Красавиц мертвых локоны златые

В конце концов, я просто девочка.

И с чрезвычайной уверенностью я приблизилась к машине.

Брезентовая крыша была сложена в багажник. Не оглядываясь, чтобы не вызывать подозрений, я приняла восхищенную позу перед «морганом», изображая из себя зеваку на Британском автомобильном салоне.

Я натянула край рукава на кулак и смахнула с блестящего капота несуществующую крошку, потом отступила на шаг восхититься плодами трудов своих.

Сосчитала до двадцати, но из дома викария никто не вышел.

Я в полной безопасности.

Есть техника обыска автомобилей, и я сделала все по науке.

Сначала, любуясь, обошла по кругу и остановилась сзади. Дважды присела на корточки, сначала делая вид, что уронила что-то, а потом чтобы сделать грязную работу.

Стоя на коленях, я ощупала отделение для перчаток и заглянула под сиденья.

Ничего, кроме дорожной карты, которую я тщательно осмотрела в поисках карандашных пометок, но тщетно; коробки с бумажными салфетками для лица (ничего спрятанного) и маленького медного компаса.

Я встала и потянулась, как будто мне стало скучно, и несколько секунд смотрела вдаль. Потом снова повернулась к «моргану», наклонилась и засунула руку под сложенную крышу в багажник.

Мои пальцы сразу же наткнулись на липковатый пакет: если судить на ощупь, это промасленная ткань, и довольна тяжелая.

Я вытащила его и повернулась спиной к дому. Дрожащими пальцами развернула.

Проклятье! Это набор автолюбителя: все, что нужно, от гаечных ключей и рычага для снятия колес до набора «Данлоп» для ремонта проколов, включающего резиновый клей, мел и жуткого вида шило, цель использования которого осталась мне не вполне очевидной.

Для двух леди, путешествующих в одиночестве, это, возможно, неплохое оружие, при этом не бросающееся в глаза.

Я заинтересовалась, что еще здесь может быть припрятано. Вернула набор туда, откуда взяла, засунув руку как можно глубже и дотянувшись до дальнего конца багажника.

Что-то стиснуло мое запястье железными тисками.

Гортанный голос прорычал:

– Чем ты, черт возьми, занимаешься?

Иногда в книгах пишут о людях, у которых от ужаса почки вываливаются, и теперь я могу утверждать, что это правда, хотя до сих пор считала это бабьими россказнями.

У меня заледенели внутренности. Лучше не опишешь.

Запястье крепко сжимали под сложенной брезентовой крышей и трясли, как собака трясет крысу. Как я ни дергалась, не могла освободиться.

Я была на грани того, чтобы совершить непростительную для де Люса вещь, то есть расплакаться, когда из багажника послышалось знакомое хихиканье.

Безошибочно узнаваемое хихиканье.

– Я напугала тебя, Флавия?

Внезапно мою руку отпустили, и моим первым порывом было хорошенько стукнуть ее по голове.

И в то же время я была так рада видеть идиотское лицо Ундины, ухмыляющееся мне из недр моргана, что мой порыв был тут же нейтрализован – все равно что смешать кислоту со щелочью. Что говорить? Что делать?

– Нет, ты меня не напугала, – ответила я. – Я с самого начала знала, что ты здесь. А теперь пойдем со мной. На тебя все страшно злы, включая меня. Миссис Мюллет вызвала полицию. О чем ты вообще думала!

Ундина начала выбираться из багажника, сжимая в руке увеличительное стекло, которое взяла в Букшоу.

– Это мое! – воскликнула я, увидев мощную линзу. – Ты украла его у меня из лаборатории! Я думала, что ты взяла то, что в библиотеке.

Маленькая дрянь нашла ключ от лаборатории, который я прятала в пустой дверной ручке и думала, что это очень умно.

– Чепуха, – сказала Ундина. – Стекло из лаборатории – это просто смешно. Оно недостаточно сильное для профессионала. Мне нужно было что-то с достаточным увеличением, чтобы смотреть отпечатки пальцев и волоски.

Отпечатки пальцев и волоски! Я чуть не засмеялась в голос.

– Нашла что-нибудь? – спросила я.

– Нет, – ответила Ундина, дернув большим пальцем, – но в багажнике дохлая крыса.

– Твоя? – спросила я, хотя эта тупоголовая идиотка вряд ли уловила сарказм.

– Нет. Она все время там была.


– Все время? – переспросила я. – Что ты имеешь в виду «все время»? Сколько ты здесь находилась?

– Весь день, – ответила Ундина. – Я очень терпеливый человек.

– Послушай, – сказала я ей, – я должна отвезти тебя домой. По пути мы заедем в полицейский участок и скажем констеблю Линнету, что с тобой все в порядке. А потом мы решим, как мы с тобой поступим.

– Имеешь в виду наказание? – уточнила Ундина. – Меня заставят пройти по доске?

– Посмотрим, – отозвалась я. Это все, что я могла придумать на месте, не разорвав мозг в клочья.





19




Случилось так, что нам не пришлось делать остановку в полицейском участке. Только я вырулила «Глэдис» с радостно прилипшей ко мне Ундиной с церковного кладбища, как показался констебль Линнет собственной персоной.

Констебль решил срезать путь из Букшоу через поля, вместо того чтобы сделать небольшой круг по дороге, и в результате выглядел красным, встрепанным и раздражительным.

Он махнул нам, чтобы мы остановились, и вытащил блокнот.

– Это ребенок, объявленный пропавшим? – спросил констебль. Он точно знал, что да, но, по-видимому, должен был следовать официальной канители, как по часам.

Что ж, в эту игру могут играть двое, решила я.

– Констебль Линнет, это Ундина де Люс. Мисс де Люс. Ундина, это полицейский констебль с номером тридцать семь Линнет.

Не уверена, что именно так должно происходить официальное представление, но мне все равно.

– Как поживаете, сэр? – поздоровалась Ундина. – Чрезвычайно рада знакомству.

Я преисполнилась нелепой гордости. Ундина может быть какой угодно, но она воспитана как надо.

Констебль пожал ее два пальца в качестве жеста доброй воли и снова сосредоточился на своем блокноте, чиркая какие-то каракули.

– И где вы ее обнаружили?

– В доме приходского священника, – ответила я.

– Ваше имя?

Мне в голову пришли как минимум шесть уморительно смешных ответов, но я удовлетворилась закатыванием глаз к небесам.

– Флавия Сабина де Люс.

Он аккуратно записал.

– Она не пострадала?

Что он имеет в виду под «не пострадала»? Что могло случиться с Ундиной в доме викария?

– Она в полном порядке, констебль, – ответила я.

Он захлопнул блокнот и убрал карандаш в нагрудный карман.

– Я оформлю документы в участке. А вам лучше отвезти девочку домой. Из-за нее беспокоятся.

– Нет нужды в документах, – заметила я. – С ней все хорошо.

Не хочу, чтобы мои деяния стали частью полицейского рапорта.

– Тем не менее, – ответствовал констебль Линнет и поехал прочь на велосипеде.

Ундина наблюдала за его отъездом сквозь увеличительное стекло. Я была благодарна, что она не стала размахивать им под носом у констебля.

– Как расследование? – поинтересовалась я.

– Не особенно. – Ундина нахмурилась. – Никаких отпечатков пальцев, ног, никаких улик. Только это.

Она сунула руку в карман и извлекла бумажный пакет, которым замахала перед моим лицом. Остатки сэндвича, предположила я.