь изучили?

— Возможно. Но мы никогда этого не узнаем, верно? Я же вам не подхожу. Я с улицы. До свидания, сеньор, Альварес.

Взяла конверт и пошла к двери. Какое-то мгновение ему показалось, что она не идет, а плывет, как модель на подиуме, но в ту же секунду она шаркнула туфлей, даже споткнулась. Но очертания виляющей упругой попки, пусть и спрятанной под длинной юбкой, запечатлелось в мозгах.

«Как можно прятать такую шикарную задницу под этими уродскими шмотками?».