Кровь нерожденных

— А если я позвоню в полицию?

— Тогда лучше сразу три гроба заказывай.

— Для кого третий? — Понятно было, что два — для нее и Арсюши.

— Для твоего старого пердуна Поллита.

— Хорошо. Я приеду.

Положив трубку, Лена тут же подняла ее и набрала номер, продиктованный вчера Светой. Конечно, ее нет сейчас. После нескольких гудков включился автоответчик и Светин голос произнес по-английски:

«Извините. Меня сейчас нет дома. Пожалуйста, оставьте ваше сообщение после сигнала».

— Света! Они позвонили и сказали, если я не приеду на Брайтон, они убьют Арсюшу. Сейчас без двадцати восемь. Я еду. Адрес ты знаешь.

— Что-нибудь случилось? — спросил Стивен, глядя на нее поверх очков.

Он сидел в большом кожаном кресле в гостиной и читал газету.

— Все в порядке, — Лена постаралась улыбнуться, — просто я обещала привезти Арсюше одну книжку из Москвы. Я ее привезла, а отдать вчера забыла. Для него это очень важно. Я быстро.

— Неужели он сам не может заехать? — укоризненно покачал головой Стивен.

— У него нет полутора долларов на сабвей.

Лена надела пальто и нащупала в кармане пистолет.

— А как же твоя русская подруга, которая пригласила нас в ресторан?

— Я вернусь не позже половины десятого, — пообещала Лена, подойдя к Стивену, поцеловала его в седую макушку и быстро вышла из дома.





Глава 23




Вейс канул. Как сквозь землю провалился. Кротов чувствовал — он не мог далеко уйти. Он был где-то совсем рядом, в Москве или под Москвой, и готовился к своему последнему броску. Не мог он выйти из игры просто так, без красивого финального удара.

Давно были опрошены и сотрудники посреднической фирмы «Пульс», которую возглавлял Вейс, и бывшая жена, и взрослый сын, и официальная любовница. Никто ничего не знал.

Машину обнаружили на улице Ермоловой, неподалеку от старой церкви. На всякий случай зашли в храм и очень удивились, когда молоденький дьякон, вглядевшись в фотографию, вспомнил, что видел этого человека позавчера на вечерней службе. Однако на этом след оборвался.

— Мог ведь за границу слинять, — вздохнул один из оперативников, — у него открытая американская виза.

И это уже проверяли. Хотя без всякой проверки Кротов знал: Вейс здесь.





* * *


…Ему приснилось, как он вчера уходил от «хвоста». Сон был ярок, будто прокручивали видеопленку.

Вот он оставляет машину у скверика на улице Ермоловой, не спеша заходит в церковь, ставит свечки, долго стоит, слушая вечернюю службу и затылком чувствуя нетерпение своих провожатых. Самому ему в церкви странно и как-то тоскливо. Но он дожидается конца службы и выходит вместе с толпой верующих.

Уже совсем темно. Толпа небольшая, но на несколько секунд затеряться в ней можно.

Втянув голову в плечи, он ныряет в один проходной двор, потом в другой, третий. Наконец заходит в подъезд старинного, очень красивого дома. Быстро поднимается на последний этаж.

Он вырос в этом лабиринте старомосковских переулков, тихих, зеленых летом и заснеженных зимой. Конечно, многие дома успели сломать, и тот, в котором он жил в детстве с родителями, снесли первым. Но кое-что в его маленьком царстве осталось невредимым.

Как сорок лет назад, когда он бегал сюда мальчишкой, чердачная дверь оказалась закрыта лишь на проволоку, продетую в замочные ушки и замотанную кое-как. Чердак был так же захламлен, и так же просто можно было выйти на крышу.

Крыша была плоская, огороженная металлическим забором. В детстве он исходил ее вдоль и поперек. Сейчас, дойдя до края, он осторожно перелез через ограждение и шагнул на крышу соседнего, вплотную стоявшего дома.

Здесь было действительно опасно — никакого ограждения, скользкая покатая жесть. Очень тихо, стараясь не громыхнуть и не свалиться, он дошел, вернее, дополз до чердачного окошка.

Чердак шел вдоль всего трехподъездного дома, но открытым оказался выход только на одну лестницу. Попав наконец на площадку последнего этажа, он спокойно вызвал лифт, спустился вниз и вышел на мокрую, залитую огнями Тверскую.


Он не знал, где именно его потеряли, но сейчас был уверен: «хвоста» больше нет.

Оказалось, что уже начало одиннадцатого, магазины закрыты. Но он знал небольшой, очень дорогой супермаркет, который работал круглосуточно и где был отдел спортивных товаров.

Из магазина он вышел с добротным «адидасовским» рюкзаком, в котором лежала теплая, невесомая куртка-канадка, джинсы, высокие кроссовки, несколько пар нижнего белья, туалетные принадлежности, а также пять банок хороших консервов.

Сгорбившись, натянув до бровей только что купленную теплую спортивную шапочку, он зашагал к метро.

Ночь он провел в зале ожидания Курского вокзала, переоделся там же, в кабинке платного туалета…





* * *


Салон Беллы Баттерфляй находился в замызганном переулке, в самом конце Брайтона.

«Да уж, для состоятельных господ!» — усмехнулась про себя Света, глядя на облупленный фасад двухэтажного дома с маленькой металлической табличкой на двери, гласившей по-русски: «Массажный салон».

Света позвонила. Дверь открыла толстая крашеная блондинка лет пятидесяти в белом халате.

— Добрый вечер! — широко, по-американски улыбнулась Света. — Как поживаете? У вас очень мило. Она огляделась: обои с розочками, огромная репродукция картины Серова «Похищение Европы» в позолоченной раме, журнальные столики с пепельницами, в углу — нечто вроде конторки с компьютером и розовым телефоном, в глубине — лестница, ведущая на второй этаж. Пять кресел, обитых потертым розовым бархатом, и в двух из них — по «братку» — охраннику. «Братки» сидели, развалившись, покуривали, на Свету не обращали ни малейшего внимания.

Толстуха между тем удалилась, не сказав ни слова. Из незаметной двери, находившейся за конторкой, выплыла высокая элегантная дама в дорогом розовом костюме, с длинной сигаретой во рту.

— Здравствуйте. Чем могу вам помочь? — спросила она по-английски.

— Я звонила вам сорок минут назад, — начала Света.

— Да, я помню. — Дама выпустила струйку дыма и прищурила один глаз. — Вам кто-то рекомендовал наш салон?

— Да. Мне рассказал о вашем замечательном салоне один человек, русский. Но это, — Света сделала таинственное лицо и приложила палец к губам, — это тайна. Мой русский друг говорил, в вашем салоне к тайнам относятся с пониманием.

— О, конечно, — кивнула дама, — наши клиенты вправе рассчитывать на нашу скромность. Вы хотите, чтобы с вами работал молодой человек?

Света наклонилась к самому уху дамы.

— Девушка! — прошептала она. — Причем именно та девушка, которая работала с моим русским другом.

Дама слегка отстранилась и вскинула брови:

— Он сказал вам, как зовут девушку? Света отрицательно замотала головой.

— Но тогда я должна узнать хотя бы имя вашего друга.

— В том-то и дело, имени я не помню. — Света закусила губу, изображая досаду. — Год назад я приезжала в Нью-Йорк по делам фирмы. Мне было интересно попасть на знаменитый Брайтон-Бич. Я сама из Алабамы. Мой дедушка — украинец. Я сама нымног говоруит, — Света перешла на страшно ломаный родной язык и сама удивилась, как лихо у нее это вышло, — я заходуит в рестран «Оши блэк», о, йес, «чиорны». «Чиорны айз»… О, простите! Это так трудно, — она перешла на английский, — я могу говорить по-русски, только когда выпью. Так вот, я выпила, мне очень понравились русские мальчики. Честно говоря, я сама бы хотела родиться мальчиком, а эти были такие интересные, сильные…

Дама слушала молча, иногда кивала. Взгляд ее был — само внимание. Света чувствовала: монолог затягивается. Но надо было договорить до конца.

— Моя подруга осталась в Алабаме, а мне очень трудно без любви, продолжала она, — я не могу брать кого попало, с улицы. Я тогда поделилась своей проблемой с теми мальчиками, в ресторане, они мне сказали — у вас ее можно решить. Подарили вашу карточку. Но тогда я не успела, было много дел.

— Постарайтесь, пожалуйста, припомнить, как же звали вашего русского друга, — с очаровательной улыбкой попросила дама.

— Кажется, у него на руке была красивая татуировка. Череп, перевитый змеей. И звали его… О, я вспомнила: Валери! О, да. Так зовут мою подругу в Алабаме. Очень красивое имя. По-русски звучит чуть-чуть иначе.

— Валерий, — подсказала дама.

— О, да! Он такой большой, красивый. У него такое большое лицо.

— Я поняла, о ком вы говорите, — кивнула дама.

— Это замечательно, что вы меня понимаете. Мне хочется именно ту девушку. С которой был Валери.

— Катя, — улыбнулась дама, — ее зовут Катя. Как раз сейчас она свободна.

Сейчас были свободны все семь девушек и двое юношей. Наплыв клиентов начинался позже, часов в одиннадцать. Собственно, и наплыва-то особого не было давно. Салон переживал не лучшие свои времена. Поэтому хозяйка обрадовалась появлению богатой идиотки из Алабамы. Хотя такого рода услуги ее девушки не предоставляли, но можно слупить хорошие деньги.

— Ваши друзья говорили о наших расценках? — осведомилась она.

— О, этот вопрос меня не интересует, — рассеянно ответила Света, — я не ограничена в средствах.

— Двести в час, триста пятьдесят — за два часа, — быстро проговорила хозяйка.