Красавиц мертвых локоны златые

Наверное, я груба, но я знаю, что отшельниками становятся не просто так. Не то чтобы мисс Трулав была настоящей отшельницей, но она оберегает свое уединение особенно рьяно.

– Простите, мисс Трулав, – сказала я. – Но сегодня на прогулке я внезапно поняла, что с отъездом Фели вы, вероятно, собираетесь сделать органисткой Мэрилин Фергюсон, и тогда в алтарной гильдии станет на одного человека меньше.

Неидеальный предлог, но лучший, который я смогла изобрести под влиянием момента. И я смогла сдержаться и не улыбнуться при упоминании имени Мэрилин Фергюсон, чье неуклюжее обращение с клавишами превращает даже самые суровые и трагические псалмы в повод для неприкрытого смеха у прихожан.

– Какая забота с твоей стороны, Флавия, – сказала мисс Трулав. – Если ты не откажешься обсудить этот вопрос за чашечкой чая…

Я чуть не сбила ее с ног, протискиваясь в дверь.

– Прекрасно, – поблагодарила я. – Чай – это прекрасно. Я с радостью помогу вам, разделю ношу.

Осторожно, Флавия. Не клади слишком много сыра в мышеловку.

– Пойдем на кухню, – предложила мисс Трулав. – Извини за беспорядок. Я так редко принимаю гостей, что на самом деле…

– О, я не возражаю, – перебила я. – Вы еще не видели мою комнату. Фели всегда говорит, что я…

Тут я запнулась, извлекла носовой платок и трубно высморкалась, как будто меня охватили воспоминания об уехавшей сестре.

– Тише, тише, милочка, – сказала мисс Трулав, выдвигая стул и предлагая мне сесть. – Тебе, должно быть, так трудно после всех этих лет. Устраивайся поудобнее, и я поставлю чайник на плиту.

Пока мисс Трулав суетилась, у меня было время хорошенько осмотреться на кухне. По контрасту с внешним видом дома обстановка была на удивление современной и, несмотря на извинения мисс Трулав, довольно опрятной. Подоконники были заставлены растениями в горшках, что давало ощущение, будто находишься в оранжерее.

На стене висел церковный календарь, и почти каждый день был отмечен разноцветными крестиками.

Плита «Ага», у которой возилась мисс Трулав, представляла собой огромную старомодную модель кремового цвета – не такую большую, как в Букшоу, но достаточно массивную, чтобы внутрь можно было бы засунуть плачущих Гензеля и Гретель и еще осталось место для капающего жира.

– Вы много готовите, мисс Трулав? – полюбопытствовала я, стараясь звучать так, будто просто поддерживаю беседу.

– Полагаю, да, – ответила она. – Но не так, как ты думаешь.

Святая Хепзиба! Куда я заявилась?

Меня разрежут ножами, вытопят жир на дальней горелке «Аги» и развесят куски, чтобы зимой кормить птиц в саду мисс Трулав?

– О? – выдавила я.

– Трудно готовить на одного, – ответила мисс Трулав. – Тем более что я ем как птичка.

О-о-о, подумала я. Как птеродактиль, без сомнения. Ищи ближайший выход, Флавия, как инструктируют вести себя в кино.

Я уже чувствовала, как она клюет мою печень, как орел в древнегреческом мифе о Прометее, ежедневно вырывавший у него печень, которая каждый раз отрастала заново. Проблема заключалась в том, что в отличие от Прометея у меня только одна печень и я не бессмертная.

Вижу только один выход.

– Боюсь, я обманула вас, мисс Трулав, – объявила я. – Я пришла не в качестве волонтера.

– Нет? – переспросила она, ставя чайник с вскипевшей водой на стол.

– Нет. Я пришла попросить список всех, кто присутствовал на приеме Фели.

– А, – сказала она, наливая воду в заварочный чайник. – И зачем он тебе?

– Ну… – протянула я, ломая голову, поскольку Синтия уже разгромила мою идею со статьей в газете. – Я подумала, что будет мило написать каждому письмо и поблагодарить лично.

– Поблагодарить за что? – поинтересовалась мисс Трулав.

– Ну… за то, что пришли… За подарки… За заботу…

У меня закончились идеи.

– Но это не твоя ответственность, Флавия. Офелия и ее муж наверняка займутся этими формальностями, если еще нет.

– Знаю, – ответила я. – Но Фели ненавидит писать от руки. Она же музыкант и ужасно беспокоится, что ее руки пострадают. Я не возражаю. Сколько штук мне придется написать?

– Сто семьдесят восемь, – ответила мисс Трулав.

Впервые у меня появилось количество подозреваемых.

Кроме того, нет ничего невозможного в том, чтобы написать сто семьдесят восемь писем: не для человека вроде меня, которого однажды мисс Делани заставила от лица организации девочек-скаутов написать извинения всем, чьи лотки с цветами, фруктами и овощами были растоптаны, когда патруль «Алый Курослеп» пошел вразнос на деревенском представлении. Никто из них, должна я заметить, не был достаточно воспитан, чтобы ответить.

– О, я не против, – жизнерадостно заявила я. – Я смогу отблагодарить Фели за то, что она была такой замечательной сестрой.

Я умудрилась сказать все это с невозмутимым лицом и не хихикая.


По моему решительному виду мисс Трулав поняла, что я не сдамся.

– Ладно, – сказала она. – Есть несколько списков. Мы разделили гостей на группы: для рассадки, для расчета продуктов и так далее. Разумеется, нам помогли мисс Томлинсон и Синтия Ричардсон, а также мисс Кроуфорд и миссис Чармбери.

Я чуть не выпрыгнула из кожи, когда над моим ухом что-то зазвенело.

– Не беспокойся, – произнесла мисс Трулав. – Это просто дверной звонок. Я ставлю его погромче, чтобы слышать, когда работаю во дворе.

Я с энтузиазмом кивнула, как будто сама поступаю так же.

Как только она вышла их кухни, я воспользовалась возможностью, чтобы залезть на стол, согнуться и посмотреть сквозь окно в огороженный стеной сад.

Осенью английский сад превращается из красно-розового в сине-пурпурный, как будто мать-природа бережно приглушает краски перед наступлением зимы.

Астры, крокусы и георгины растут вперемешку с ромашковыми астрами, аконитом, или борцом (смертельный яд и один из моих любимых цветов), лавандой и орехом.

В дальнем углу сада находится сарай, а рядом зеленая калитка, которая, предположительно, ведет на поле под названием Гулинг-Хилл.

Я не слышала, как мисс Трулав вернулась, поэтому с виноватым видом спрыгнула со стола, когда она внезапно произнесла рядом с моим локтем: «Никакого терпения у современных почтальонов. Не могут дождаться, когда ты подойдешь к двери, и убегают, как подстреленные зайцы».

– Бесит, – сказала я, поскольку это казалось правильной реакцией.

Она быстро отошла в угол кухни и убрала завернутый в коричневую бумагу пакет. Я была слишком далеко, чтобы разобрать обратный адрес, но мне и не требовалось: этот логотип я знала как свои пять пальцев.

«Говард, Роусон и Компания, изготовители лабораторных стекол, Лондон».

Я сама довольно часто заказывала по почте мензурки и пробирки у этой старой и известной фирмы.

И словно подтверждая мои мысли, в руке мисс Трулав мелькнула красно-белая наклейка со словами: «Хрупкое. Стекло. Обращаться осторожно».

Она пытается спрятать пакет от меня?

Невежливо спрашивать о посылке, это все равно что читать чужие письма. Есть и другие способы собрать информацию.

Мои мысли переключились на сад и сарай.

– У вас такой красивый сад, мисс Трулав.

Я собралась добавить: «Люблю лаванду» – но решила, что это уже перебор.

– Вы никогда не думали о том, чтобы делать из ваших цветов ароматическую воду? Такая жалость, что они быстро умирают. Миссис Мюллет говорит, что нет ничего лучше лаванды в январе.

На самом деле миссис Мюллет не говорила ничего подобного. Она вообще терпеть не может этот запах.

«Пахнет гробами», – однажды сказала она, когда я принесла домой веточку лаванды с ярмарки гусей в Мальден-Фенвике.

– Разумеется, – ответила мисс Трулав. – На самом деле я считаю себя довольно опытным парфюмером.

Она произнесла это слово на французский манер – через «э».

– Или травником, не важно, – добавила она. – Я умею готовить несколько лечебных препаратов для облегчения боли в моих старых костях.

Она глянула на меня на меня с дьявольским блеском в глазах, как будто говоря: «Ты шалунишка, Клэри Трулав».

– Ладно, – подытожила она. – Дам тебе то, за чем ты пришла.

Она подошла к деревянной скамье сбоку от камина и достала газету. Это были «Хроники Хинли» и я сразу же заметила заголовок: «Смерть местной женщины – подозревают убийство».

Мисс Трулав приподняла газету ровно настолько, чтобы засунуть руку под нее и достать сверток с рукописными бумагами. – Ах! Я так и думала, что они там, где я их положила.

Я не могла упустить возможность.

– Бедная женщина, – сказала я, наклонив голову.

– Что? О да. Трагедия, я уверена. Насколько я знаю, она родственница какого-то парня из тех, что приехали в дом викария.

– Колльера, – подтвердила я. – Колина. Да, я его видела. Выглядит хорошим человеком.

Я осознала, что мисс Трулав знает намного больше меня. Гранд-дама алтарной гильдии, она – настоящее сито для сплетен. Ни один шепоток, щебет или шуршание слухов не пройдут мимо ее ушей.

– Она его тетя, насколько я знаю. Неродная. Вы были с ней знакомы?

Ответа пришлось ждать долго.