Любовь и опасность

Адэр едва не заплакала. Конал публично признался в своей любви к ней!

Она встала рядом с мужем, и тот обнял ее за талию.

– Мы будем рады, если ты проведешь ночь под нашим кровом, Роб. И Элсбет придет в восторг! Я позабочусь, чтобы твои люди были накормлены и пристроены на ночлег. А после ужина расскажешь, как там Эллис и твои дети.

Роберт, поняв, что Адэр больше не желает говорить о возвращении в Стентон, учтиво поклонился.

– Я благодарен за ваше гостеприимство, милорд, Адэр.

Настроение Конала так и не улучшилось. Он считал семьей Адэр себя и своих братьев, и визит Линбриджа глубоко его расстроил. Конал не хотел, чтобы у жены оставались какие-то связи с Англией. Он никогда не придавал особого значения тому обстоятельству, что Адэр сама владела землей. Женщина, которую он знал, была его служанкой, любовницей, но никак не высокородной особой, владевшей землями и титулом. Появление Роберта вынудило его признать тот факт, что его жена действительно была побочной дочерью английского короля и единокровной сестрой нынешней королевы. Ему вдруг стало не по себе. Он и понятия не имел, какая благородная кровь течет в жилах жены.

Он вынудил Адэр выйти за него. Конечно, план был хорош… не его, план, а Дункана, разумеется. И все было сделано по закону.

И тут Конал посетила еще одна тревожная мысль: его жена приходилась также очень дальней родственницей нынешнему королю Шотландии. Каково это – быть женатым на кузине шотландского короля и единокровной сестре королевы английской? А ведь он не кто иной, как простой приграничный лэрд. Действительно ли Адэр счастлива с ним, зная, что могла бы сделать куда более завидную партию? Может, ему действительно стоит отпустить ее и аннулировать брак?

Но как он может пойти на это, если любит ее всем сердцем и жизнь в Клайте без его медовой любви станет невыносимой?

Наутро он с облегчением распрощался с Робертом Линбриджем и отметил, что его жена была любезна, но не слишком страдала от разлуки с англичанином.

– Жалеешь, что не уезжаешь вместе с ним на родину? – шепнул он.

Чудесные фиалковые глаза жены рассерженно блеснули.

– Иногда, Конал, ты бываешь настоящим болваном. Как сейчас, например. Клайт – мой дом, и навсегда им останется. А теперь у меня на уме дела поважнее! Нужно срочно шить туалеты для визита в Хейлз! Жду не дождусь, когда мы туда отправимся. Как приятно будет вновь увидеться с королем и Патриком! И нужно приготовить тебе приличную одежду! – Она повернулась и направилась в замок.

– Не стану я наряжаться как чертова цыганская обезьяна! – пробурчал Конал, следуя за ней. – Я приграничный лэрд, а не какой-то надушенный придворный!

– Да, приграничный лэрд, но это не значит, что ты должен являться в Хейлз в обличье бродяги или разбойника и пахнуть при этом коровьим навозом, – отрезала Адэр. – Я намереваюсь сшить тебе опушенную мехом куртку, и ты наденешь ее, Конал!

Конал поймал руку Адэр, повернул к себе и, сжав ладонями ее лицо, заглянул в глаза.

– Ты действительно счастлива со мной? – спросил он, стараясь, чтобы голос не дрожал. – Если нет… если хочешь вернуться в Англию и предъявить права на земли, я пошлю за Линбриджем. Если тебе плохо в Клайте, я не вынесу этого. Пойми, моя медовая любовь, я никогда не изменюсь. И навсегда останусь неотесанным шотландским лэрдом. А в твоих жилах течет королевская кровь. Ты была графиней в своем праве и богатой землевладелицей. Что я могу предложить тебе? Убогий замок, немного скота и овец? Мы не будем богатыми и знатными людьми. Ты уверена, что сумеешь остаться довольной и счастливой с человеком, который так мало может предложить тебе?

– Ты любишь меня, Конал? – спросила Адэр, глядя в его грубое лицо и серые глаза цвета штормового моря, с золотистыми искорками, глаза, которые с такой надеждой смотрели на нее.

– Люблю. Люблю так сильно, что понял: если ты будешь счастлива без меня на своей родине, окруженная соотечественниками, я готов отпустить тебя, как бы сильно ни грызла меня тоска. Я так люблю тебя, что готов сказать это вслух. Крикнуть на весь зал, чтобы слышали все. Я люблю тебя! Люблю!

Нагнув голову, он осыпал ее лицо поцелуями, и Адэр тихо заплакала.

– Ну зачем, спрашивается, я должна бросать такого человека, как ты? Ты – все, чего женщина может желать в мужчине! И я счастлива быть женой простого приграничного лэрда. Лишь бы всегда оставаться рядом с тобой, с мужчиной, который никогда не изменится и будет таким, как сейчас: любящим, верным и благородным.

– Но если все хорошо, почему же ты плачешь? – растерялся Конал.

– Плачу, потому что счастлива, – всхлипнув, сказала Адэр и тут же засмеялась.

– Никогда мне не понять женщин! – объявил лэрд.

– Ты и не должен ничего понимать! Твоя обязанность любить и не допытываться до причин моих поступков! А теперь отпусти меня. Иначе нам не в чем будет ехать в Хейлз!

Безмерное облегчение охватило Конала при мысли о том, что Адэр всем довольна и не жалеет о потере Стентона. Следующие несколько недель Конал покорно наблюдал, как Адэр, Элсбет и остальные женщины работали над двумя новыми платьями, которые ей предстояло надеть в Хейлзе. И даже не протестовал, когда они снимали с него мерки, чтобы сшить длинную черную бархатную куртку, подбитую и опушенную мехом: совсем простое одеяние с широкими манжетами. К его удивлению, оказалось, что жаловаться не на что. Даже новый колет нельзя было назвать вызывающим, хотя по вороту шла вышивка. Адэр сшила ему три новые полотняные рубашки и шоссы цветов тартана Брюсов. Увидев это, Конал растрогался.

– Я сделала все, как полагается хорошей жене, – только и сказала Адэр.

Для себя она с помощью женщин сшила два платья с завышенной талией и расширявшихся от выреза. Одно из темно-красного бархата, а другое – темно-фиолетовое, почти черное. Рукава длинные и узкие, вырезы квадратные. Манжеты темно-красного платья опушены мехом, а фиолетового – вышиты и отделаны узкой дорожкой крохотных жемчужных пуговок. Подолы обшиты лентами: на темно-красном красовалась золотая парча, на фиолетовом – вышитая тем же узором, что и манжеты.

– Думаю, мода давно изменилась, но я не знаю, что сейчас носят, – пожаловалась Адэр. – Эти получились немного элегантнее моих обычных платьев, чтобы почтить Патрика и короля, ибо приглашение в Хейлз – большая честь для нас.

– Я бывал в Хейлзе и раньше. Такой же замок, как Клайт, – хмуро сообщил Конал.

– Наверняка больше, – покачала головой Адэр.

– Конечно, больше, – согласился он.

– Ты гостил там, когда Хепберн был простым лэрдом, а король – принцем. Сейчас все будет по-другому, – возразила она.

Конал невольно улыбнулся при виде взволнованной жены. Ему самому вовсе не хотелось мчаться в Хейлз по заметенным снегом холмам. Он надеялся на сильную метель, но его мечты не сбылись – в декабре несколько дней шел дождь. И хотя временами дождь переходил в снег, все же поездка была вполне осуществимой. И Адэр ничего не говорила о беременности. У него не было предлогов для отказа, так что пришлось ехать. К тому же Конал посчитал, что Адэр права: нельзя оскорбить короля и его лучшего друга, Патрика Хепберна, графа Босуэлла.

Новая одежда была тщательно сложена в сундук, который привязали к спине крепкого мула. Конал велел двум солдатам собираться в путь. Они отпраздновали первый из двенадцати дней Рождества мессой в зале, после чего был подан праздничный обед и лэрд подарил каждому мужчине серебряный полупенс, в благодарность за преданность. Зная, что их лэрд – человек небогатый, солдаты были искренне растроганы. Адэр поднесла женщинам по отрезу на платье, а Джеку презентовали его первый кинжал с костяной ручкой, и он был ужасно доволен, хотя Флора твердила, что ее сын слишком молод, чтобы носить оружие.

Мердоку достался один из сыновей Бейста, чему парень очень обрадовался. Младшего брата Конала не пригласили в Хейлз, так что ему пришлось остаться в Клайте и следить за домом. Однако Мердок был весьма горд этим.






Глава 17




Поездка оказалась длинной, и путешественники сильно замерзли. Правда, день выдался хоть и холодным, но ветра почти не было, а в небе неярко светило солнце.

– Видишь, – жизнерадостно заметила Адэр, – даже природа на нашей стороне.

– Ты скоро переменишь мнение, если из-за бурана нам придется задержаться или этот же самый буран застанет нас на полпути в Клайт, – проворчал лэрд.

– Вот и прекрасная возможность для тебя! Король лучше узнает нас, а это хорошо для нашей семьи.

– Не понимаю почему. У меня нет ничего общего с королем, – отпарировал Конал.

– Разве плохо быть другом правителя? – удивилась Адэр. – Тебе необязательно отираться при дворе и заниматься политикой, зато дружба с королем и Хепберном покажет Якову Стюарту, что здесь, на границе, у него есть верный и преданный союзник. С таким человеком, как ты, хорошо охотиться, пить и играть в кости. А кроме того, ты первым ответишь на призыв короля к оружию.

– Откуда ты все это знаешь? – не выдержал Конал.

– Ты забываешь, что я росла при дворе. Там на детей не обращают особого внимания и охотно сплетничают в их присутствии. Слушать, впитывать услышанное, отбрасывать ненужное и запоминать важное, а также держать все это в секрете – немалая часть воспитания и образования королевских детей. Я хорошо усвоила уроки, милорд. Этот визит может быть нам на пользу.

– Ты понимаешь короля с полуслова, и я не возьму в толк, как тебе это удается, – покачал головой Конал.

Адэр рассмеялась.

– В молодом Якове есть нечто напоминающее моего родителя. Он тоже был человеком обаятельным и умел очаровать любого. Вот ты, Конал, можешь сказать, что за время вашего короткого знакомства Яков хотя бы раз обращался с тобой высокомерно, как с человеком ниже себя по положению?

– Нет, ни разу, – признался Конал.

– Кроме того, я много слышала о его репутации непревзойденного любовника. Совсем как мой отец! Но именно те качества, которые я считала отвратительными в короле английском, забавляют меня в короле шотландском. Возможно, все дело в его юности. Кроме того, у него нет жены и кучи детей, поэтому мне и не хочется его осуждать.

– Он смотрит на тебя так, словно хочет съесть, – пробормотал лэрд.

Адэр снова рассмеялась.

– Он так смотрит на всех женщин, особенно хорошеньких. Поверь, король ничего дурного не замышляет, и я не слышала, чтобы он когда-нибудь принудил женщину, отвергшую знаки его внимания.

– Потому что до сих пор ни одна женщина его не отвергла, – заметил лэрд.

– Ревнуете, милорд? – поддела Адэр.

– Еще как! – вырвалось у Конала.

– Но при этом знаете, что ревновать нет нужды, не так ли? – допытывалась Адэр.

Конал кивнул.

– В таком случае наше пребывание в Хейлзе будет приятным и вы не станете расстраиваться, если король вздумает флиртовать со мной, что обязательно случится, я уверена. Он просто ничего не может с собой поделать! Но этот визит может стать удачей для наших детей.

– О чем это ты? – удивился Конал.

– Что станется с Мердоком? – неожиданно спросила она.

– Я тебя не понимаю, – растерялся лэрд.

– У Дункана есть Даффдур. У тебя – Клайт. У Мердока же нет ничего. Что с ним будет? На ком он женится? Может ли он позволить себе жениться? Он всем обязан тебе. Своему брату.

Своему лэрду. А когда у нас родятся сыновья, он лишится последней надежды, и что за участь его ожидает? Я хочу дружбы с королем ради наших детей. У тебя будет наследник, но что, если родятся несколько сыновей? Скажем, трое? Предположим, второй сын станет служителем Божьим, а третий?! А дружба с королем позволит нашему сыну получить место при дворе, в королевской страже. А если он проявит способности к науке, может стать одним из королевских секретарей. Без милости влиятельных и знатных людей наши сыновья проведут свою жизнь в набегах, пьянстве, погоне за юбками. Не такой участи я для них хочу! А если у нас родятся дочери, им нужны богатые, достойные женихи. Если всем будет известно, что их отец – друг короля, их шансы сделать хорошую партию будут куда выше, чем у дочерей простого, ничем не примечательного приграничного лэрда.

– Не знал, что ты настолько амбициозна, – медленно произнес Конал.

– Все женщины амбициозны, когда речь идет о детях, – усмехнулась Адэр. – Мы делаем все возможное, но всегда хотим добра нашим детям. Это заложено в нашей природе.

Теперь настала очередь Конала рассмеяться.

– Оставляю все это в твоих умелых ручках, моя медовая любовь, ибо, по правде говоря, я всего лишь простой шотландец, которому выпало счастье жениться на знатной даме благородного происхождения.

Они остановились только однажды – облегчиться, дать отдых коням и съесть немудреный обед из овсяных лепешек и сыра, запивая его виски из кожаной фляги, чтобы немного согреться. Адэр не чувствовала собственных ног, а руки, державшие поводья, заледенели и не гнулись. Ягодицы немилосердно ныли. Больше всего на свете хотелось принять горячую ванну, а уж это точно было неисполнимым желанием: в доме короля, должно быть, полно гостей и у слуг навряд ли найдется время таскать воду.

Наконец, когда зимнее солнце уже опускалось за западные холмы, они добрались до замка Хейлз. Да, по меркам Адэр, он был небольшим, хотя Клайт еще меньше. Лошади проскакали по бревенчатому подвесному мосту, перекинутому через замерзший ров, и путники оказались во дворе замка. Сам Патрик Хепберн вышел встречать гостей. Конюхи увели лошадей в конюшню.

– Добро пожаловать в Хейлз! – воскликнул Патрик. – Скорее идите в зал. – Он обвел широким жестом вновь прибывших, включив в свое приглашение и солдат. – Вас ждут еда и вино!

И, поцеловав затянутую в перчатку руку Адэр, добавил: