Лазурный берег болота

– Вы тут всю ночь просидели? Судя по горе упаковок от «изысков» из ближайшей обжорки, домой не поехали?

Дюдюня направилась к кофемашине.

– Дима решил проверить, может, жив кто-то из бригады, которая много лет тому назад занималась маньяком Шмаковым.

– Для начала я полез в темный угол, – потер ладони Коробок, – машинистка Елена Патронова, последняя жертва маньяка, даже не рождалась, упоминания о такой гражданке отсутствуют. Я прополз по всем базам. Нет такой и не было.

– Возможно, Елена вовсе не набирала тексты, – предположила я, – а была ответственным сотрудником, имя у нее другое, фамилия тоже. Это, кстати, объясняет тогда, почему ее кинулись активно спасать.

– Тань! В возрасте двадцати лет значимыми фигурами в большом доме на площади Дзержинского в советские годы не становились, – прервал меня Коробок. – Патронова – редкая фамилия. Во времена, о которых мы говорим, в Москве была лишь одна женщина, которая ее носила: Фотиния Марковна, вдова. Ее сын, Кирилл Андреевич, получив высшее образование, пришел служить туда, где его мать работала секретарем одного из начальников. А теперь угадай с трех раз, с кем мы сейчас поговорим?

Я заморгала.

– С Фотинией?

Димон крякнул и схватил телефон.

– Ее уж нет в живых. Да, конечно, ждем.

Вскоре дверь отворилась, появился седовласый подтянутый мужчина. Димон встал.

– Рады вас видеть, Кирилл Андреевич. Спасибо, что согласились прийти.

– Разве можно не откликнуться на просьбу почти коллег, – улыбнулся гость, – правда, я владелец детективного агентства. Но мы с вами по одну стону баррикады. И я заинтересовался темой беседы, которую вы обозначили. Шмаков. Я его помню. Первое дело, в котором я принимал участие. Желторотому юнцу выпал шанс, какой случается раз в жизни, я решил им воспользоваться. Но давайте по порядку. Я только что получил диплом. Вы, конечно, выяснили, где и кем служила моя мама. Фотиния Марковна постаралась и пристроила вчерашнего выпускника в отдел, которым руководил ее начальник. Меня там встретили без радости, понятно, все знали, кто я, решили, что им подсунули маменькиного сыночка, который будет жаловаться родительнице на коллег, а та ябедничать боссу. Несколько месяцев я занимался всякой ерундой, бегал в библиотеку, приносил справочники. Потом мне поручили выпускать местную стенгазету. Не об этом я мечтал. Да еще народ в отделе не сказать чтобы молодой был. Все опытные, друг друга с одного взгляда понимали, спаянный коллектив. И я веселый глупый щенок. Как они ко мне относились? «Кирюша, сбегай в буфет, посмотри, нет ли там индийского кофе в банках, обещали его продавать». Через полгода я сказал маме:

– Хватит с меня. Сижу дурак дураком, ничем не занимаюсь.

Фотиния Марковна упросила меня немного подождать. Настроение у меня сами понимаете какое было. Вышел один раз с работы, повеситься хочется! Да еще дождь льет. Стою у подъезда, жду, когда чуть-чуть утихнет. Зонта нет, до метро рукой подать, но мокнуть неохота. Вдруг подходит паренек лет четырнадцати, спрашивает:

– Вы в этом здании работаете?

Я поинтересовался:

– Почему ты так решил?

Школьник голову опустил.

– Вы дежурному на выходе удостоверение показали, не разовый пропуск. А он вам козырнул. Простым посетителям честь не отдают. Я попал в беду.

Я спросил у него:

– Что случилось?

Мальчишка прошептал:

– Мой отец убил много женщин, я не хочу ему помогать, а приходится. Если вы его арестуете, ужас закончится. Помогите!

Я его в отдел привел, посадил в коридоре, сам пошел к Константину Петровичу, самому опытному следователю, рассказал про парня.

Он меня чуть не убил.

– Ты привел психа! Кто тебе разрешил? Какого…

Дальше при женщинах цитировать не стану.

Мне так обидно стало, я заявил:

– Понимаю, вы меня за человека не считаете. Но я ваш сотрудник, поэтому имею право на собственное мнение. Считаете меня больным на всю голову? Хотите выпереть? Знаю, что сюда могут разные люди рваться, сумасшедшие в том числе. Но бортануть человека, не поговорив с ним? Вдруг он сказал правду? Вдруг он сын серийного убийцы? Вдруг он пришел его сдать? Константин Петрович, вы сейчас подростка коленом под зад пнете, тот и уйдет. А его папаша потом еще много людей убьет. Вы на сто процентов уверены, что паренек псих? Ни на секунду не сомневаетесь? Не боитесь ошибиться?

Константин Петрович на меня посмотрел, крякнул и велел:

– Веди его сюда. Сам не уходи, садись рядом.

Паренька звали Николай Шмаков. Он сообщил, что живет с родителями в Москве. И с раннего детства помогает отцу, тот показывал ему женщину на улице и говорил:

– Подойди к ней, скажи: «Моей маме плохо, она в подъезде упала. Помогите!» Я воспринимал это как игру. Парадное всегда было одно, в нежилом доме. Не все соглашались отправиться со мной. Кое-кто молча уходил. Но большая часть девушек спешили на помощь. А мне было велено, когда тетя зайдет внутрь, ждать снаружи. Вскоре из подъезда выходила мама. Лет до десяти я ни о чем не задумывался. Мама покупала мне мороженое, машинку. Что еще малышу надо? Наверное, у меня не острый ум, только год назад я скумекал – дело нечисто, и решил проследить за родителями. Отец работал шофером, развозил на маленьком грузовичке книги. Брал их в типографии, доставлял на склад. Машину он во дворе нашего дома в Москве парковал, она не его личная, но начальство разрешило ею пользоваться. Зарплата у отца маленькая, добрый директор закрывал глаза на то, что водитель использует колеса для левых поездок. Игорь Рудольфович выполнял частные заказы: кого-то на дачу отвезти, кому-то мебель на квартиру доставить. Его ценили на работе: вежливый, аккуратный, всегда трезвый, улыбчивый. Директору склада в голову не могло прийти, что приятный шофер жестокий убийца, который порой вместо диванов-кресел возит в грузовике крепко спящих после укола сильного снотворного женщин.

Кирилл взял чашку, которую перед ним поставил Миша.

– Спасибо за кофе. Николай начал следить за родителем и все разведал. Он сообщил про дом в деревне, про то, что под ним есть минус первый этаж, где садист держал очередную жертву, пока та не умирала, про кладбище в лесу. Оставалось лишь удивляться, каким образом Коля все узнал. У Константина Петровича возникла мысль, что парень помогал родителям, не только приглашая женщин в подъезд. Возможно, он ездил с Игорем, вместе с папашей спускал в подземелье спящую жертву. Но это были всего лишь подозрения. Никаких доказательств преступной деятельности парня не нашлось. Естественно, о визите Николая доложили одному из самых высоких начальников. А у того сын был одного возраста с Колей. Шеф решил сам с юношей поговорить, после беседы он Константину Петровичу заявил:

– Нечего искать ведьм, где их нет. Хороший, честный пацан. Наивный. Надо ему помочь. Не верю, что он у отца в подручных состоял. Зачем тогда к нам пришел? Думал, что мы до правды не дороемся? Николай такая же жертва, как и женщины. Он многих сейчас спас, решив правду рассказать. Он меня попросил: «Боюсь, судья решит, что я преступник. Помогите мне, не отправляйте в детдом. Пожалуйста». И заплакал. Убираем его из дела! Думай, как все правильно устроить.

Кирилл замолчал.


– И тогда появилась машинистка Елена Патронова, – сказала я.

Кирилл сделал глоток кофе.

– Да, несуществующая сотрудница получила фамилию моей матери. Николая «омолодили», нашли его родственника, уговорили того усыновить парня, оформили дачу и квартиру на Колю… Короче, если сотрудники брались кого-то отмазать, то все получалось тип-топ.

– Да уж, – пробурчал Димон. – Может, вы знаете, почему Николай приходил в ужас при виде бабочек?





Глава сороковая




Кирилл Андреевич удивился:

– Как вы догадались? Мы поехали в лес, с нами группа, эксперты. Николай стал показывать дорогу к кладбищу жертв. Довел до какого-то места и заявил: «Здесь. Я сидел вон в тех кустах, видел, как отец копал могилу у ели». Мы решили проверить, взяли лопаты, живо открыли одно захоронение. Оно было свежим, труп лежал просто так, ни во что не завернут. Коля стоял рядом. Когда показалась голова, он зашатался, сел на землю, побледнел, на лбу выступила испарина. Эксперт спросил:

– Вам плохо?

Николай прошептал:

– У нее вместо лица бабочка, – и сознание потерял.

Я в могилу заглянул. Зрелище было не для слабонервных. Похоронили жертву не так давно. Короче, у нее на лице на самом деле получилась вроде как бабочка, так разложение пошло. Меня самого оторопь взяла. Но я был постарше, уже видел и не такие трупы. А для того, кто первый раз на подобное взглянул, конечно, это мощный шок.

– Вы с Колей поддерживали связь? – поинтересовалась Дюдюня.

Кирилл Андреевич прищурился.

– Нет, мне незачем, и он не горел желанием общаться с тем, кто знал правду о его родителях. Один раз, случайно, мы в магазине столкнулись. Меня после того дела признали своим, стали натаскивать. Я успешно служил, пока в нашей стране капитализм не настал. Тогда ушел, открыл детективное агентство. Ну, да чем мне еще заниматься? Но это уже другая история. Не спрашиваю, почему вы вдруг подняли старое дело, но если интересуетесь именно Николаем, то будьте начеку.

– Почему? – спросила я.

Кирилл Андреевич хмыкнул.

– По малоопытности я совершил то, что человек со стажем никогда не сделает: примерил на себя ситуацию Коли. Это я, Кирюша, сын маньяка, это меня отец заставлял приводить женщин… Ну и стал жалеть подростка. Константин Петрович все видел, пытался меня вразумить, говорил:

– Кирюха, мы с тобой не «на земле» пашем, не в районном отделении милиции сидим. К нам сюда бабу, которая пьяного мужа сковородкой убила, не приведут. У нас другой уровень. Мы умные, хитрые, но и те, кто напротив нас в допросной сидит, такие же. Не верь преступникам. Никогда не верь. Большинство наших «клиентов» актеры, да такие талантливые, что лучше всего МХАТа!

Мой непосредственный начальник полагал, что Коля на самом деле сознательно помогал отцу. Константин Петрович говорил:

– В пять лет мальчик может подумать, что «привести тетю в подъезд» – это всего лишь веселая игра. И в семь-восемь-девять лет он еще может пребывать в этой уверенности. Но нашему герою-то было намного больше, семнадцать стукнуло. Выглядит он, правда, на тринадцать-четырнадцать, но это внешний вид. Вот я уверен: все парень понимал, прикидывается сейчас невинным лебедем.

Я возразил:

– Николай сдал отца. Он недавно сообразил, что происходит, и явился к нам.

Константин улыбнулся.

– Кирюха, да, ты прав! Он понял: восемнадцать ему пробьет, когда папашу вычислят, парню как взрослому придется отвечать. Детство закончилось, наступила другая ответственность. Вот и притопал к нам. Вопросы есть. По какой причине он к нам припер? В отделение милиции не пошел? А? Молчишь? Отвечу. У ребятишек, которые серьезными делами редко занимаются, опыта нет с маньяками работать. И возможности их здорово ограничены. Сделать совершеннолетнего моложе, найти ему приемную семью, полностью вывести Николая из дела – такое простым парням слабо. А для нас это рутина. Он сюда прибежал, зная: у нас неограниченные возможности. Надо только убедительно роль сыграть, и ты в дамках. Второй вопрос. Сколько людей из нашего здания выходит, а? Но Николай подошел именно к тебе. Почему? Ясно как божий день. Он стоял в проходной. Вахтеры проверяют удостоверения на входе и выходе. Если человек достает «корочки», открывает их, не выпуская из рук, а ему козырнут, то ясно: идет сотрудник. Посетители отдают разовый пропуск. Людей твоего возраста в отделах почти нет, тебя бы никогда не взяли, да мать попросила. Небось Николай стоял, выжидал, увидел тебя и скумекал: вот подходящий человек. Зеленый совсем, ни ума, ни опыта. И разыграл спектакль. Кто постарше, может его раскусить, он это понимал. Не дурак Коленька, ох не дурак!

Наш гость усмехнулся.

– Я разозлился и воскликнул: «Раз вы все так хорошо знаете, идите в большой кабинет, все там и доложите».

Константин Петрович помрачнел.

– Уже посетил. Мне конкретно велели: не умничай, делай, что приказано. Николаю повезло. Он родился в один день с сыном шефа. Босс с парнем говорил, Коля ему понравился. Но я Шмакову не верю.

Кирилл Андреевич обвел нас взглядом.

– У Константина Петровича чуйка была отменная. Спустя года три-четыре, точно не скажу, но несколько лет прошло, я в магазине нос к носу столкнулся с Николаем. Нет бы мимо пройти, а я от неожиданности сказал:

– Привет, Коля.

Он остановился.

– Мы знакомы?

Я засмеялся.