Любовь, жизнь и далее по списку

Он отошел, а я продолжила шагать вдоль стен – несмотря на мозоли на обеих ногах, – и посматривать на дверь. Если раньше мне хотелось, чтобы время замедлило свой ход, теперь я мечтала только об окончании этого вечера. Мой телефон зазвонил. Сумка задребезжала на стуле за ширмой. В этот момент меня не волновали наставления мистера Уоллеса, и я достала телефон. Имя Эллиота высветилось на экране, и я сморщила лоб в недоумении.

– Да?

– Алло. – Это был дедушка, и теперь я точно не понимала, что происходит. – Спасибо, что прислала Эллиота, но она не справляется. Сделай нам побольше фотографий.

– Эллиот у вас? – прошептала я в ответ.

– Да.

– Ты не можешь уговорить маму прийти?

– Я уже пробовал, не получилось.

– Тогда приходи сам.

– Эбби, я не могу оставить твою маму в таком состоянии.

– Ладно, – отрезала я и повесила трубку. От злости мне хотелось плакать.

Я ничего не фотографировала. У них будет возможность посмотреть все картины дома. Все они останутся у меня.



Я: «Купер, у тебя все нормально?» – попробовала я в последний раз.



Мой телефон говорил, что осталось пять минут. Пять минут. Я досчитала до ста, потом снова и снова, пока мистер Уоллес не начал провожать последних гостей. Потом настолько быстро, насколько вообще возможно, я убрала свои стенды и в несколько заходов перенесла все картины в машину.

– Эбби, – позвал мистер Уоллес, когда я проходила мимо него со своей последней охапкой.

– Прямо сейчас я не могу говорить! – бросила я через плечо. – Мне нужно уходить. Срочно. – Я не оглядывалась. Я и так знала, что на его лице отпечаталось разочарование.

В машине я сбросила свои туфли и кинула их на пассажирское сиденье. Мои картины тоже поместились сзади. Трясущимися руками я завела мотор. К дому Купера я приехала в рекордное время. Все окна в доме были темными. Я припарковалась напротив.

Сначала я решила позвонить в дверь. Но немного погодя уже была у его окна.

– Купер, ты в порядке?

Я подцепила окно, чтобы открыть, и забралась внутрь. В его комнате стояла кромешная тьма. Мне пришлось включить настольную лампу. Но его кровать оказалась пустой. Я пробежалась по всему дому, проверила даже спальню его родителей. Никого не было. Сначала тревога, которая привела меня сюда, перешла в облегчение, а потом обернулась злостью. Если не здесь, то где он был?

У меня было время, и я решила подождать. Я присела к нему на постель, но его запах там был так силен, что я переместилась на пол у окна. Наступила половина одиннадцатого. Потом одиннадцать. Мой телефон замигал.

Сообщение от дедушки:



Он: «Ты все еще в музее?»

Я: «Нет. Уже нет. Я вернусь поздно».



Сейчас мне показалось, что избегание станет самым сильным наказанием для них. Я знала, что не должна злиться на маму. Она была больна. И сейчас я поняла, что ей необходима помощь. Но мой мозг плохо ладил с эмоциями. Поэтому я злилась. Я злилась на всех. На Купера, конечно же. На дедушку, за то, что он не уговорил маму прийти и отказался приходить без нее. На папу, за то, что он заставил мистера Уоллеса незаслуженно допустить меня к выставке. Я откинула голову назад и ударилась о стену. Удар откликнулся резкой болью в и без того страдающей голове. Я потерла виски и подумала, что можно было бы достать аспирин из аптечки Купера, но мне не хватило сил даже встать.

Я до сих пор не закрыла окно, и легкий ветерок играл моими волосами. Я подумала, что, может быть, следует позвонить в полицию. Вдруг Купер попал в аварию? Мне хотелось, чтобы у него было действительно хорошее оправдание за сегодня.

Помимо прочего, мое воображение возрождало мысли, которых я всячески избегала. И, по мере того, как меня наполняло новой болью, старая, которую я уже заточила глубоко внутри, отвоевывала свои былые позиции.

Прошлый год. Переломная ночь на пляже. Мы с Купером пошли гулять после празднования его миллионной победы. У Джастина и Рейчел почему-то не получилось попасть на афтерпати. Но это было неважно. Купер кайфовал от жизни, и его улыбка казалась центром моей. В тот самый момент я осознала, что его улыбка наполняет мою жизнь смыслом. Что каждый раз, когда вижу ее, я сама улыбаюсь в ответ. Что ради нее я готова на все. Счастье пульсировало у меня в груди и разливалось по всему телу.

– Нам хорошо вместе, – сказала я.

Он встретился со мной взглядом, и его улыбка медленно погасла. Я думала, он просто осознал серьезность момента, серьезность моих слов, поэтому я подалась вперед и сказала:

– Кажется, я тебя люблю.

Он стал темнее тучи, и я поняла, что ошиблась. Он не ответит мне взаимностью.

Он ущипнул меня за плечо и сказал:

– А я тебя. Ты замечательный друг.


Я надеялась, что в темноте он не заметит, как мои щеки покраснели. Мне удалось сдержать слезы и заставить себя рассмеяться.

– Ты бы видел сейчас свое лицо. Ты думал, я имею в виду что-то большее?

Быстрее, чем я закончила предложение, на его лице пронеслась череда эмоций – от ужаса до безмятежности. Он тоже рассмеялся и вот так просто закрыл эту тему.

Звук захлопывающейся двери и смеха, следующего за ним, вырвал меня из воспоминаний годичной давности. Через открытое окно звук доносился беспрепятственно.

– Мне было весело, – сказал Купер. – Спасибо за сюрприз.

– Без проблем. – Это была Айрис. – Спасибо, что согласился выйти в последнюю минуту. И прости за телефон.

– Все в порядке. Я опробую тот совет с рисом.

Должно быть, Купер направился к дому, потому что Айрис остановила его.

– Эй! Я не получу объятий или еще чего-нибудь? – Последовала пауза, а затем визг. Видимо, Купер оторвал ее от земли. Я запретила себе плакать. Я была слишком зла для этого. Нельзя было позволять боли взять верх над остальными чувствами.

Когда машина тронулась, я встала и оправила края своего платья. Почему я все еще ждала здесь? Я могла просто вылезти через окно и встретиться с ним завтра, когда эмоции улягутся. Но я не уходила.

Купер вошел в комнату и щелкнул выключателем. От удивления он вскрикнул, а потом рассмеялся.

– Ты меня напугала.

Я не ответила.

– Ты соскучилась по мне? – Он осмотрел мое платье. – Вау. Потрясно выглядишь. У тебя было свидание?

И он, правда, это спрашивал? Он забыл?

– Нет. Сегодня у меня была та штука с выставкой. Ничего особенного.

Его улыбки будто и не бывало, и даже брови нахмурились.

– Нет, это ведь завтра.

– Да ладно? Хм. Кажется, никто не предупредил об этом художников и посетителей, которые пришли сегодня. – Мой голос был ледяным.

– Ты сказала, выставка двадцать первого.

– Сегодня двадцать первое, Купер.

– Да нет же, двадцатое, правда? Суббота?

Я издала вымученный смешок. Мне хотелось срывать картины с его стены и рвать их на куски, настолько меня переполняла злость.

Он покачал головой.

– Неужели воскресенье? Я полный придурок. Мой телефон упал сегодня в бассейн. Не уверен, что он вообще заработает. Ты не писала мне всю неделю. Я не привык оставаться без напоминаний.

Он винил меня? Меня охватило какое-то чувство. Сначала оно пронзило голову, а потом растеклось по всему телу волной оцепенения. Это было не просто спокойствие, а скорее принятие. Решительность, может быть.

– С меня хватит, – сказала я и поняла, что говорю это искренне.

– Наверное, у меня из памяти выпал день, когда я болел, – продолжил он, не заметив моих слов. – Сейчас лето, все дни сливаются в один. К тому же, кажется, Айрис сказала утром, что сейчас суббота. Наверное, она тоже ошиблась.

– О, уверена, она так сильно ошиблась.

– Зачем этот сарказм?

Я подняла руки в знаке капитуляции.

– Без причины, Купер. С меня хватит.

– Что это значит? Почему ты продолжаешь это говорить?

– Эти односторонние отношения не работают. Я больше так не могу. Пусть у тебя в жизни все будет хорошо. – У меня было два выхода: либо вылезать через окно и выглядеть нелепо в своем коротком задирающемся платье, либо сохранить лицо и пройти мимо него, а затем выйти через дверь, которую он все еще заграждал.

Всей душой я знала, что смогу пройти рядом с ним.

Он не сдвинулся с места, когда я подошла ближе. Я посмотрела на него, в глаза, полные боли. Трещина в моем сердце стала еще немного глубже.

– Мне жаль, Эбби. Пожалуйста, не уходи вот так. Позволь мне загладить вину. – И это был Купер, который обычно мог уговорить меня сделать что угодно. Его молящие глаза, чарующая улыбка, убедительный голос. В этот раз ничто не сработало.

– Купер, отойди.