Красные туманы Полесья

— Добро. Там же обсудим план действий.

— Вопрос, Максим.

— Задавай.

— Авдеева привлечем к акции?

— Подумаем. Когда встретишься с ним, обговори возможность размещения его группы ближе к центру.

— Понял, обговорю. Да ты и сам сможешь с ним пообщаться.

— Сперва ты, потом и я. Все. Теперь давай к себе, гауптман. Ночью пройди коллектор, посмотри подъем в резиденцию, крышку люка. Вдруг ее рвать придется?

— Сделаю. Я, вообще-то, осмотрел коллектор, но у своего дома.

— Он проходимый?

— Вполне. Но там такая вонища!

— А что ты хотел? Отмоемся. Все, давай. Я посмотрю, как ты уйдешь, и поднимусь к нашим. Сразу начнем конкретную работу. Прежде всего прикинем, как перейти к тебе.

— Удачи вам!



В 16.40 Сосновский прошел развалины целого квартала. Здесь пленные не занимались расчисткой, и вид был угнетающим.

Он подошел вплотную к дому, где был заложен тайник с оружием, и вдруг услышал сзади знакомый голос:

— Заблудился, приятель? Ты не дергайся, поаккуратней с пистолетом!

Перед капитаном стоял Авдеев в штатской одежде.

— Черт, Саша! Как же неслышно ты подошел.

— Научен. Я ждал тебя, но не сегодня.

— А я вот решил пройтись по городу, дома невмоготу сидеть, а пялиться на рожи фрицев в кафе — еще хуже.

— Ну, раз пришел, то давай займемся делом.

— Где твоя берлога?

Авдеев улыбнулся.

— Берлога у нас такая, что лучше не придумаешь. Она рядом, идем. Только давай-ка посмотрим, не притащил ли ты за собой хвост.

— Я проверялся.

— Ладно, идем.

Они прошагали к соседнему полуразрушенному дому, зашли в средний подъезд и спустились в подвал. В нем раньше располагались кладовки жильцов, в которых они хранили картофель, овощи, банки с соленьями и грибами. Теперь же тут ничего не осталось. Ни продуктов, ни кладовок. Даже перегородки люди растащили для растопки печей. И только в торце стоял деревянный щит, перекрывавший половину ширины подвала.

За него они и зашли. Сосновский увидел лежанки, буржуйку, стопку дров, в основном тех же досок, из которых был сделан щит. Посредине стояли стол и табурет, явно притащенные из какой-то квартиры. Рюкзаки в углу, у щита ППШ с дисковыми магазинами.

Двое крепких парней, лежавших на нарах, поднялись.

Авдеев представил их:

— Это мои ребята, старшина Федор Егоров и сержант Тимофей Соболев.

Представлять Сосновского он не стал. Сказал только, мол, это наш человек.

Сосновский осмотрел это вот временное жилище и заявил:

— Я бы не сказал, что лучше не придумать.

— Не гостиница, конечно, и даже не барак, но жить можно. Главное в том, что фрицы сюда не суются. Но охранение на ночь мы, разумеется, выставим.

— Вы же утром прибыли. Как обустроиться-то успели?

— День большой. Печь еще не топили. Попробуем ночью, когда дым не виден и если ветра не будет. А то и без печки обойдемся. Ты с чем пришел?

— Давай отойдем и поговорим.


— Пойдем. — Авдеев взглянул на подчиненных и сказал: — Вы, ребята, не обижайтесь, но так положено.

— Да нам что, — проговорил старшина, укладываясь на лежанку. — Наше дело маленькое.

Офицеры прошли в середину подвала. Там Сосновский объяснил Авдееву, что им придется сделать завтра.

Тот выслушал его и произнес:

— Ну, оружие перевезем, это не проблема. Тем более во время обеда. Ты только встреть меня где-нибудь в начале Булавской, чтобы не спрашивать у местных, как проехать. Дорогу до нее я знаю. Только по карте смотрел, но разберусь.

— Один поедешь?

— Не тащить же с собой еще двух бугаев с советскими автоматами! Мужики тем временем подготовятся к переезду. Я при возвращении посмотрю частный сектор между Кайзерштрассе и Булавской, определю место новой базы. Там наверняка пустых домов много. Жильцы успели эвакуироваться.

— Но чтобы без соседей.

— Решим этот вопрос. Как сообщить тебе о новом месте?

— Придешь вечером и поведаешь.

— А это безопасно?

— Можно налететь на патруль.

— Пойду дворами, между улицами. Туда фрицы не заглядывают.

— Но не забывай, там-то как раз могут быть подпольщики. Увидят тебя, эсэсовца, и грохнут.

— Это ты верно заметил. Лучше по улице идти. Патруль сразу стрелять не начнет, а подпольщики документы спрашивать не будут. Напичкают свинцом — и все дела. Или утащат в подземелье, на базу свою. Церемониться не станут, а я раскрываться не имею права. Нет, от патруля уйду как-нибудь, да и документы у меня хорошие.

— Будь осторожен.

— Не попался бы мне тот жандарм, который остановил нас с тобой на въезде в город. Вот он домотается, не отвяжешься.

— Тот оберфельдфебель геройски погиб в кровати проститутки местного борделя.

— Да? Вот бы не подумал. Ну и черт с ним. Когда работаем?

— Решение о применении твоей группы еще не принято. Возможно, мы и сами управимся. Если что, зная, где ваша новая база, оповещу вас.

— Добро, капитан. Самогона не выпьешь?

— С ума сошел? Вы что, из отряда самогонку взяли?

— Старшина подсуетился, он у меня хозяйственный.

— Вы смотрите тут, без излишеств, а то нажретесь и заорете на всю округу: «Выходила на берег Катюша». Вот весело будет.

— Не беспокойся, у меня дисциплина. Если и выпьем, то совсем немного. Для согрева и аппетита.

— Машина в надежном месте?

— Рядом. Тут недалеко автохозяйство, в основном разрушенное, конечно, как и все вокруг. Но небольшой гараж каким-то чудом сохранился, даже с воротами и внутренним запором. Там сейчас наш «Опель» отдыхает. Постоянно проверяем. Никуда он не делся, стоит, ждет своего часа.

— Хорошо. Пошел я, а то уже поздновато, а идти с час.

— Давай, рад был видеть. Ваши-то в порядке?

— В полном.

— Ну и отлично. До встречи, капитан.

— До встречи.

Сосновский уже затемно, но до наступления комендантского часа вернулся на съемную квартиру. Там он помылся и лег спать.



В 11.00 в воскресенье 12 октября Сосновский вышел на улицу Булавскую, дошагал до Поданского переулка, остановился, прикурил сигарету, огляделся и не заметил ничего особенного. Ни машин, ни мотоциклов, ни патруля, ни гражданских лиц.

Он пошел дальше и вскоре увидел «Опель», приближающийся к нему. Капитан Авдеев в форме обершарфюрера СС заметил товарища и остановился около него.

Сосновский опустился на переднее сиденье.