Любовь по обмену

— Я думала, может, мы с тобой фильм посмотрим какой-нибудь…

— Ох, — спохватываюсь я, — сегодня не получится, извини. — Прикусываю щеку изнутри, решая, что Зою лучше не упоминать. — У меня… куча дел. И родители Зои… они, ну, ты знаешь… старой закалки. Мальчики отдельно, девочки отдельно. И все такое. Не хочется их напрягать. Наверняка, уже стоят под дверью и прислушиваются к нашему разговору.

— Вот как? — Глаза ее превращаются в две недоверчивые щелочки.

— Да. — Киваю.

Вика вздыхает:

— Проводишь меня тогда?

А вот это с удовольствием!

— Конечно. — Открываю дверь.

Мы спускаемся в полной тишине. Вика прощается со всеми и уходит. Наверное, это невежливо, но меня совершенно не интересует, как она теперь будет добираться домой. Иду на кухню и сажусь рядом с Зоей. Беру шариковую ручку:

— На чем мы остановились?

Зайка переводит взгляд с родителей на меня и прочищает горло.

— Кхм-кхм. — Клянусь, она разглядывает меня так, будто хочет отыскать на моих губах следы поцелуев. — Предлог «на». — Произносит задумчиво.

Напрягаю челюсти, чтобы сдержаться и не выпалить громко, что у меня с Викой ничего не было. Но Зоя снова бросает взгляд на мать и отца, словно напоминая мне, что мы не одни.

— Предлог «на», — повторяю, как во сне, пытаясь сделать серьезное лицо.

Ужасно хочется запустить пальцы в ее волосы.

— Предлог «на»… — Выдыхает Зоя, нахмуриваясь.

Мы — два идиота, которые не могут собраться с мыслями. И каждый ищет спасения в глазах друг друга. В ее лице сейчас такая внезапная, непривычная откровенность и такая искренность, что мне хочется взять и во всем признаться. Открыть ей свои чувства.

Все равно родители ничегошеньки не поймут. Наверное. Но я открываю рот и… молчу. Потому что повторять «предлог «на»» в четвертый раз было бы совсем глупо, согласитесь?

И тут чувствую, как Зоя толкает меня под столом коленом. И мы оба, как по команде, переводим взгляд на учебник. Может, стоило бы сказать, что не планирую встречаться с ее одногруппницей, но теперь, когда я почти ясно вижу, что Зайка ревнует, мысль помучить ее еще немножко кажется самой правильной.



А потом мы снова встречаемся на крыше. И мне плевать, что она проговорила со своим парнем несколько часов до этого и выглядит теперь слишком грустной. Мне плевать. Честно. Потому что я знаю, что всего через пять минут моя Зоя будет улыбаться от историй, которые я буду рассказывать ей шепотом при свете луны. И мы будем кутаться в воротники курток от хмурого осеннего ветра и придвигаться еще ближе друг к другу, чтобы согреться. А когда мы с ней вдвоем, не существует никакого Славы, его просто нет на свете. Он — никто.

И сейчас она заставляет меня надеть куртку и шапку с шарфом, которые заранее припрятала у себя в комнате. И мне приятно подчиниться воле этой маленькой властительницы моего сердца, моей снежной королеве, которая гордо несет свое платье из теплого пледа с длинным шлейфом и так грациозно укрывает им свои колени, когда садится. Можно любоваться на нее вечно.

И я почти уверен, что мои чувства взаимны.



Зоя



Задача была непростой: войти в салон красоты прошлогодней картошкой, а выйти настоящей принцессой. И теперь становится совершенно очевидным — Машка не врала, иногда нужно доверять работу профессионалам. Казалось бы, та же девочка. Градова Зоя. Все те же жидкие волосы, бледное лицо, блеклые, полупрозрачные глаза и того же цвета невзрачные ресницы, но все странным образом вдруг приобретает какой-то загадочный блеск.

Шелком отливают мягкие наощупь пряди. Теперь они завиваются в тугие, игривые колечки на кончиках. Глаза горят ярче. И то ли дело в туши, которая веером расправила реснички, то ли в темно-синих тенях с золотым блеском по краям век, но выглядит волшебно. Даже бровки причесаны и смотрятся идеальными плавными линиями, а губы выглядят свежее с едва уловимым блеском, который не пахнет и не липнет, и его совершенно не хочется побыстрее стереть тыльной стороной ладони.

Да. Девушка в отражении зеркала определенно мне нравится. И зря я нервничала, что меня изуродуют. Знаете, фобия такая. Ты просишь подравнять кончики, говоришь мастеру про «три сантиметра» и понимаешь, что для всех парикмахеров мира это совершенно не те «три сантиметра», которые приняты в системе мер. Это длина, как минимум, с человеческую ладонь, а то и более. Поэтому, потея в кресле, я постоянно смотрела вниз, на пол, в ожидании увидеть там, ну, не знаю, — Чубакку, что ли. Или чей-то парик. И была очень удивлена, заметив лишь небольшой волосатый газончик.

Поэтому и выхожу я из салона почти счастливой: мне удалось сохранить свою длину. И теперь жутко хочется увидеть реакцию всех, кто не безразличен. Ловлю такси — такой красивой девочке с аккуратными кудряшками вредно гулять на ветру по осенней слякоти. Подъехав к дому, осматриваю окна, но никто не выглядывает, чтобы встретить меня. Выхожу, неторопливо цокаю каблучками по дорожке, что тоже не совсем привычно для любителя кроссовок, вставляю ключ и открываю дверь.

Никого. В доме очень тихо и по-вечернему темно.

Повесив плащ, включаю свет и снимаю обувь. В глаза бросается записка, лежащая на столике в гостиной. Подбегаю, читаю: «Джастин ушел с девочкой, а мы пошли гулять в парк. Сильно поздно не возвращайся. Счастливо отдохнуть!»

«С девочкой»… Меня передергивает от неприязни к этой Вике. Глупо было, конечно, мечтать, что он проведет этот вечер со мной, ведь я знала, что Джастин уже принял приглашение этой мымры, но надежда, что мы отправимся в клуб все вместе оставалась.

Комкаю листок, выбрасываю в мусорку и, яростно топая, поднимаюсь наверх.

Открываю ноутбук. Можно было бы воспользоваться свободным временем, чтобы позвонить Славе, но я почему-то застываю в нерешительности. Мне страшно. Нет, реально страшно!

У нас только все утряслось. Только схлынула холодность, которая присутствовала в разговорах последних дней. А тут, представьте, он увидит меня красивой, при макияже, с новой прической. По любому взбесится. Даже к бабке не ходи. А уж если узнает, что я собралась отдохнуть с друзьями в клубе, точно вынесет весь мозг.

Удивительно, но ведь еще месяц назад мне бы подобная вольность даже в голову не пришла. Никуда бы не пошла, осталась бы дома, чтобы его не расстраивать. А уж после последнего скандала с фотографией прежняя Зоя и вовсе вымаливала бы прощение целую неделю: извинялась бы, пыталась бы сгладить конфликт, возможно даже признала бы вину, только бы Слава перестал орать.


А теперь… Теперь я просто смотрела в экран всю эту неделю, когда он звонил, и молча выслушивала тирады. Он бесился, страшно бесился, что я не оправдываюсь. Такое мое поведение настораживало его и пугало. Раньше он мог цепляться за то, что я боялась его потерять, а теперь Слава отчетливо осознавал, что мне все равно.

Что не буду больше терпеть его упреки и унижения, что мне ничего не стоит закрыть крышку ноутбука и прервать разговор. Что больше морально от него не завишу. Всё. И именно поэтому он тщательно выбирал слова все последние дни, если и давил на меня, то мягко и осторожно, если обвинял, то моментально и великодушно даровал прощение.

И сейчас я сижу и вдруг понимаю, что сама являюсь виновницей такого его отношения к себе. Мне всегда было жалко Славу. Неуверенный по жизни, но амбициозный, не прикладывающий никаких усилий, чтобы воплотить свои задумки и мечты, но властный. Да ведь он по сути своей всегда был откровенным слабаком.

Его шпыняли парни в университете, не так чтобы совсем унижали, но он частенько становился объектом их колких шуток. Собственный отец считал его неудачником и постоянно срывался в разговорах на крик, на что Слава, как ребенок, тут же бежал жаловаться к матери. Никто и никогда не воспринимал его всерьез, потому что все его слова обычно оказывались просто словами. Пылью в глаза или же оправданиями собственной ничтожности.

Только я была для него единственным человеком, над которым он имел авторитет. Когда мой парень проявлял жесткость или откровенную грубость, я это поощряла — мне казалось, что так он почувствует в себе уверенность и, наконец, станет мужественнее в общепринятом смысле этого слова. Я тогда и не знала, что настоящий мужчина — это тот, чья женщина может сказать, что она счастлива с ним, а не тот, кто носит бороду и чешет яйца.

Как итог — сама вырастила в нем тирана. Простой лентяй с раздутым самомнением, он нашел во мне благодарного слушателя и покорную жертву. Только со мной мог быть крутым героем сериалов, которые постоянно смотрел, лежа на диване. И только на мне мог он выместить свои горечь и досаду от постоянных неудач.

И только сейчас. Сидя у гребаного ноутбука. Глядя в темный экран монитора, до меня доходило, что виной всему была моя жалость, а не любовь. Я не любила его. Не хотела. Никогда. И только из этой жалости подчинила два последних года своей жизни желаниям это жалкого, эгоистичного сукиного сына.

Боялась его. Немыслимо… Как огня боялась! До нервной дрожи и колик в животе. Думала, что потерять этого человека будет страшнее, чем погибнуть самой. Но позволить такому Славику помыкать тобой всю оставшуюся жизнь — это страшнее намного.

Пора прекратить все это. Я больше не хочу бояться. Не хочу зависеть от его настроения. Не хочу вдохновлять, уговаривать, поддерживать, заряжать этого человека, чтобы потом терпеть его упреки, плевки (и, кто знает, в дальнейшем — может, даже побои).

Я прозрела.

Он меня никогда не любил. Держал за собачонку, которую можно позвать, приласкать, а потом оттолкнуть. За куклу, у которой не может быть чувств, и потому они не важны. За игрушку, созданную для того, чтобы тешить его непомерное самолюбие.

Но теперь прежняя, сильная Зоя проснулась ото сна. И все отныне будет по-другому.

Решительно включаю компьютер, пытаюсь дозвониться, но у меня не получается — в Сан-Диего, должно быть, только светает. По сути, еще ночь. Оставляю сообщение, что перезвоню через несколько часов, и иду переодеваться.

Кокетливое красное платьице длиной до колена, тонкие черные колготки, того же цвета косуха и массивные сапоги. Давно никто не видел меня в подобном прикиде. Наверное, еще с тех пор, как я зависала с братом на подпольных рок-вечеринках и квартирниках для андеграунд-музыкантов. Но тем и лучше: чем дольше держишь взаперти своего внутреннего чертика, тем с более громким и ярким треском он потом вырывается наружу.

— Это просто отпад! Кто это? — Восклицает Маша, когда я заваливаюсь к ней в кабинет в кафе.

— Нравится? — Повожу плечом.

Поворачиваюсь несколько раз вокруг своей оси.

— Вау… — Выдыхает она восхищенно. — И зачем я напялила все черное? — Хихикает. — Теперь все решат, что Дима пришел с тобой. Ты такая яркая!

— Нет, — смеюсь я, — вы с ним отлично дополняете друг друга. Это гораздо круче, чем когда рядом два фрика.

— Постоянно ловлю взгляды прохожих, — сознается Машка, трогая мои кудряшки. — Он как холст для нательной живописи, а я смотрюсь рядом серой мышью. И у людей на лице написано «боже-что-она-рядом-с-ним-делает?»

Разглядываю подругу. На ней длинная футболка до колена, рваные джинсы, грубые ботинки, кожаные браслеты на руках. Волосы убраны в небрежный хвостик, из которого выбиваются отдельные пряди, глаза слегка подведены черным.

— Ты самая красивая девушка, которую я видела, Маш. — Сознаюсь. — Честно. Думаю, кому-кому, а уж тебе точно не стоит заморачиваться по поводу внешнего вида.

— Привет! — Залетает в кабинет Дима. — Воу… — Он ставит пакеты на стул и обходит нас, разглядывая по очереди. — Девчонки, а вы тут мою Малявку с Зойкой не видели, нет?

— Не-а, — смеюсь я.

Машка закатывает глаза.

— Тогда, может, затусим сегодня с вами, пока их нет?

Не успев договорить фразу, парень получает толчок в плечо. Марья хоть и мелкая, но удар у нее поставлен — вот, что значит, расти в семье с братом.

Они с Димой обнимаются, а мне становится тепло на душе: хоть кому-то хорошо, хоть кто-то может быть вместе, когда захочет. И вообще, наверное, это очень здорово, когда рядом есть человек, который полностью тебя понимает, и ему можно сказать абсолютно все, что придет в голову.

А не так, чтобы аккуратно подбирать каждое слово и бояться, что он покрутит пальцем у виска, как было у нас со Славой.





Глава 17




Зоя

Мы врываемся в клуб, как к себе домой. С таким пробивным парнем, как Дима, для нас, кажется, открыты все двери в этом городе. В зале достаточно темно, играет живая музыка. Вижу на сцене совсем юных музыкантов. Парнишки лет по семнадцать-восемнадцать, они уже твердо держат в руках инструменты, да и стиль, если прислушаться, у них уже свой имеется. Как «почти коллега» радуюсь за них — попасть на разогрев к популярной группе в приличном клубе города — это большая удача.

Оглядываюсь. Народа на танцполе сегодня много, почти не протолкнуться. Мы устраиваемся возле бара, берем напитки и с интересом рассматриваем все вокруг. Мне здесь нравится. Да и настроение, на удивление, отличное. Покачиваю головой в такт музыке и не забываю аплодировать в конце каждой композиции.

Через полчаса мы уже слегка навеселе. Народ оживляется: все ждут появления главных звезд вечера и потихоньку подтягиваются ближе к сцене. Мы с Машкой хохочем по поводу и без, нам тоже не терпится потанцевать.